— Но ведь бывает, что металл не выдерживает и трескается! — ужаснулась она. — Неужели Богам не жалко людей?
— Если металл трескается, его перековывают, — улыбнулся Аполлон. — Как смертным не нужны непрочные мечи, так и богам не нужны гнилые смертные, потому что они готовят их для бессмертия. Что касается жалости, то это скорее качество людей, нежели богов.
Эти слова вызвали у нее двоякое ощущение. Покровитель искусства говорил о людях в третьем лице. Кто же тогда она? Аполлон, подслушав ее мысли, взял ее руку и кивнул в сторону высокой горы, доходящей до самых облаков. А далеко внизу раскинулось бескрайнее море, на берегу которого стоял ее родной город.
— Ты не туда смотришь! Ты должна смотреть ввысь, — произнес он полушепотом.
Аполлон повернул ее лицом к упирающейся в небо горе, и она подумала, что снизу никогда не видела эту громадину. Бог улыбнулся и потянул ее за собой. И тут девушка сообразила, что он помышляет о ней не как о богине. Он хочет ее как простую женщину. Она высвободила руку, но Аполлон поймал ее опять.
— Ты будешь жить среди богов, как богиня. Я научу тебя предсказывать судьбы.
— Но я хочу жить среди людей.
— Ты будешь являться к людям в качестве любимицы Парнаса и предсказывать им их жалкие жизни из небесной книги судеб. Останешься среди людей — твои предсказания не будут иметь никакой силы.
— Почему? Разве истине не все равно, из чьих уст она исходит?
— Истине, конечно, все равно, ибо она уже есть истина. А людям нет. Богам они еще могут поверить на слово, себе подобным — никогда! Смертные такую веру должны заслужить. Они недоверчивы, потому что горды и тщеславны. Находящиеся под властью гордыни не стремятся к истине. Они стремятся к удовлетворению собственного тщеславия.
— Неправда. Они так же разумны, как боги.
Аполлон улыбнулся, щелкнул пальцами, и в его руках оказался прозрачный осколок горного хрусталя.
— Через это стекло ты можешь видеть будущее. Я дарю тебе.
Девушка приняла подарок Аполлона, взглянула в него, и ее охватил ужас.
— Что я вижу? Пожар в моем городе! Его разрушат греки. И разрушение Илиону принесет мой старший брат Парис, которого я никогда не видела!
— Скоро ты его увидишь! — тонко улыбнулся сын Зевса. — Парис уже в городе.
Аполлон подошел очень близко, приблизил свое лицо и взял ее за оба запястья.
— Пойдем со мной. Там, внизу, ты ничего не сможешь сделать для своего города…
— Смогу! — воскликнула она и вырвала обе руки. — Я расскажу троянцам, что на город хочет навлечь беду богиня Афродита, пообещав Парису жену спартанского царя.
— Пойдем со мной! — сказал Аполлон, коснувшись ее туники. — Если ты вернешься, то сделаешь хуже для своего города. Города спасают не бессмысленные вопли пророков, а горние стремления людей.
Но дочь царя Приама уже мчалась с горы, зажимая в руках бесценный подарок Аполлона, этот неровный треугольный кусочек горного хрусталя, через который видно будущее.
В ту минуту, когда она вбежала в город через Скейские ворота, состязания уже закончились. Вся Троя говорила о том, что всех царских сыновей в борьбе победил какой-то неизвестный красавец пастух по имени Парис. Кассандра сразу же кинулась к храму Зевса, куда обычно после турниров заходили ее отец и мать принести жертву отцу богов.
В храме перед алтарем Зевса уже стояли ее родители, Приам и Гекуба. Кассандра подошла к ним и вдруг услышала возмущенные крики и шум. Все, кто присутствовал рядом, повернули головы и увидели, как в храм, бледный от ужаса, вбежал он, еще никому не известный Парис, ее брат, губитель Трои. Он сразу бросился к алтарю, а за ним с мечом в руках вбежал ее младший брат Деифоб.
— Как ты смел, ничтожный голодранец, состязаться с царскими сыновьями? — воскликнул багровый от гнева Деифоб, вознося меч над головой неизвестного красавца.
— О Зевс, спаси меня! — воскликнул Парис, падая на алтарь и протягивая ладони к небу.
— Умри, презренный пастух! — прохрипел Деифоб.
Он уже приготовился размозжить кудрявую голову Париса, как вдруг в наступившей тишине раздался взволнованный голос Кассандры:
— Не смей убивать перед алтарем!
Меч Деифоба повис в воздухе. Все взоры устремились на царскую дочь Кассандру.
— Это не голодранец, Деифоб, и не простолюдин. Он такой же царской крови, что и мы. Это наш старший брат.
Поднятый меч Деифоба начал медленно клониться вниз, а троянцы в храме издали удивленный гул и в страшном смущении отступили назад.
— Сын! Нашелся! — неожиданно вскрикнула мать и кинулась обнимать Париса.
В тот же миг в храме все пришло в движение. Вслед за матерью обнял Париса и отец. Наконец и сам Деифоб, вложив меч в ножны, протянул руку своему старшему брату. А откуда-то взявшийся Гектор, обхватил Париса за плечо и вывел из храма вон.
— Стойте! — крикнула Кассандра. — Париса надо изгнать из города. Ему предначертано погубить Трою!
Только в этом радостном шуме никто не услышал вещих слов Кассандры. Париса под восторженные возгласы толпы и радостный плач родителей повели во дворец Приама. А Кассандра упала лицом на алтарь Зевса и заплакала. Храм опустел. В нем стало тихо. Кассандра, ощущая лбом холодный мрамор, думала, что сейчас рассказывать о Парисе бесполезно. Завтра, когда все успокоится и уляжется, она напомнит отцу о древнем семейном пророчестве.
Неожиданно на голову жрицы легла чья-то теплая рука. Она вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стоял Аполлон.
— Если бы ты ушла со мной, то не остановила бы своего младшего брата, — произнес Аполлон. — Деифоб убил бы Париса и тем самым спас бы священную Трою.
— Но прогневал бы Зевса. — ответила Кассандра. — Завтра я расскажу троянцам правду о Парисе, и они прогонят его.
— Тебе никто не поверит, — грустно улыбнулся Аполлон.
7
Карасева со стула точно ветром сдуло. Он понесся за Сашей в зал с восковыми фигурами. Вокруг фигуры Берии уже копошилась бригада экспертов. Его фотографировали, ощупывали, осматривали через увеличительное стекло, наносили кисточкой порошок, чтобы выявить отпечатки. Тут же крутились любопытные сотрудники во главе с директрисой. Они горячо обсуждали последнюю находку экспертов и давали советы криминалистам.
«Чертова провинция! — простонал Тарас. — Здесь даже следствие без вмешательства посторонних провести нельзя!»
Он подошел к директрисе и тихо шепнул, что был бы счастлив, если бы персонал музея наконец занялся своим делом. Директриса намек поняла.
— Все по местам! — скомандовала она, хлопнув в ладоши, и сотрудники послушно покинули зал. Остались только трое: сама Алла Григорьевна, питерский представитель выставки Олег Смирнов и смотрительница зала Вера Александровна. Глаза ее были наполнены ужасом. Она трижды пыталась прорваться к следователю, чтобы сообщить что-то чрезвычайно важное, но Карасеву было не до нее.
— Вот смотри, — указал на пальцы Саша, протягивая Тарасу увеличительное стекло.
Но и без стекла на розовых пальцах фигуры были видны темные пятна запекшейся крови. Сам Берия был невозмутим. Он с затаенной усмешкой смотрел сквозь свои узкие очки на копошившихся вокруг экспертов, и казалось — еще немного и ему надоест прикидываться неживой фигурой.
Тут же на его ботинке обнаружили еще две капли крови. После чего на ковре под ним нашли еще одну запекшуюся каплю. Эксперты скрупулезно отследили весь путь от дверей до фигуры и на пути предполагаемого следования убийцы обнаружили еще четыре капли крови.
— Как ты думаешь, Сашок, чья это кровь? — сощурился Тарас, глядя на начальника экспертной группы.
— Убитого, конечно, — поднял плечи Александр. — Хотя откуда мне знать. После экспертизы скажу точно.
— Что ты по этому поводу думаешь?
— Понятия не имею, — развел руками эксперт.
— Я имею! — вывернулась из-за спин экспертов смотрительница зала. — Я знаю, кто убил Локридского.
Все уставились на нее, а она испуганно покосилась на Берию, на Ивана Грозного, затем на семейство Николая Второго. После чего вцепилась в руку Карасева и потащила его в вестибюль. Однако не успели они дойти до двери, как услышали сзади удивленный разговор криминалистов.
Следователь оглянулся и увидел в руках у Саши какую-то продолговатую белую штучку, которую он держал кончиками пальцев через носовой платок.
— Вот и магнит нашелся, — подмигнул он Карасеву.
— Где он был?
— В левом кармане пиджака Берии.
Карасев осмотрел находку. Она была вымазана пластилином.
— Он! — сказал следователь коротко.
На магнит нанесли порошок, но пальчики не проявились. Саша запаковал находку в целлофан и сказал, что в лаборатории поработает с магнитом более тщательно. Только после этого смотрительница снова завладела локтем Карасева. Она вытащила его в коридор, с опаской посмотрела по сторонам и, округлив глаза, прошептала:
