Так! Он открыл холодильник. Бутылка все так же стояла на полке, но теперь горячительной жидкости в ней стало заметно меньше. Значит, и в самом деле каким-то образом через рисунок в блокноте махнул стакан?! Виктор схватился за ластик и с усердием стер последнюю картинку. Не протрезвел. Либо протрезвел, но казалось, что все еще пьяный. Если блокнот действительно обладает такими чудесными свойствами, сколько же можно с его помощью сотворить!
Но думать об этом надо на трезвую голову. И Виктор вновь завалился спать, благо до выхода на вечерний маршрут оставалось несколько часов…
Спал недолго, а, проснувшись, для начала довольно плотно пообедал. Сварил себе не типичную порцию пельменей, не тринадцать штучек, что подавали, к примеру, в «Варениках» вблизи кинотеатра «Баррикады», а ровно в два раза больше. И, в отличие от столовой порции, снабдил свою помимо кусочка сливочного масла, еще и двумя столовыми ложками майонеза, добавил на край тарелки жгучей горчички и в меру покапал уксуса на исходящие аппетитным паром пельменьки. Под такое бы блюдо да сто пятьдесят самогоночки, но нельзя — впереди маршрут, тем более, напарником будет настоящий кАзёл.
Виктор замечал, что иногда от обильной еды чувствовал что-то похожее на легкое опьянение. Так было и теперь, когда он отправился на работу, хотя, возможно, это являлось последствием выпитого утром самогона.
Недочитанный роман «Криминальная рыбалка» на работу не взял, зато прихватил блокнотик с карандашом и ластиком. Хотелось кое-что проверить.
Товарищ Козлов, как всегда появился в банке раньше напарника, был в форменном инкассаторском костюме синего цвета, на котором красовались наградные колодки — якобы им заслуженные. Ни один работник банка в его заслуги не верил — ничего этот кАзёл не мог заслужить по-честному.
Виктор Кармазов поздоровался с ним по-деловому, постаравшись в его сторону не выдыхать. Хотя в плане пьянства, Козлов, каким бы ни был сложным человеком, никого никогда не упрекал — сам еще тот алкоголик. И все-таки Виктор не стал будить лихо пока оно тихо. Он задумал другое.
Водителем тушинского маршрута оказался Джон Маленький. В отделении банка Джонов было трое: Джон Большой, просто Джон, и Джон Маленький. На самом деле Джон Маленький был из этой троицы самый старший и опытный, просто ростом не вышел. Зато буквально все маршруты знал, «от и до», да и вообще нормальный был мужик, с которым и поговорить было о чем, и поржать.
Человек он был простой. После первой же проинкассированной Козловым точки Джон Маленький невинно так поинтересовался:
— А что это вы, товарищ сборщик, в свой знаменитый портфель убрали?
— Домой кое-что прикупил, — огрызнулся тот.
— И что же именно? Не полкило ли колбасы, которой кассирша этого продовольственного обычно инкассаторов угощает?
— Нет. Нет! — взъярился Козлов. — Я эту колбасу на свои кровные купил!
— Гы-гы-гы, — отозвался водитель. — Обычно ребятам здесь забесплатно закуску дают, особенно по воскресеньям, а вы, значит, прикупили за свои кровненькие? Гы-гы…
— И нечего ржать! К «сто пятому» продуктовому давай рули!
— Я и рулю.
— Вот и рули!
— Вот и рулю…
— Вот и рули!!!
— А в «сто пятом» пузырек тоже за свои кровные покупать будете?
— Не твое дело…
— Чего это не мое? Я, могёт быть, как и все нормальные люди мечтаю вечерком махнуть дозочку, заслуженную честным трудом…
— Ну, так и махни! Я-то тут причем?
— Выражаясь простым языком, вы, товарищ сборщик, куркулятничаете.
— Кто каркулятничает? Я куркулятничаю?
— Ну, не я же. И не Витек…
— Да вы мне в сыновья годитесь! Да вы, да ты…
Виктор в разговоры-споры не вмешивался, держал в руках блокнот и никак не мог решиться, какую же нарисовать сцену из романа «Криминальная рыбалка». Либо девушку, которую боевики собираются опустить на цепи в колодец, либо рядом с тем же колодцем — многострадальную Людочку, на оголенной спине которой садист Цыплаков вырезает ножом «В» и «С» — первые буквы названия организации «Высшая справедливость».
Для начала нарисовал колодец. Обычный бревенчатый колодец — с козырьком, деревянным воротом, вокруг которого намотана цепь, и с изогнутой металлической ручкой.
«Нет, — вдруг решил Виктор, — опускание в холодную воду — ерунда, а вот повешение — совсем другое дело!»
Он перевернул страницу и нарисовал уже привычное крыльцо гостиницы, внизу — табуретку, к балке наверху пририсовал веревку. Продетую в петлю голову и человека, которого собирались повестить боевики, нарисовал, когда сборщик вернулся в машину с очередной точки. Нарисовал и боевика, якобы собиравшегося выбить табуретку из-под ног приговоренного. Ну а приговоренным, конечно же, оказался товарищ Козлов — в своем форменном костюме и к тому же с портфелем в руках.
Козлов, усевшийся на сиденье рядом с водителем, передал назад сумку с выручкой, сам же взялся за портфель, открыл его, вытащил из внутреннего кармана пиджака что-то объемистое, завернутое в газету… И тут Виктор, посмотрев на страницу блокнота, закрыл глаза.
Открыл, услышав хрип. Товарищ Козлов, забыв о портфеле и о свертке, держался руками за горло, словно пытаясь что-то от себя оторвать. Виктор взглянул на страницу блокнота: боевик стоял рядом с крыльцом, уперев кулаки в бока, табуретка и портфель валялись в стороне, а под балкой корчился в петле мужик в инкассаторском костюме.
— Сборщик, ты чего? — закричал Джон Маленький. — Что с тобой? Помощь нужна? Витек, чего это с ним?
Виктор, как-то в одно мгновение осознал, что если моргнет еще раз, то у сидевшего рядом с водителем Козлова, впредь навряд ли появится возможность куркулятничать. Ластик был под рукой, и Виктор быстро стер только что нарисованное. И тут же товарища Козлова отпустило.
— Хлопцы! — выдавил он. — Что это было-то? У меня горло, как будто сдавливать начало?
— Это вас, товарищ сборщик, жаба чуть не задушила, — нашелся водитель, хотя, обернувшись на Виктора, округлил глаза, мол, сам ничего не понимает.
Виктор пожал плечами, мол, тоже не в курсе, при этом вырвал страницу, со стертым рисунком и выбросил ее в приоткрытое окошко. Джон Маленький подозрительно уставился на блокнот, но ничего не сказал, завел машину и тронулся катать маршрут дальше, благо и без подсказки инкассаторов знал, какая точка будет следующей. А Виктор стал вспоминать эпизоды из нетленки, которые не заканчивались смертью, но приносили персонажам страдания.
По сюжету нехило помучиться пришлось Эдуарду Лещевскому. Мало того, что его избили, так потом еще прибили гвоздями ладони и ступни к стене гостиницы, а Инесса принялась бросать в него стрелы, предназначенные для игры в дартс…
Когда сборщик ушел инкассировать очередной магазин, Виктор быстро нарисовал эту сцену, только вместо рыболова распятым оказался товарищ Козлов. Последнюю точку в рисунке поставил, когда тот вернулся в машину. Виктор принял от него сумку, поверил пломбу и накладную, сумку убрал в мешок, накладную — под скрепку к другим накладным. Посмотрел на альбом и, дождавшись остановки машины перед светофором, закрыл глаза.
Товарищ Козлов закричал. Закричал и Джон Маленький — от неожиданности или просто, испугавшись поведения инкассатора, на поясе которого, между прочим, висела кобура с пистолетом, — мало ли что тому на ум придет. Козлов, продолжая орать, и впрямь схватился за кобуру, но тут же, словно обжегшись, отдернул руку, засучил ногами.
Крики прекратились, как только Виктор несколько раз провел ластиком по рисунку. Страница альбома вновь стала чистой, и он ее поспешно вырвал и выбросил в окно. Козлов же сидел весь в поту и, тяжело дыша, в страхе крутил головой по сторонам. Водитель тоже успел вспотеть.
— Что с вами? — негромко поинтересовался он.
— Не знаю, хлопцы! Ладони вдруг очень сильно заболели и ноги, и вообще все тело начало болеть…
— Может, вам в больницу надо?
— Нет, нет, все прошло, — пожилой инкассатор вытер рукавом лицо.
Светофор поменял свет на зеленый, и вскоре Джон Маленький остановил машину напротив очередного магазина, идти в который сборщик не спешил — никак не мог отдышаться. Наконец, Козлов жалостливо посмотрел сначала на водителя, потом на старшего маршрута.
— Вот что, хлопцы… Кармазов, может, добегаешь за меня маршрут? Все чаевые твои, конечно. А я передохну, ладно?
Виктор пожал плечами.
— И вот еще что, — Козлов схватил свой портфель, стал доставать из него свертки и совать удивленному водителю. — Бери, бери, не стесняйся. И потом не говори, что меня жаба душит. Нет-нет-нет!
— Да чего ты мне-то даешь, — обрел дар речи Джон. — Назад передай, старшему, там места много.
— Стакан-то у тебя есть? — спросил Козлов.
— Естественно, — водитель открыл бардачок и кивнул на граненый стакан.
