— На этих камнях? Мы оба разобьемся.
— Я тебя потом научу, когда в деревне будем, в заливе. А сейчас… сейчас… — Павлик огляделся. — Во! Мы сделаем плот! — И он радостно провел рукой, как бы срезая все эти толстые, словно ноги слонов, деревья, росшие вдоль обрыва.
Рассудительный Родик охладил пыл друга: «Без пилы мы и сук не срежем». Женя не объявилась ни вечером, ни ночью. Тенгизу об исчезновении Жени сообщить не удалось — беспилотник не выходил на связь. Утром следующего дня приунывшие ребята вновь отправились на поиски. И тут, у низкого юго-восточного мыса….
— Смотри, Павлик!
— Что?! Женя?
— Да нет, посмотри на море!
Там к берегу приближалась моторная лодка, большая, скорее, морской бот. В лодке никого не было видно. Ребята быстро спрятались в кустах. Мотор в лодке заглох, она по инерции дошла до берега и уткнулась носом в песок.
— Наверное, рулевой заснул на дне лодки. Долго плыл.
— Или он раненый, — предположил Павлик. — Надо помочь…
— Вот ещё! Хочешь получить пулю в лоб? Твой раненый может и ждёт только, чтобы мы «помогли» ему. Или забыл про своего любимого клоуна?
Наконец, и Родику надоело отсиживаться в кустах. Ребята осторожно подошли к берегу, Павлик — с тяжелой дубинкой в руках. Бот мирно покачивался в полосе прибоя. Храп из лодки не раздавался.
Бот был оснащен стационарным мотором, от которого ещё шло тепло. Внутри лежал брезент и спасательные жилеты. Ни клоуна, ни сержанта, ни самоанца.
— Как же лодка управлялась?
— Понятно, как. Видишь, аппаратура, а вот и антенна. Точно — дистанционное управление!
В герметичном кармашке у борта ребята нашли руководство по управлению мотора… на русском языке! К инструкции была приложена карта островов Самоа с маршрутом от Нуулуа до Апиа. Прямо для них!
Павлик нажал кнопку на пульте управления с надписью «сигнал», и ребята чуть не упали от неожиданно громко зазвучавшей речи на языке самоа.
— Что было объявлено? — спросил Родик. — Ты ведь учил самоанский у своего пленника.
— Кажется, предупреждали не подходить к лодке.
— Вот, всё сходится. Это похоже на работу академика Тенгиза: только «говорящий» бот без рулевого может свободно пройти сквозь кольцо ошеломленных самоанцев. Но эта предосторожность теперь напрасна: ни одной самоанской пироги вокруг острова не видно. Они испарились вместе с Женей…
— Родик, но мы же не будем заводить мотор, пока не найдем Женю?
— Конечно…
Вот такие капризы судьбы — и корабль есть, а плыть нельзя. Ни в Москву, ни на Таити. Друзья сели рядом на большой плоский камень и задумались, глядя на зеленый волнующийся водный простор. Шум прибоя немного успокаивает, навевает воспоминания о безымянной деревне, о вкусных блинах бабушки Валисы, о волшебном сумраке чердака с пауками и пиратскими сундуками…Как хорошо оказаться бы сейчас дома!
Вдруг приятный шум моря исчез, заглушенный рокочущим воем мотора: высоко над островом летел самолет. За все дни, проведенные на заповедном острове, это был первый самолет. Ребята, задрав головы, следили за полетом.
— О чем ты подумал, Павлик?
— Я вспомнил наш перелёт из Перу на Апиа. Спустился бы этот самолёт к нам и полетели бы мы в Россию…
— Я тоже об этом думал. Но, смотри, Павлик, он нам что-то решил сбросить!
— Да, что-то черное падает, — разглядел глазастый Павлик. — Вроде чемодана.
И в этот момент черный предмет (издалека не поймешь — большой он или маленький) резко замедлил падение — над ним раскрылся купол парашюта, огромный, белый, почти прозрачный.
Она спускалась медленно и страшно. На белом и чистом, как наряд невесты, парашюте спускалась черная смерть, всесокрушающая атомная бомба. Бомба предназначалась для вечного затмения маленького самоанского светила — Сына Солнца, для уничтожения спор бактерий, размножающихся за счет тепла ядерной реакции. Уничтожение этой же реакцией, жаром которой они были когда-то рождены. Злая ирония судьбы — говорят в таких случаях. Но не на этот раз. По злой воле королей нефтегаза, из-за всепожирающей жажды наживы, командиром бомбардировщика Б-250, капитаном-лейтенантом Джоном Барроу был нажат рычаг выброса капсулы с бомбой. Распоряжение президента США отменить «защитный акт» опоздало ровно на 3 секунды. Белый атласный купол парашюта уже висел на высоте полтора километра над островом-птицей, над островом табу. Табу не действовало на неживое рукотворное орудие массового убийства. Бомба подчинялась только силе ветра, силе притяжения Земли и команде от часового механизма. Тот был поставлен на 22 минуты — время, за которое самолет улетит на недосягаемое взрывной волной расстояние…
— Наверное, Тенгиз что-то для нас прислал.
— Нет, Павлик, скорее, америкосы. Возможно, это бомба. Атомная. Америка не может смириться с тем, что чудесный порошок не в их руках. Тенгиз этого опасался.
— Что же? Значит, самоанцы не зря удрали?!
— Значит, так…
— И Тенгиз не сумел нас предупредить… — Павлик ударил кулаком по неисправному самолету-передатчику.
— Ничего, Павлик. Если это бомба, мы умрем вместе с сыном Солнца. Это почетно…
— Не знаю. Когда хоронили моего дедушку, бабушка Валиса сказала: «О, Боже! Вот один из твоих знатных и благородных людей!» Что она скажет на моих похоронах?
Родик не стал пугать друга тем, что после атомного взрыва хоронить будет некого.
— Может быть, успеем? — настаивал Павлик. — Давай в катер. Давай, Родик, поплывем, а?
— Ты плыви. Может быть, успеешь. А я попробую разрядить бомбу…
— Как это?
— Видел в одном фильме… Там есть пультик, в корпусе, с управлением часового механизма. Надо поставить на бесконечное время, такой значок бесконечности — восьмерка лёжа на боку.
— Не надо, Родик! Подумай о своем папе!
— Павлик, ты большой, крепкий. Ты женишься, у тебя будут дети… А я хромой и маленький, кому я нужен? Плыви, Павлик. Если взрывная волна перевернет лодку, ты доплывешь до Уполу, до своей бабушки. Ты ведь знаешь: я плавать не умею…
— Родик, я и с тобой могу плыть… А Валиса мне говорила, что ты для неё как внук. Она тебя любит… А жениться ты сможешь на голубой акробатке.
— Это правда бомба! — донесся сверху высокий девичий голос.
— Вот и Женя явилась!
* * *
А Женя в это время терзалась мыслями о судьбе своих названных братьев. Её не радовало неожиданное возвращение на Уполу, возможность общения со своими родными в Москве и Новой Зеландии. Она ругала себя за необдуманный поступок, в результате которого ребята остались на острове одни. И вместе с Валисой, которая возвратилась на остров своей юности, переживала томительные минуты страха и ожидания хороших или плохих вестей.
