А потом старушка сказала: «Пора», и я стала пробираться к выходу. В привилегированном салоне меня обхамили – несмотря на то, что мой плащ стоил дороже, чем одежда всех пассажиров, вместе взятых. Стоимость ничего не значила; я пришла из отсека для бедных – значит, у «богатых» есть повод глядеть на меня свысока. Не обращая никакого внимания на ругань и шипение, я доковыляла-таки до заветной ручки и вцепилась в нее. Очень вовремя – корабль лег на бок, и тяготение исчезло. С философским интересом я глядела, как мой расстегнутый плащ медленно взлетает вверх, стараясь занять максимальный объем. В отсек цепочкой, друг за другом, приплыли шестеро веселых орков со своим барахлом. А что, разумно: чем ходить пешком по грудам баулов, лучше пролететь над ними. Ширна Та покровительственно кивнула мне и больше из озорства оскалила зубы на какого-то особо недовольного мужика. А я думала: как хорошо, что на мне брюки. Они при всем желании не взлетят мне на голову. И еще думала: спасибо бабе Лизе за совет. А то пришлось бы ждать полчаса, пока выгрузится этот салон.
И все-таки я успела с трудом. Корабль, как непрестижный, посадили на самом дальнем столе. И к столу пришло только одно автотакси. Не люблю автоматы, но тут уж не до жиру. Я прыгнула в салон и дала приказ: к терминалу танирского лайнера.
Лайнер тоже оказался не федеральным, но хотя бы приличным. И билет у меня был в бизнес-класс. Ну, вот мне и счастье. Разложу кресло и два часа до дома просплю. Вообще не оглянусь по сторонам. И разговаривать ни с кем не стану.
Ага. Оставь надежду… Он сидел по диагонали от меня – толстощекий юнец со сладкими глазами. Судя по виду – студент одного из колледжей Эвереста. Интересно, чего это ему вздумалось отдохнуть в середине триместра? Я вышла в уборную – надо ж оценить, какой урон моей внешности нанес перелет с Кангу, – а когда вернулась, юнец уже плотно обосновался в кресле моего соседа. Поменялся, паршивец. И смотрел на меня преданно-преданно. Я сделала вид, что не замечаю. Села, вывела на линзы рабочие материалы. Прошла стюардесса, я попросила чаю и уточнила, есть ли доступ с борта. Доступа не было, а чай принесли моментально.
– Здравствуй, – медово произнес юнец и подался ко мне всем телом, словно подставляя пухлые губки для поцелуя.
Я хмуро покосилась на него:
– Парень, тебе не кажется, что я малость не твоей возрастной группы?
– О, это чудесно. Я больше всего на свете люблю мамочек! Давай познакомимся? Я умею быть самым послушным сыночком.
Я глубоко вздохнула. Альфонс. Берет билет в бизнес-класс, где больше шанс встретить богатую незамужнюю тетку, настолько замороченную своей фирмой, что на личную жизнь времени не остается. А что, вполне себе курортный роман. И за отель платить не надо, и за секс тоже. Небось еще и на подарочек рассчитывает.
– Можно я тебя поцелую? Ты такая красивая…
Если верить зеркалу в уборной, больше всего я походила на садовую метелку средней степени затрепанности.
– А ты у папочки разрешения спросил?
– У какого еще папочки? – нахмурился парень.
Я щелчком раскрыла из-под рукава монитор на четверть размера. С монитора ехидно и опасно улыбался Максимиллиан ван ден Берг в парадной джедайской форме.
– Гм, – парень растерял кураж, – я к такому не готов. Но могу попробовать! Я открыт для экспериментов!
– Да не будет никаких экспериментов. Он будет пороть тебя по субботам для профилактики и отдельно – за каждый проступок. А мне, пожалуй, нужен человек выгуливать моих собак. Они сварливые, их приходится выгуливать каждую по очереди. Три раза в день. Собак шесть. За это я могу пустить тебя пожить в мансарду.
Парень скривил губы:
– Нет, мне это не подходит.
– Тогда будь любезен, сгинь куда-нибудь и не отвлекай меня больше.
Подремать мне так и не удалось. Рядом обиженно вздыхал и сопел юнец, меня знобило, я куталась в плащ. О том, чтобы работать, не могло быть и речи. Уж лучше бы в соседях оказался орк, честное слово. Я еще раз сходила в уборную, умылась, причесалась. Кожа бледная, под запавшими глазами синяки, волосы тусклые. Отдохнула, называется.
Танира встретила меня обжигающим холодом и дождем. Я улыбнулась, потом хихикнула: вспомнила рассуждения бабы Лизы о ностальгии.
Год назад мы с Августом впервые приехали на Таниру. Буквально за сутки до этого закрылось тяжелейшее дело на Люктоне, едва не стоившее нам обоим жизни. Ехали на пару недель, без каких-либо деловых интересов: отдохнуть и развлечься. В качестве развлечения выступала региональная выставка машинок. А Танира угостила нас холодным ливнем и пронизывающим ветром, и я поразилась: ничего себе курорт! Главное, ведь это только по федеральному календарю был сентябрь, а по местному начиналось лето. И такой лютый холод!
Почти все туристы, говоря о Танире, имеют в виду не столько планету, сколько город, растянувшийся вдоль побережья на восемьсот километров. Этот город и есть Танира рекламных проспектов. Та, где с юга море, а на северном горизонте высятся хмурые седые горы. Настоящая Танира, как и положено планете земного типа, располагает богатым выбором климатических зон. В частности, если перебраться через горный хребет на север от города, то вы угодите в зону континентального климата, причем в высотной версии. Здесь короткое яростное лето и лютая зима. Здесь расположен Танирский космодром – на плато в полутора тысячах метров над уровнем моря. Для космодрома место идеальное, а о будущем курортном буме тогда еще не подозревали. Впоследствии здание космопорта пришлось серьезно перестраивать, чтобы у туристов не было климатического шока. Правда, у некоторых случается шок культурный: уж больно космопорт похож на крепость. Станция маршрута запрятана в цокольный этаж, стоянка личного транспорта – подземная, а такси паркуются под огромными навесами вплотную к дверям. Единственное место, никак не защищенное от непогоды, – аэродром. Дойти туда можно по тоннелю, на выходе из которого вам предложат накидку с подогревом и пожелают счастливого пути. Для «Залии» забронировано самое ближнее парковочное место, и наши зимние пробежки до самолета в метель Август переносит стоически равнодушно, а я – со здоровым армейским юмором, потому что иначе этот местный колорит воспринимать нельзя. В конце концов, самолетом тут быстрее всего. Можно и потерпеть.
И стоит пролететь тысячу километров – как перед вами откроется та самая Танира, о которой вы мечтали. Вечнозеленая, теплая, изнеженная Танира.
Решив, что уже достаточно сэкономила на перелете в скотовозе, я направилась в самый дорогой сектор – для «живых» такси, управляемых водителем, а не автопилотом. Большинство водителей были индейцами, и я даже предпочитала их людям: они никогда не лихачили и не рисковали. На пульте заказа я набрала конечный пункт – поколебавшись, решила сначала заглянуть домой, хоть переодеться, – «тихий» салон и безалкогольный бар в качестве опций. К прозрачной стене сектора мягко подкатила машина – четырехместная «альфа» не старше двух лет. Из нее вышел невозмутимый индеец – мне повезло – и взялся за ручку пассажирской двери.
Я выскочила на стоянку, плотно запахнувшись в плащ, слишком легкий для горной осени, и сунув руки глубоко в карманы. Я улыбалась и зябко ежилась.
– Неужели ты даже до города меня не довезешь? – раздался за спиной жалобный вопль.
Я обернулась. Толстощекий юнец, нагруженный двумя чемоданами, смотрел на меня с таким упреком, словно я его тут умирать бросаю.
– Нет, – улыбнулась я. – Станция маршрута – вон там.
И села в машину.
– Если хотите, могу сообщить в службу безопасности, – обронил индеец. – Его мигом отучат приставать к леди.
– Спасибо, не надо. Пусть померзнет. Будьте так добры, включите подогрев пола.
По полу тут же пошло тепло. Я сняла плащ, скинула туфли, вынула из бара чашечку кофе.
– В отделении под баром – одноразовый плед, – подсказал индеец. – Мягкий и уютный. Новое предложение для холодного времени года.
Он вырулил на разгонную прямую, машина начала плавно набирать сокрость. Впереди ярко освещенным пятном виднелся вход в тоннель. Я закутала колени в плед и расслабилась.
Я дома.
* * *
Я ворвалась в квартиру доктора Морриса как ураган.
– Доктор, можно провести генную экспертизу тела Адама Бейкера?
– Увы, – ответил мне он. – Пять дней назад его брат подал прошение о похоронах и забрал тело. Его кремировали. Остался только чип – по закону, для суда достаточно.
Я выругалась и бессильно осела на стул. Доктор Моррис предложил чаю, я отказалась. Тогда он положил руку мне на плечо:
– Пойдемте. У меня кое-что есть для вас.
Мы спустились в лабораторию. Доктор вынул из сейфа-холодильника пробирку.
– Здесь его волосы и немного крови. Я брал для исследования на содержание психоактивных веществ и не все израсходовал. Что вы хотите узнать?
Я посмотрела ему в глаза:
