— Я всегда все планирую. Хотя, ребенок нужен скорее тебе, чем мне.
— Почему же?
— Ты женщина.
— Прости меня, Декьярро.
— За что?
— За то, что оттолкнула тебя, когда ты назвал меня кошечкой. На самом деле это признание в любви тронуло меня до глубины души.
— Я очень стараюсь показать тебе свою любовь. Если учесть, как меня выводит из терпения твой мнимый друг и товарищ…
— То тебе следует поставить памятник при жизни. Знаю! Но иногда Дарио милый.
— Да-да, конечно. Он очень хороший в твоем понимании. Кроме того, ты знаешь его лучше меня. Тебе он доверяет свои тайны.
— Какие? — улыбнулась Деметра.
— Сердечные. Какие же еще?
— Нет у него никаких тайн. Если говорить обо мне, то его любовь — это для тебя не тайна.
— А моя любовь? Почему мы все время говорим о Дарио?
— Потому что ты все время о нем упоминаешь. Создается впечатление, что ты его любишь больше родной матери, отца и меня, кстати!
— Вовсе нет!
— А мне кажется, да. Ты ведь разрешаешь мне с ним общаться, ходить по магазинам, делиться впечатлениями… Я очень тебя люблю.
— Но ты не можешь все время на меня молиться. Тебе нужен Дарио.
— Мне нужен друг. Дарио подходит на эту роль.
— Мы ведь проходили с тобой этап дружбы.
— Да, дружба между мужчиной и женщиной с самого начала обречена на провал. Но кроме Джулии мне не с кем дружить. Одного друга слишком мало для души.
— Дружи со своим Дарио — ангелочком! Только умоляю, попроси его не доставать меня больше при наших совместных встречах.
— Человек не может измениться. Ему хочется тебя доставать, поскольку он проиграл в битве за мою любовь. Что ему еще остается, кроме как язвить?
— Ты пойдешь к нему завтра?
— Да. Я обещала.
— И он снова будет тебя целовать.
— Вряд ли. Дарио любит работать на публику. Если мы останемся вдвоем, он будет смущен и растерян, но не станет распускать руки.
— И как ты к этому относишься?
— Положительно. Я потому и не беру тебя с собой. Наедине со мной он вряд ли выйдет за рамки приличий.
— Веришь, что он замечательный?
— Он не такой уж плохой, Кьярро. Не надо себя терзать. Я ему сочувствую, конечно, но я надеюсь, что он перестанет однажды впустую сохнуть по мне, и найдет себе подходящую девушку, и женится на ней, тем самым, перестанет дергать себе, мне, а, главное, тебе нервы.
— У меня железные нервы, любимая.
— В самом деле?
— Так полагает твой ангельский друг.
— А-а-а! Скажи честно, ты бы хотел, чтобы я считала тебя ангелом?
— Не знаю, — растерялся Декьярро.
— Просто ты так часто называешь этим словом Дарио… Я подумала, что тебе хочется того же.
— Я просто хочу, чтобы ты поняла, как я ценю твоих друзей.
— Да брось ты! Ты очень милый, ревнивый и вежливый, Кьярро. И я от тебя без ума!
— Мне кажется, ты кривишь душой. Зачем же ты идешь в гости к другому мужчине?
— На это существует три причины: 1) он меня пригласил; 2) он мой друг; 3) почти месяц назад у него было день рождения, и я просто обязана его поздравить.
— Маленький мальчик, очевидно. Не забудь купить ему тортик. Вместе задуете свечки.
— Да. 34 свечки. Ему ведь исполнилось целых 34 года. А тебе 30, любовь моя. Я люблю тебя, Кьярро.
— Да. Даже не верится, что это так. Но я сам совершил столь невероятный поступок — научил тебя любить такого, как я.
— Я влюбилась в тебе, Кьярро, очень быстро. Ты обладаешь сотней замечательных качеств, без которых не существует идеального мужчины. А теперь давай спать.
— Последний вопрос: какое платье ты наденешь на встречу со своим Дарио?
— Зеленое, с бантом сзади и открытой спиной.
— Не стоит слишком баловать именинника, тебе так не кажется? — серьезно спросил ее Декьярро.
— Мне кажется, милый, что нет на этой земле такого платья, которое бы тебя полностью устроило.
— Есть. Наглухо застегнутое.
— В таком случае, это не платье. Это мешок. Женщине, будь она даже такой скромной и наивной, как я, хочется красиво одеваться. Увы, я не в силах изменить это. Может, ты научишь меня, как это делается?
— Нет.
— Я так и думала. У мужчин в подобной ситуации существует лишь два типа поведения и отношения к женщине.
— И какие же? — Кьярро внимательно слушал.
— Первый — это игнорировать женщину, если она устраивает или удовлетворяет их требования и идеалы, и придираться к ней, если она ведет себя независимо и смело. Так?
— Именно так.
— Почему мужчины всегда чувствуют себя неуютно в плане чувств рядом с близкой женщиной?
— О других ничего не могу сказать. А что касается меня… Я просто опасаюсь высказывать свои мысли, ибо я могу потерять тебя, вот и все.
— Но ты же говорил, что чувствуешь себя счастливым всякий раз, как открываешь мне свое сердце.
— Я…
— Ты просто рисовался. Все ясно.
— Ты сердишься, — Декьярро попытался ее обнять.
К его удивлению, она не отодвинулась, а, наоборот, ждала этого.
— Совсем нет. Мне нравятся мужчины, которые рисуются перед любимой женщиной. Это красиво, мило и сексуально.
Деметра улыбнулась.
— Вот почему Дарио — твой лучший друг! В этой области он достиг небывалого совершенства!
— Чушь какая! Ты мне нравишься куда больше! Ну и… твой отец.
— О нем вспомнила… Отлично! Самое время. А что он говорил тебе на званом ужине, когда мы были в ссоре?
— Ты любопытен, Кьярро? — удивилась Деметра.
— Скорее, ревнив. Итак?
— Страшный секрет. Когда-нибудь я открою тебе эту тайну. Но сейчас время еще не пришло.
— Если бы я услышал эту отговорку от любой другой девушки, я бы засомневался, верить ли ей. Но тебе, любовь моя, я доверяю безгранично!
— Врешь ты все, любимый! Но иногда мужчины бывают милыми, когда лгут. Сейчас как раз такой случай.
— Почему это я лгу?
— Если бы ты мне верил, как утверждаешь, в твоем послесвадебном словарном запасе не звучало бы имя бывшего друга и нынешнего соперника.
— Он мой соперник? — прищурился Декьярро, рассматривая ее ноги, которые Деметра высунула из-под одеяла.
Деметра заметила его взгляд. В лице ее появилось доброе и мечтательное выражение.
— Да. В твоем воображении.
— Интересно. И почему ты улыбаешься?
— Мне немного стыдно говорить это. На ухо скажу, можно?
— Можно.
Декьярро совсем не ожидал, что то, что она скажет, будет:
— Я хочу тебя, Кьярро. Прямо сейчас… любимый.
Секунду он подвергал сомнению то, что услышал, а затем поцеловал ее в губы и расстался со своими комплексами.
Глава 19
Утром Деметра надела лиловое платье с вырезом каре и короткими рукавчиками.
— Да, знаю, оно слегка коротковато, но оно нравится мне цветом и вырезом. Я уже почти смирилась со своими отвратительными коленками.
Вместо ответа Декьярро присел на корточки и стал целовать ее колени.
— Что ты делаешь?! — спросила она с легким испугом.
— Доказываю тебе ошибочность твоих убеждений.
— И для этого ты выбрал столь экстравагантный способ?
— Да, есть способ лучше, — Декьярро встал на ноги.
— И какой же?
— Я сомневаюсь, что моя откровенность тебе понравится. Это постель. Заметив ее распахнутые глаза, он произнес более четко и уверенно:
— Секс. Не любишь это слово? Давай придумаем новое. Для нас двоих нет ничего невозможного. Можно даже обратиться за помощью к Алтадимор. Не смотри на меня так, будто я грешник и должен немедленно умереть за свои преступления.
— Почему все мужчины вспоминают именно о ней? Других женщин в природе не существует, что ли?
— Из моих знакомых именно она пишет романы и востребована в кругах писателей. Значит, она пишет отлично. А ты что подумала?
— Стоит ли говорить то, что я подумала? Все равно тебе это абсолютно неинтересно, — ответила Деметра строго, отворачиваясь к стене.
— Мне интересно все, что ты говоришь, делаешь и чувствуешь. Как же может меня не интересовать то, что ты думаешь обо мне? Я столько усилий приложил, чтобы стать для тебя единственным интересным мужчиной. Если ты будешь так ревновать меня к другим женщинам, мне придется их всех уничтожить. Ради тебя я пойду абсолютно на все, даже на преступление!
— Думаешь, я ревную? Ничего подобного!
— Знаю, знаю. Ты выше этого. Ни одна женщина с тобой не сравнится по красоте, уму и талантам. Ты слишком себя ценишь, чтобы унижать ревностью. Кажется, это все причины, оправдывающие твои попытки скрыть ревность? — он улыбнулся, прижимая ее к себе крепко-крепко.
— Дурочка.
— Я?! — возмутилась Деметра.
— Сколько бы ты не вырывалась, я буду любить тебя.
— Вот такую наивную будешь любить?
— Еще бы! Мало найдется на земле женщин, которые бы так трогательно, с пугающей честностью рассказывали своим мужьям, что их поцеловал бывший.
