на грязь и разводы мха. Я откидываю назад спутанные волосы и, спотыкаясь, иду в ванную. Мои некогда великолепные тени для век потекли, как темные слезы, как будто я выплакивала чувство вины, высвобождая последние частички, которые сдерживали меня.
Умываюсь, чтобы макияж приобрел тот изысканный вид – «у меня была бурная ночь, но я все равно выгляжу великолепно, встав с кровати», – и переодеваюсь в обрезанные джинсовые шорты и солнечно-желтую майку.
Закончив с внешней стороной себя, я обращаюсь к внутренней.
Но в этом нет никакого смысла. Прошлой ночью мой колодец разрушился безвозвратно, теперь все цвета пульсируют у меня под кожей, и я не могу решить, на каком из них сосредоточиться.
Волнение побеждает печаль, говоря мне, что печаль все равно скоро пройдет.
Сегодня я проведу последний полный день здесь. Мой рейс – завтра в 6 утра, и это дает мне достаточно времени, чтобы увидеть Николаса после захода солнца. Сегодня я получу то, что хочу, а завтра окажусь дома, спасу папу и буду жить долго и счастливо целую вечность.
Генри уже оделся и ждет за кухонным столом, когда я выхожу из своей комнаты.
Он поднимает взгляд от комикса, который, вероятно, купил у Рут. Я улыбаюсь Генри, и нервное возбуждение побеждает смущение, вызванное тем, как осторожно он оценивает мою внешность.
– Я сделала это! – говорю. – Я выиграла! Сегодня все случится!
Генри съеживается, и я знаю: он думает о том, на что я пошла ради победы, о том, чем мне пришлось пожертвовать. Но Генри просто не понимает – я добровольно выполнила все условия не только ради победы, но и потому, что они позволили мне немного пожить, пока часть меня умирала. Они заставляли меня чувствовать что-то, даже когда я сопротивлялась этим чувствам. И я жаждала этого, хотя и боялась.
Мои конечности дрожат от всех высвобожденных эмоций.
– Я иду в книжный магазин, – сообщаю я.
Генри отодвигает свой стул.
– Тебе не обязательно идти со мной.
– Я хочу пойти. – Он встает. – Ради тебя. Как твой друг.
– Тогда я не против, – отвечаю я, и яркий желтый цвет наполняет меня, руки и ноги становятся невесомыми, и мне больше не нужно прогонять радость чувством вины или печалью. Я выиграла.
Рут сидит за своим столом, перед ней стоит тарелка со свежими бенье, а в руке – открытая книга стихов Сильвии Плат. Увидев, как я вхожу, женщина улыбается и, подмигнув, протягивает мне тарелку.
– Хочешь?
Я не могу удержаться от смеха.
– Я уже наелась сахарной пудры на всю оставшуюся жизнь.
– Живем один раз, – отвечает Рут.
Я невольно умолкаю. Как много ей известно о Николасе и о том, чего я от него хочу?
Я боюсь спрашивать, поэтому киваю и прохожу мимо Рут, не прикоснувшись к угощению. Генри не может устоять. Он жует, следуя за мной.
– Я действительно буду скучать по здешней еде, – признается он.
– В этом я с тобой согласна.
Хватаю книгу с полки и на мгновение прижимаю к груди, чувствуя, как сердце колотится об обложку. Это все равно, что держать в руках письмо из колледжа, в который ты очень хочешь поступить, – разве что в моем случае это вопрос жизни и смерти.
Я открываю книгу, и она сразу же распахивается на странице с запечатанным конвертом и приложенной запиской. «Разгадай головоломку и открой конверт. Только не жульничай!» Ниже приведены пробелы, в которых прописана фраза.
«И – – – – ь р – – – – лась предо мной,
И – – – а – – сменяется – н –.
О, – – ый, – – – ий у – с – ч– – – – и!
Мои в – – – – – я с у – – – ю мне – – т,
– – – – нные ж– – – – – и в – – – х не заживут,
Но от – – – – – я ты не получишь то, что хочешь.
Летящей – – – – ты – – – сь,
Отдайся – – – – – – енных страстей, вос– – п– – -,
И лишь – – я – – – ом, – – – ты сможешь – – ти».
– Просто открой конверт, – предлагает Генри. – Он не узнает.
– А вдруг узнает? – Я достаю ручку и пишу на конверте слова, которые собрала из стихотворений, чтобы подобрать им места в головоломке.
Я начинаю с тех слов, которые были подчеркнуты в последнем стихотворении, и отталкиваюсь от этого.
Конец
Ах, если бы тебя мне в сердце поместить,
Если бы тебя мне завернуть в себя,
Как радостно мне б было!
А теперь лишь череда
Воспоминаний развернулась предо мной,
И я отсюда вижу весь наш путь, из точки, где мы расстаемся.
И то, что никогда ты не была собой,
И некоторые из твоих «я», любовь моя,
Я никогда не видел!
И все же твои «я» проходят мимо чередой,
И я рыдаю в те моменты, когда вижу.
И, о, любовь моя, сгорая для тебя,
Утратив всякую надежду
На исцеление или что должное воздам
Всей твоей жизни, полной просьб отчаяния,
Я признаю, что часть меня сегодня умерла.
Д. Г. Лоуренс
Это стихотворение пробуждает все освобожденные эмоции внутри, образуя болезненный вихрь в сердце. Я сглатываю, и это обжигает горло. Пусть я использовала Николаса, и пускай он использовал меня, но теперь этому наступил конец. Мы не были влюблены, но можно скучать и по тому, к кому тебя просто тянуло. В стихотворении говорится, что мы больше никогда не увидимся. Очевидно, что я девушка со многими лицами. Я думала, что мы будем связаны навсегда… что я, возможно, в конце концов вернусь сюда и познакомлю папу с парнем, который его спас. Я хмурюсь – Николас и сам намекал, что останется в моей жизни после превращения в вампира. Но я могу расстаться с ним, поскольку сегодня ночью тоже стану мертвой.
Я изо всех сил пытаюсь взять себя в руки. Не хочу, чтобы Генри видел, как сильно я на самом деле привязалась к Николасу. Потому что к Генри я привязана больше.
Но он не захочет меня, если я стану вампиром. Мой друг слишком серьезен,
