Посылка беспилотников со спутниковой рацией на все малые острова архипелага Самоа и было основой плана дальнейших поисков, предложенного Тенгизом. Техническую реализацию плана поручили капитану подлодки «Академик Менделеев». Из всех аппаратов, посланных на Нуулуа, благополучно приземлились только два. Остальные были атакованы летучими собаками и цели не достигли.
Через несколько минут после ознакомления с инструкцией Женя уже разговаривала с таинственным грузином.
Общение по рации с шифровкой не очень удобно. Человек должен произнести фразу, нажать кнопочку, и через несколько секунд эту фразу после дешифровки на приемном аппарате сгенерированный компьютерный голос сообщает принимающему. Шифровка не предусматривает опознание пола говорящего. Поэтому академик обращался к Жене, как к мальчику:
— Выходит, вас там трое сорванцов?
— Трое.
— Странно. О пропаже мальчика по имени Женя никто не заявлял.
— Я девушка, между прочим, — несколько смущенно объявила Женя.
— И все вы ищете сына солнца?
— Ничего мы не ищем! Мы отдыхаем! — крикнули разом в микрофон Родик и Павлик.
— А вот отец Павлика ищет своего непутевого сына. А тот не рад голосу отца.
— Папа, папочка, ты где?! — закричал Павлик, и начал оглядываться по сторонам. У отца, который в этот момент сидел рядом с Тенгизом в его кабинете в Апиа около передатчика, видимо, перехватило горло. Не сразу машинный голос ответил:
— Здравствуй, сынок! Я здесь, в Апиа. Ты здоров?
— Как ты нашел меня, папа? А бабушка в плену у американцев.
— Я знаю. Я прибыл в составе группы Тенгиза Гелиани, чтобы помочь вам возродить сияние Сына Солнца. И найти тебя и бабушку. Сейчас я свяжусь с мамой, и она прибудет на Самоа через пару дней. Тем временем мы постараемся быстрее вывезти вас с острова.
Женя включилась в разговор:
— Это говорит Женя Шапошникова, этнограф. А что собственно, удерживает Вас и вашу группу от посещения острова, профессор Гелиани?
— Тут совет жрецов, фоно называется, не путайте с фортепьяно, запретил кому-либо посещать остров. Говорят, остров табу. Его охраняют самоанцы. Вот поэтому вас не так легко вызволить.
— А нас не надо вызволять! — вмешался Родик. — Мы тут кое-что имеем и сами разберемся с порошком.
— С каким порошком? Белым? И много его у вас?
— Да? Так я и скажу! А откуда мы знаем, что разговариваем с профессором Гелиани из Москвы или с папой Павлика? Голосов-то ваших не слышим. Может быть, это клоун разговаривает?
— Какой ещё клоун? Мы не клоуны и не акробаты. А вы, ребята, не посходили с ума на этом необитаемом острове?
— Павлик, слушай, это я, твой папа. Сейчас напомню тебе один случай. Однажды мы пригласили к нам на обед твоего учителя математики. А ты почему-то ненавидел этого дядю и высыпал весь перец в кастрюлю супа, который был приготовлен для обеда. Было такое?
— Нет, мой добрый друг Павлик не мог такого совершить! — уверенно заявил Родик.
— Да, помню… Совершил… Родик, это точно мой папа, Семен Захарович Фролов.
— Ну, теперь убедились? Слушайте Тенгиза Гелиани. Ребята, сейчас спутник-ретранслятор уходит за горизонт. Сеанс связи заканчиваем. До завтра! Спокойной ночи! А белый порошок держите подальше и в суп…
Связь оборвалась.
— Так и не успел сказать академик, где держать порошок, если бы он у нас был, — разочарованно сказал Павлик.
— Наверное, в супе с перцем.
— Родик, пожалей друга, не ёрничай! Тем более, что супа у нас тоже нет. Я вам приготовлю его, когда окажемся дома.
— А где твой дом, Женя?
— Мой дом? Дом мой в Москве, но чаще я нахожусь в тайге, в джунглях, в горах. Везде, где живут вне цивилизации малые народы.
— Ничего, скоро ты осядешь в Америке.
Женя залепила оплеуху Родику. Тот радостно улыбался. В хорошем настроении заснули прямо на берегу, боясь ночью зайти в хижину.
* * *
Женя проснулась рано, чтобы не прозевать момент, когда появятся охранники-самоанцы. Едва рассвело, рацию-беспилотик потащили в хижину (тащили, конечно, Павлик и Женя; Родик-разведчик хромал впереди с револьвером в руках). Хижина оказалась необитаемой; акваланг и приборы были там, как и предполагалось. Кроме того, на столе от американских солдат остались две открытых банки сгущенного молока. После долгого питания фруктами это была еда, о которой ребята могли только мечтать.
— Ещё бы хлеба, — заявил Павлик, — черненького, бородинского.
— Нет, булочку лучше бы. Московскую.
— Вы ещё и скатерть-самобранку позовите. — Женя возилась с аквалангом. — Кажется, в порядке. Но баллоны пустые! Жаль, толку нет.
Запищала рация. Второй сеанс связи Тенгиз начал с вопроса: не знаком ли им подросток-самоанец Мауи?
— А где он!? Он с Вами?
— Нет, скорее, он на вашем острове. Мы вчера с ним беседовали. Он сказал, что охраняет уснувшего Сына Солнца и никому не даст его унести. Так расскажите, ребята, что вам известно об этом «сыне». Где он? Да, и не пытайтесь его «унести»: это смертельно опасно. Мауи серьезно пострадал, он мог и умереть.
Теперь даже осторожный и подозревающий Родик поверил в достоверность существования на Уполу академика из России. Ребята рассказали Тенгизу всё, что им было известно о сыне солнца: о записях капитана португальского галеона и судьбе древнего Мауи, о легенде самоанцев, в которую верил автор «Острова сокровищ» Стивенсон, о наблюдении в пещере светяшейся плесени, об интересе американцев и «клоуна» к «белому порошку», о побеге Мауи с пакетиком порошка, и даже о том, что тайну Сына Солнца можно разгадать только после того, как Валиса, бабушка Павлика, произнесет секретную (Родик добавил: сакраментальную) фразу Захара Фролова.
В дополнение к рассказу, Родик вставил в разъем аппаратуры беспилотника свою чудом сохранившуюся после всех передряг флешку. Тенгиз получил бесценные документальные данные.
В тот же день по требованию властей Самоа и при поддержке российского правительства Валиса и Полеа были освобождены и привезены в Апиа. Об этом ребята узнали в третьем, вечернем сеансе. Тенгиз Гелиани отвел пару минут для разговора бабушки Валисы с компьютерной копией голоса ласкового внука (спутник уходил за горизонт), а после выслушал от неё рассказ о радиоактивности в пещере от изотопа цезия-134. И главное: Валиса распознала в академике того человека, который способен понять завещанную мужем сакраментальную (по определению Родика) фразу.
Experimentum crucis
Той ночью Тенгиз Гелиани не спал. Он неподвижно сидел на теплом, ещё не остывшем камне у полосы прибоя. Его напряженный взгляд был устремлен на волнующийся океан, океан бескрайний и безбрежный, хранящий неизведанные тайны живой и неживой природы. И такими же отходящими и приходящими волнами в гениальном мозгу ученого, наивысшем чуде и глубочайшей из всех тайн мира, проносились со скоростью света, а, может быть, и быстрее, теории, гипотезы, числа и уравнения. Академик суммировал, систематизировал и анализировал разрозненные факты, с которыми столкнулись в разных местах и в разное время шесть разных людей. И настал момент, когда Тенгиз встал с камня, сохранившем тепло его тела, и мог произнести подобно Архимеду: «Эврика!» Но он только взял мобильник и разбудив Семена и Александра (своего постоянного спутника и друга, специалиста по поиску нейтронов), велел им немедленно собраться в его кабинете и подготовить к работе передатчик. Позывные полетели к острову табу, как только спутник-транслятор вышел из-за горизонта….
