Ляжет гроздь лепестков
Тихо и неуловимо
На небесный покров
Сквозь нашествие дыма.
Можно жить взаперти
И на птиц посмотреть,
Но нельзя запретить
Им на юг улететь…
Где душа и золото
Быть мечтают вместе,
Продается молодость
Дешево и честно.
Перевод с украинского В. Науменко
Юрко Издрык
Deмoсeзoн
ну вот пережили зиму
как переползли болото
всего что сошло со снегами —
как будто и не было
а в окна отверстые ныне
весна пробивается золотом
рисует на дереве пятна
и мглою туманит стекло
она авитаминозна
но неумолима как трактор
и трескает спелое семя
и гонит вовсю хлорофилл
кто знает – что с нами будет
свой каждому фактор риска
всегда есть фактор искрения
двух слитых физических тел
ведь наши проблемы – квантовы
а наши приходы – мечены
и наши сезоны – кончены
и наш перелет – шагал
но – байка все перечисленное
весна одевает бантики
и солнца медалька катится
аллах еще тот акбар…
а мы перебыли зиму
как перебили фразу
мы сбили сердечные ритмы
и соль превращали в мель
и все это как-то странно
и все это как-то сразу
и смотрит в глаза охотнику
беспечно веселая цель
Third
я выхожу в свой новый день как в море
меж двух стихий мой бесконечный лов
незримые границы акваторий
порталов бухт заливов и портов
а дом мой – ночь и сонный тихий берег
я сам теперь – лишь сумма сновидений
и за неимением критериев
меж инь и ян я выбираю тень
меж днём и ночью выбираю вечер
пришвартоваться на причал сойти
меж двух стихий предпочитаю третью
и милый дом в котором снишься ты
Пленение
«Крылья мои холодные, мокрые» —
Птица глаголет вещая
«Где ж твое небо бескрайне высокое?
где твой апрель обещанный?
где твои пальцы цепкие чуткие
всех аллергий свидетели?
где же твой норов?
похоть жуткая?
золото где моей клетки?»
птичка моя
не спеши в неволю
олова злата не дам я
дам только хлеба воды и соли
дам тебе свежую память
вволю воздуха и психочувства
шёлк простыней прохладу
нежность станем мешать с распутством
тысячу лет кряду
будем летать будем петь, и пряность
в сердце лета пролита
будем друзей в гости звать как в нирвану
из эры палеолита —
сферы воздушных змеев из ваты
планеры из салфеток
мы перепишем события даты
и книги в библиотеках
мы обустроим весь мир по-новому
станет апрель днём летним
только пожалуйста не верь на слово
дай лишь себя согреть мне
крылья капризны метаморфозны
ты мотылёк – не птица
как пролетела сквозь ливни и грозы
страны миры и лица?
не смастерил я ни клетки ни стана —
плена ярма погони
вольной – воля
а домом пусть станет
горсть из моих ладоней
Fly
Твои лайки я словно янтарь находил
помнил комменты знал все репосты
в виртуальном пространстве никто не один
но у нас был свой собственный остров
твой зеленый сигнал восхождения в чат
мне мигал словно глаз светофора
бил на газ и калечил незрелых девчат
наши рейтинги дали всем фору
и воротами в рай называл я вай-фай
инь и ян конвертируя в байты
настрочили мы писем на весь терабайт
и любовь почтальонили в скайпе
и забанили нас за шальную любовь
Цукерберга М. злые агенты
и теперь между нами закружатся вновь
самолетики белых конвертов
Пределы
обозначить вещи не названные
называть людей без имени
определения станут пазлами
этот мир весь на них распиленный
имена и названия станут масками
не убитыми но и сменными
будут прятать игру гримас и
прочь отсеивать тлен от тлена
название имя – такая иллюзия
словно все учтено и подсчитано
и воздастся всем по заслугам
и воскреснет то что сокрыто
хоть на самом деле все в мире —
лишь транскрипции одного имени
между слов границы размыты
меж вещами – пунктирные линии
и меж нами граница условна
будто тихая гладь воды
я с размаху бросаю слово
и вода похищает следы
Перевод с украинского С. Лазо
Ярослав Павуляк
(1948–2010)
Ярослав Павуляк родился на Тернопольщине. Учился в Львовском училище прикладного искусства на отделении керамики. После окончания работал во львовской картинной галерее, затем в научно-реставрационных мастерских.
1 мая 1969 г. Павуляк установил в родном селе Настасов памятник Тарасу Шевченко, за что подвергся преследованию КГБ. Его дважды исключали из вузов: Черновицкого университета и Каменец-Подольского педагогического института. В 1973 г. Павуляк поступил в Литературный институт имени Горького в Москве.
По окончании уехал в Чехословакию (Братислава). Там в 1979–1991 годах работал в Словацком литературном агентстве. В 1991 г. вернулся на родину. Последнее место работы – заведующий Тернопольским историко-мемориальным музеем политических заключенных и репрессий. Автор трёх книг стихов и поэм.
«В моей каморке среди ночи…»
В моей каморке среди ночи
На стенах окна расцвели,
Лежу, к стене прижавшись боком,
Накрытый сонными крыльми.
В моей каморке одинокой
Поют бутылки под столом,
Лежу, уткнувшись в полночь оком,
С распахнутым во тьму челом.
В моей каморке ночь и брага,
Танцуют двери на траве,
А я лежу на левом
