— Подожди… Что, действительно бороться смысла не имело?
— Хых! Председатель вместе с общественной землей и свой домишко продал и, не дожидаясь перевыборов, сменил место жительства. Может на Москву, может на Питер — никто не знает.
— Сволочь!
— Не спорю. Встреться он мне сейчас где-нибудь на тесной тропинке, — ух! — Никита погрозил в потолок огромным кулачищем. — Выпьем?
* * *
К наболевшей теме Виктор вернулся, когда они пришли на пруд и забросили удочки. Пруд называли «Пятачок» — когда-то деревенские жители сообща выкопали его на ровном месте и запустили в него карася. Спустя какое-то время в Пятачке, откуда ни возьмись, появился ротан, причем в большом количестве. Рыбаки очень переживали, мол, сожрет всего карася пришелец с Дальнего востока, которым даже кошки брезгуют. Переживали напрасно — и карась покрупнел, и ротан оказался очень даже вкусной рыбой.
Никита сказал, что для хорошего клева еще рановато, но в любом случае место ловли необходимо подкормить. Тут же намочил в воде два кусочка белого хлеба, поломал их, помял и подбросил к поплавкам. Тем временем Виктор достал тетрадь со вложенной страницей, и когда Никита сполоснул и вытер руки, подсунул ее ему под нос.
— Узнаешь место?
— Ты что ли рисовал?
— Ну а кто же еще!
— Нет, не узнаю, — почесал подбородок Никита.
— И это неудивительно. Как теперь узнать ту самую просеку, на которой мы с тобой…
— Точно, просека! — Никита вырвал у друга страничку и ткнул нее пальцем. — А вот, кстати, коттедж дочери нашего председателя сельсовета. Скоро новоселье праздновать будет.
— Дай сюда, — завладев страничкой, Виктор вложил ее обратно в тетрадь. — А вот скажи мне, дружище, почему никто из вас, деревенских не решился еще в самом начале строительства спалить его к черту?!
— Ну, во-первых, это криминал, — развел руками Никита. — А если вместе со стройкой люди сгорят? Во-вторых, если погорельцы поджигателя поймают, то таких тумаков надают, что мало не покажется, а потом — тюрьма.
— Ну и кто, к примеру, тебя в этом лесу поймал бы?
— Да мало ли… — устремив взгляд на поплавок, Никита потянулся к удочке, но, не дождавшись повторной поклевки, убрал руку. — Говорю, мало ли какие обстоятельства: вдруг там сторожа слишком бдительные, вдруг у них собаки обученные… А потом, ну сгорят дом или два, а их там, на просеке — сотня. Да и после на месте сгоревших новые построят. Так что…
— Значит, предлагаешь в покорных овец превратиться? — горько усмехнулся Виктор.
— Я предлагаю тебе за своим поплавком следить!
Поплавок на удочке Виктора медленно плыл, удаляясь от берега и постепенно притапливаясь. Затягивать с подсечкой рыбак не стал и после недолгого вываживания вытащил из воды серебристого карасика. Он умело снял с крючка первый трофей и опустил в металлический садок.
— Наливай! — скомандовал Никита.
Возражать Виктор не стал…
* * *
Чем больше в садке становилось рыбы, тем меньше оставалось самогона в бутылке, но друзья не замечали опьянения — слишком азартной вышла рыбалка. Караси попадались мерные, размером с мужскую ладонь и довольно упитанные. Виктор планировал забрать домой десятка полтора рыбин, пожарить их, обваляв в муке и посыпав зеленым лучком, и штук шесть принести на работу — угостить напарника Михалыча и водителя, которому доведется катать Тушинский маршрут.
Но тут после поимки очередного карасика Никита поторопился с забросом, его леска перехлестнула леску Виктора, у которого как раз клевало. В итоге вместо рыбы друзья вытащили вконец перепутанные снасти, и Никита, как виновник этого безобразия принялся их распутывать. Тем временем Виктор разлил по стопочкам остатки спиртного и разрезал напополам последний огурец, — сырки «Дружба» давно были съедены. Выпить решили только после того, как вновь забросят поплавки.
Пока Никита колдовал над узлами, Виктор достал карандаш и страничку с рисунком, для завершения которого оставалось сделать всего несколько штрихов и поставить свою подпись с последней точкой. Но что бы еще такого подрисовать на картинке? Вот просека, рассекающая хвойный лес, вот строящиеся на ней коттеджи, в небе — ни облачка. Неправильно это, пусть будут даже не облака, а тучи, причем, грозовые… из которых бьют молнии. Бьют ни куда попало, а, для начала, в двухэтажный коттедж дочки председателя сельсовета, и в соседний пока что недостроенный дом, и в следующий, и в следующий… Каждый нарисованный коттедж — отдельная цель, словно Илья Пророк, считавшийся на Руси повелителем грома и молний, насылает свой гнев на владения новоявленных буржуев.
Гротескно, конечно, получилось, но этот рисунок Виктор никому показывать и не собирался, готов был в любой момент пройтись по нему ластиком, не оставив на страничке следов…
— Все, распутал! — сообщил Никита и, насадив на крючок хлебный катыш, забросил снасть.
Виктор сделал то же самое, постаравшись, чтобы теперь их поплавки оказались подальше друг от друга — во избежание новых перехлестов. И у того, и у другого клюнуло сразу же, и еще два карася перекочевали в садок.
— Предлагаю сначала выпить, потом забрасывать, а не то с таким клевом совсем протрезвеем, — сказал Никита, и Виктор вновь не стал с ним спорить.
Они подняли стопки, чтобы чокнуться, и в это время вечернюю тишину нарушил громкий раскат грома.
— Ого! — удивился Никита. — Вроде, синоптики грозу не обещали.
— Твои синоптики — лжецы, лгуны, вруны и болтуны…
— И хохотуны. Ладно, пьем за карасей, которые еще водятся в этом пруду.
— И за уничтоженную буржуями просеку, — добавил Виктор.
Где-то неподалеку вновь громыхнуло. Друзья выпили и, закусывая огурчиком, забросили удочки. Поклевки не заставили себя ждать. Но гром гремел все ближе и ближе, да и ветер усилился, и чтобы не попасть под дождь, рыбаки поспешили домой.
— А я все думал возвращаться в Москву сегодня или завтра утром, — сказал Виктор, разуваясь у Никиты на терраске.
— Во-первых, сам видишь, вот-вот ливанет — мало не покажется, во-вторых, чего тебе ехать, на ночь глядя, — Никита не скрывал довольной улыбки потому что другу придется остаться у него ночевать. — И в-третьих, алкоголь у меня есть, рыбка свежая есть, щас мы ее пожарим, музон послушаем, выпьем, в шахматишки сыграем… А утром спокойно умотаешь в свою Москву.
Возражать Виктор не стал, да и не хотел.
* * *
— Дружище, а вот признайся, ты там, на пруду рисовал, как я снасти распутываю? — вдруг спросил Никита.
Он только что выставил на середину стола сковороду с жареными карасями. Домашние соленья на столе тоже присутствовали, черный хлеб — нарезан, самогон разлит по стопочкам.
— Вообще-то, конечно же, надо было эту сцену отобразить… — Виктор посмотрел на рюкзачок, в котором лежала тетрадь с чудесной страничкой. — Но мы сегодня о просеке говорили, о дачных участках, которыми ее застроили…
— Ну?
— Короче, лично я был бы совсем не против, чтобы со всеми этими участками произошло нечто подобное, — он вытащил чудесную страничку и положил на стол. — Только руками не трогай, запачкаешь.
— М-да, — почесал затылок Никита. — Я понимаю, что ты по-пьяни это нарисовал. Но скажу тебе, как другу, лично я тоже был бы не против такого исхода. Главное, чтобы огонь на лес не перекинулся…
— На лес? — Виктор перевел взгляд на рисунок и вздрогнул.
На самом деле он ожидал нечто подобного. Все картинки, нарисованные на страницах блокнота, как только Виктор хоть ненадолго закрывал глаза, начинали жить своей жизнью. Достаточно было моргнуть, и в картинке что-то менялось. Вот и на этой страничке произошли изменения.
Небо над просекой было сплошь затянуто черными тучами, сверкали молнии, а строящиеся коттеджи горели. Все до одного. Виктор моргнул.
— Дружище, мне показалось, что только что огня на картинке было меньше, и тут же стало больше, — сказал Никита.
— Надо срочно выпить, — ответил Виктор, поспешно вкладывая страницу в тетрадь.
Когда пили, Виктору послышался вой пожарной сирены. Стукнув пустой стопочкой по столу, он прошел в комнату, где с магнитофонной ленты хрипел что-то там про караван Александр Кутиков из группы «Машины времени», и увеличил звук почти до полной громкости…
* * *
Проснувшись, Виктор понял, что для сборов на последнюю перед дневным перерывом электричку у него совсем мало времени. Голова побаливала — шутка ли, выпить на двоих три бутылки. Хорошо хоть закусывали и хорошо, что все-таки выспались, хотя легли спать в половине третьего ночи — играли в шахматы. От предложения Никиты попить чайку отказался и, попрощавшись, быстрым шагом направился на станцию. Несмотря на то, что время поджимало, пошел не самым коротким путем, через просеку, а по шоссе до железнодорожного переезда и потом — по шпалам.
