завершения.
Они наконец добрались до поселка, затаились среди зарослей, невидимые, ненайденные… Альда с удивлением обнаружила, что даже такое удалось бы не каждому.
– Да тут просто кишит все телепатами, – изумленно произнесла она, еще сама себе до конца не веря.
– Как неожиданно обнаружилось родство между телепатами и блохами, – усмехнулся Триан. – Они примитивны. Даже я их чувствую – при ограниченной телепатии легионеров.
– Тогда ты должен чувствовать и то, что их тут слишком много.
Телепатия как таковая не была изобретением специального корпуса, способность давалась от природы, космический флот ее просто развивал. Но с развитием или без него, процент людей с врожденными телепатическими способностями оставался неизменным в разных странах и эпохах. На «Авалоне» не могло оказаться так много телепатов… А даже если они были, как бы они узнали о своих способностях? В ту пору это не развивали.
Триан заметил верно, здешние телепаты были слабыми и плохо обученными, они напоминали Альде детей, бредущих наощупь в темноте. Их способности как раз делали их более уязвимыми для опытной телепатки: такое сознание проще изучить, оно сложное и лишенное защиты. Благодаря этому Альда уже отвела глаза окружающим, скрыла свое присутствие и теперь продумывала следующий шаг.
– Полагаю, им пока рано знать, кто мы такие и откуда, – решила она.
– Если учесть, что они сделали с предыдущей командой, да, на гостеприимство можно не рассчитывать. Надеешься что-то найти в закопченных мозгах сектантов?
– А мозги у них, кстати, очень разные! Я пока не все просмотрела, нужно время, но… Эти люди далеко не одинаковые. Одни искренне верят, что на планете живет мистическая Брерис, которая им покровительствует. Другие осознанно придумывают про эту Брерис байки.
– Так устроено большинство успешных сект, – указал Триан. – Считаешь, кто-то из них помнит основание культа во времена «Авалона»?
– Буквально не помнит, поколения сменились. Но историю они определенно хранят – для очень небольшого круга посвященных. Честно тебе скажу, такой телепатии я еще не встречала… Мне важно понять, откуда она взялась и как развивалась.
– Ты так старательно меня убеждаешь, как будто я возражаю. А мне все равно, это у тебя миссия преступников искать, у меня – охранять тебя. Прелести чтения должностных инструкций. У меня вопрос по другой стороне твоего замысла: ты собираешься все это время просидеть в кустах?
Сидеть в кустах и правда было бесполезно: Альде пришлось бы большую часть энергии тратить на то, чтобы отводить глаза людям и отгонять подальше местных хищников. Да и способности Триана при таком раскладе оказались бы совершенно бесполезны.
Им нужно было сделать все сразу – изучить колонию и найти виновных в гибели команды. Для этого требовалось не только внедриться в сообщество сектантов, но и как-то повлиять на него… На первый взгляд это казалось невозможным, а потом все начало складываться само собой.
Прежде, чем она успела хоть что-то сказать, Триан окинул ее задумчивым взглядом:
– Сообразила уже. Быстро.
– В такие моменты я даже сомневаюсь, кто чьи мысли читает! – фыркнула Альда.
Смущена она не была: если она изучила Триана, разве не логично ожидать, что он изучил ее? Он, пожалуй, даже раньше…
– Мне не нужно читать твои мысли, у тебя в момент озарения разве что лампочка над головой не загорается, – невозмутимо пояснил легионер. – Ну так что? Есть план?
Альда бодро кивнула:
– Еще какой! Это роскошный, великолепный, решающий все проблемы план! Держу пари, ты возненавидишь его, как только услышишь.
* * *
Жертвоприношение ее не отпускало. Прошло уже много часов, дикари позабыли о случившемся – для них это было привычно. Первое время они еще оживленно что-то обсуждали, а потом вернулись к своим делам.
Лорена так не могла. Стоило ей закрыть глаза – и она снова видела перед собой умирающего мужчину. Его мозг пожирала омерзительная ползучая тварь, а он вопил он восторга и благодарил за все обожаемую Брерис. Лорена даже не знала, смогли бы откровенные страдания показаться ей страшнее, чем этот безумный экстаз.
Вроде как у нее не было причин печалиться о дикаре, которого она даже не знала, но дело было не только в нем. Многое сводилось к той странной, противоестественной форме, которую приняла в этом проклятом месте человеческая природа. Эти люди опустились, Лорена имела полное право ненавидеть их, однако укрыться внутри ненависти тоже не могла, и это противоречие еще больше угнетало ее. Потому что здесь были такие создания, как Глашатай Милосердия – очаровательные на вид, однако получающие искреннее удовольствие от пыток и убийств. А были такие, как Саргон – умеющие убивать, но внезапно способные на умное, хитрое даже спасение.
Лорене было неспокойно, муторно. Когда пришло время сна, она несколько часов промаялась в своей комнате, но ничего хорошего из этого не вышло. Образы жертвоприношения снова и снова накрывали ее, измененные, еще более страшные, чем в реальности. Череп «избранного», прогибающийся под челюстями хищника, как мягкий лист. Саргон, спасающий ее, подающий ей руку – покрытую кровью Невио. И Саргон, отворачивающийся от нее, позволяющий чудовищу забрать ее.
В какой-то момент она больше не могла это выносить, ей нужно было отвлечься. Лорена покинула комнату и пересекла притихший дом, направляясь к выходу. На Нергале никто не спал целый день и не бодрствовал каждую ночь. В Обретенных горах отдыхали в оговоренные часы. У дикарей было почти то же самое, просто время сна каждый дом выбирал самостоятельно, и оно становилось одинаковым для всех его обитателей.
Вот и на территории Глашатая Теней наступил покой, слуги разбрелись по спальным залам – кроме тех, кому доверили ночную уборку и работу на кухне. Однако они не пытались стать у Лорены на пути, после того, как Саргон не позволил принести ее в жертву, они даже смотреть на нее боялись. За ней следом направились только сейкау, однако к ним пленница успела привыкнуть. Какой смысл их бояться? Если они захотят порвать ее на куски, страх все равно не даст ей никаких преимуществ.
Покинув дом, Лорена замерла, огляделась по сторонам. О жертвоприношении уже ничто не напоминало: остатки трупа «избранного» куда-то унесли, кровь замыли, почетные места для жрецов убрали. Чудовищная расправа теперь казалась иллюзией, жизнь на площади шла своим чередом – здесь работали те, у кого еще не наступило время отдыха, а некоторые просто прогуливались, наслаждаясь долгожданной ночью.
Но Лорене эта толпа была не интересна, она слишком хорошо помнила, с каким плотоядным любопытством дикари наблюдали за гибелью мужчины. Ей не нужен был просто какой-нибудь собеседник, подошел бы только один человек – и тут ей неожиданно повезло.
Дала тоже была на площади: устроилась перед тремя плетеными корзинами и перебирала над ними сваленные на землю цветы. Лепестки отправлялись в одну корзину, листья – в другую,
