– «.сорок четыре весёлых чижа!» – воскликнула Маруся.
– Молодец! – похвалил её Алёша. – То-то и оно: «.Чиж – судомойка, чиж – поломойка.»
– «.чиж – огородник, чиж – водовоз.»
– Ну да, каждый каким-нибудь своим делом занимается. Так вот: пока наша птица музицировала, я подсчитал, что на гармони играет двадцать девятый чижик из сорок четвертой квартиры. Я-то ещё всегда удивлялся: как же это, ведь чижи птицы мелкие, а гармонь – инструмент довольно громоздкий.
– А она оказалась губной! – не отставала от Алёшиных мыслей Маруся.
– Всё отлично сходится, – подытожил следователь. – Хорошо бы нам эту музыкальную птицу обратно вернуть, для более подробного разговора.
– Попробуем, – сразу поняла задачу Маруся и крикнула сладким голосом: – Лети сюда, милый чижик! Нам твоя музыка очень нравится, а издали слышно плоховато. Я лапами махала в том смысле, что аплодирую, честное слово. Больше не буду.
Долго губного гармониста уговаривать не пришлось. Он вернулся и выдал на своей гармошке заливистую трель: «Трам-пам-ля-ля!»
– Замечательно! – оценил качество мелодии Алёша. – А скажи, не бывало ли такого, чтобы ты пропадал?
Чижик вынул инструмент из клюва, заложил в кармашек под крыло и отрицательно закачал головой:
– Вот уж чего не было, того не было. Не из таких я, чтобы пропадать. Как начну в гармошку дуть, соседи говорят: «Да пропади ты пропадом!» А я им назло – ни в какую.
– А вот Баба Яга сообщает… – разоткровенничалась было Маруся.
– Что Баба Яга? При чём тут Баба Яга? – зачастил, не дослушав, Чиж. Разволновавшись, он снова снялся с места и, быстро-быстро махая крылышками, завис напротив Маруси – в некотором, правда, отдалении. – Ну видел я недавно твою Бабу Ягу. На болоте. Я иногда здесь музицирую, иногда – там. Поболтали немножко о том, о сём.
Очередная версия развеялась как дым. Не могла Баба Яга объявлять двадцать девятого Чижика в розыск, раз с ним общалась. Да и не пропадал он вовсе.
– До болота этого, – спросила кошка, – далеко?
– Не очень.
– Оно справа от нас или слева? – уточнил следователь.
Чижик неожиданно хмыкнул и произнёс:
– Вообще-то, от вас оно в основном снизу.
Алёша вздрогнул и покрылся липким потом. Пока активно шло следственное мероприятие, он в азарте работы начисто забыл о почти безвыходном положении, в котором они с помощницей оказались.
Не в силах произнести ни слова, Алексей молчал, а кошка продолжила любопытствовать:
– Тоже мне, нашёлся балагур. А если без шуток? В какой стороне от тебя болото?
Продолжая держаться в воздухе напротив Маруси, Чиж немного подумал и уже серьёзно ответил:
– Справа.
– Вот и выяснили наконец подробности, – удовлетворённо вздохнула кошка.
«Какая разница – справа или слева? Снизу!» – беспокойно думал Лёша. Страх накатил тошнотворной волной. Ноги, столько времени неподвижно стоявшие на крохотном неудобном уступе, свело судорогой. Рука, намертво вцепившаяся в ветку, дрожала от усталости.
Долго так не продержаться. Надо бы узнать, что там, внизу, но сердце неприятно замирало от мысли опустить глаза.
– Уважаемый Чиж, – хрипло пробормотал следователь, – будь добр, слетай ко дну пропасти, посмотри, что там да как. И скалу заодно огляди: может быть, обнаружатся уступы, по которым можно спуститься. Большую окажешь нам услугу.
– Мы это запросто, – легко согласился Чижик, – ждите.
В ожидании возвращения птицы Алёша, держась из последних сил, мог думать только об одном: «Скорей бы! Скорей!» Кошка же, устроившаяся куда удобней, продолжала вслух размышлять:
– Найти бы то болото, где Баба Яга с Чижиком встречалась. Может быть, она ещё там. Тут бы и разъяснилось, кто пропал.
– Маруся, перестань! – чуть не плача, взмолился Алёша. – И без того понятно, кто пропал: мы!
– Да ты что, – сердито взмахнула лапкой помощница, – обязательно выберемся!
– Выберетесь, выберетесь! – подтвердил возвратившийся Чиж. – Подходящих уступов на скале нет, но зато внизу густой-прегустой лес. Я думаю, если вы прыгнете, то упадёте в листву, ветки спружинят – не очень даже покалечитесь.
– Не очень. – с сомнением повторил Алёша, немного помолчал и резко бросил. – Нет, я прыгать не стану. Слишком опасно.
– А как иначе? – принялась уговаривать кошка. – Не навечно же здесь оставаться!
– Я прыгать не буду, – снова буркнул следователь.
– Так мы ж вместе! – подбодрила его Маруся. – Вместе прыгать не страшно, вот увидишь.
– Вместе? На счёт раз, два, три, что ли?
– Нет – на раз, – помощница сильно оттолкнулась задними лапами и, стартовав со своего уступа, после долгого плавного прыжка очутилась у Алёши на плече. От толчка он потерял равновесие, ноги соскользнули, деревце не выдержало увеличившейся тяжести, хрустнуло, обломилось, и следователи полетели вниз, так что в ушах стоял свист.
Да ещё откуда-то сверху раздавалось: «Трам-пам-ля-ля!»
Глава тринадцатая
У другого дуба
Зелёное море листвы стремительно приближалось. Размахивая ногами, руками и лапами, Алёша и кошка бухнулись в волны зелени, словно с высокого трамплина. Небольшие ветки ломались, как спички, а те, что потолще, действительно пружинили, замедляя неудержимое падение. Пробуравив насквозь крону огромного дерева, следователи, поцарапанные и покрытые ссадинами, но по большому счёту целые и невредимые, оказались на мягкой мшистой земле. Ощупали друг друга – кажется, живы. Огляделись.
– Смотри-ка, никак мы в Зеленодубской бухте опять оказались? – удивилась Маруся. – Ведь вот он, дуб, такой же, как там, неохватный.
– Может, и в Зеленодубской, – пожал плечами Алёша, – верно Чиж говорил: в Лукоморье не соскучишься.
Успокоившаяся было листва дуба вновь заволновалась, зашелестела – кто-то спускался с дерева.
– Анюта, – недовольно процедила сквозь зубы кошка, – никакого от неё покоя. А где же Кот Учёный?
Но из ветвей показался не раздвоенный рыбий хвост – две голые ступни, довольно замызганные.
Значит, не Анюта. Значит, не Зеленодубская бухта. Значит, не тот дуб.
И вот существо, слезавшее с дерева, появилось целиком и спрыгнуло наземь. Человек, довольно молодой. Восточный халат продран во многих местах. Из прорех торчит пожелтевшая от времени вата. На голове – тюрбан.
– Салям алейкум! – сказал молодой человек. – Хорошо, что вы пришли.
– Что ж тут такого хорошего? – фыркнула Маруся.
– Страшно одному, моя госпожа, – не обратил внимания на раздражённый тон собеседницы молодой человек, – тут такое было!
– Что именно? – заинтересовался Алёша.
– Я – Али-Баба, – повздыхав немного, начал свой рассказ Али-Баба, – дровосек. Довольно бедный. Каждое утро прихожу сюда, до вечера рублю дрова, а потом продаю их на рынке. Тем и кормлюсь.
– И как, на жизнь хватает? – отвлеклась от темы Маруся.
– Более или менее, спрос на топливо хороший, – и Али-Баба вернулся к прерванному рассказу. – Сегодня решил свалить этот дуб. Только пристроился, на ладони поплевал, гляжу: по дороге идут разбойники.
– Как же вы догадались, что это разбойники? – удивилась кошка проницательности лесоруба.
– Тут не надо семи пядей во лбу быть, – ответил дровосек. – Лица страшенные, на поясе – кривые сабли-ятаганы, только один без оружия; атаман у них с большой чёрной бородой, а кроме ятагана у него ещё и дубина. Я быстро влез на вершину дерева, спрятался в ветвях и стал наблюдать. Разбойники подошли вон к той скале, раздвинули траву и колючки – за ними оказалась маленькая железная дверца. Атаман громко крикнул. – голос Али-Бабы дрогнул от волнения.
– Что же он крикнул? – поторопила рассказчика Маруся.
– Сим-Сим, открой дверь! – прошептал лесоруб.
– Понятно, – сказал Алёша. – Дверь сама собой открылась, атаман вошёл в пещеру, а за ним его люди, и дверца захлопнулась. А вы к тому времени уже успели пересчитать разбойников: ровно сорок человек, не считая атамана. То есть сорок один.
– Почти так, мой господин, – возразил Али-Баба, – но не совсем. Их было тринадцать.
Следователь задумался. Взлохматил волосы. Почесал переносицу. Переспросил:
– Тринадцать? Может быть, всё-таки двенадцать?
Однако Али-Баба упорно стоял на своём: он, мол, хорошо сосчитал.
– Если так, – вздохнул Алёша, – это дело нас совершенно не касается.
– Я ещё не всё рассказал! – попытался заинтересовать собеседника дровосек. – Дверца захлопнулась, и скоро за ней такой шум поднялся, что оглохнуть можно. А потом наступила тишина.
– Нет-нет, если тринадцать, то подробности ни к чему, – прервал его следователь. – Свидетель Али-Баба может идти рубить дрова.
Лесоруб приложил руку к груди, поклонился:
– Спасибо, мой господин!
– Вам спасибо, – улыбнулся Алёша.
– Мне-то за что?
– За то, что дуб не срубили. Иначе куда бы мы с Марусей упали? Вот то-то и оно.
