— И только что прочитал об этом на иврите, — добавил Аристарх.
— Чёрт! — воскликнул Роман, снова заглядывая в текст.
— Это почище чем шахматы, — оторопело сказал Костя.
— Как это мне всё знакомо, — прищурив от удовольствия глаза, воскликнул Аристарх. — Теперь всё ясно.
— Может, заодно и мне объясните, — резко повернулся к нему Роман.
— Мне ясно, что ничего не ясно, — пропел хозяин. — Ты, парень, не злись, но я был в твоём положении. Более девятисот лет тому участвовал я в первом крестовом походе. Был тогда монахом и вместе с разной голытьбой и простолюдинами под началом Петра Амьенского дошёл до Константинополя. Нам бы дождаться настоящего войска, но все рвались в бой, и вождь повёл нас против сельджуков. Почти все и полегли в тамошних песках, но Пётр с небольшой кучкой солдат сумел вернуться под защиту крепостных стен, и мне посчастливилось уйти с ними. Но тяга к приключениям у меня не пропала, и когда подтянулось из Европы основное войско, я присоединился к людям норманнского князя Боэмунда. Вместе с ними участвовал в захвате Антиохии. Когда Кеборг нас там осадил, думал всё — конец пришёл. Но тут один простолюдин Пьер-Бартелеми заявил, что ему во сне явился святой Андрей и указал, где зарыто, то самое копьё, которым проткнули тело Спасителя. Участок оказался довольно большим, но это нас не остановило. Стали мы рыть землю и действительно нашли реликвию. С того момента всё переменилось. Дела военные пошли в гору, Кеборга разбили, и вскоре рыцари осадили Иерусалим. Но я до тех мест не дошёл.
Когда копьё искали, выпало мне рыться у стенки, и нашёл я дивной красоты ожерелье. Почти одновременно с этим откопали священную реликвию, и на меня никто не смотрел. Ну, я и накинул его себе на шею и запихал под рубаху. Последнее, что помню: грудь, как огнём охватило.
Сколько я там провалялся, один бог знает. Когда очнулся ожерелья уже и след простыл. Украл его кто или само исчезло, не знаю, но след остался.
Тут Аристарх расстегнул рубашку, и братья увидели выжженные огнём вокруг шеи таинственные знаки.
— Сможешь прочитать? — хозяин повернулся к Роману.
Но для того письмена эти были такой же диковиной, как и для Кости.
— Позже узнал я предназначение своё и силу, — продолжил Аристарх, — а потом нашёлся человек, который научил этой силой распоряжаться. Больше я не воевал. Зато к битве при Аскелоне, которой Первый Крестовый поход закончился, у меня уже был свой дом в Константинополе, хозяйство и слуги.
— В чём заключалось предназначение? — задавая этот вопрос, Роман явно нервничал.
— Об этом мне стало известно много позже, чем я его исполнил, — Аристарх усмехнулся каким-то своим мыслям. — А потом выполнял отдельные поручения. Считаю, повезло, у меня не самый худший хозяин.
— И что же делать мне? Как дворняжке слушаться команд, чтобы получить за это вознаграждение? Например, как тебя, колдуном сделают.
— Слушай только себя. Уверен, никто не сможет подсказать тебе, что делать, — Аристарх пожевал губами. — Иначе ты сейчас передо мной не стоял бы.
— Прямо Голливуд какой-то, — Роман ударил перед грудью костяшками стиснутых в кулаки рук. — Простой парень отправляется на спасение мира. Жалко приключений не будет: обо всех опасностях меня предупреждают заранее.
— Вот тут ты неправ, — широко улыбнулся Аристарх, — один раз сделаешь выбор не в свою пользу, и будущее станет уже не таким предсказуемым.
— Слушай, Ром, — вмешался молчавший до сих пор Костя, — Плюнь ты на все эти игрища и пошли домой.
— А как опять преследователи появятся? — хитро сощурив глаза, спросил хозяин. — К кому за защитой побежите? Слыхал, сбежали они из застенка.
— Будем решать проблемы по мере их поступления, — поддержал брата Роман и, допив остывший чай, поднялся из-за стола.
— Сиди, — бросил ему хозяин, и Роман послушно плюхнулся на стул. — Всё равно мне этим заниматься, чего откладывать.
Мария встала из-за стола и пошла на второй этаж, давая мужчинам возможность поговорить о своих делах.
Аристарх, что-то прошептал про себя, перевёл взгляд на телевизор и сделал рукой резкое движение, как будто сбрызнул его водой.
Цветная картинка сменилась серыми полосами. Они мельтешили, сгущаясь, пока весь экран не стал чёрным. Но в этой кромешной тьме угадывалось какое-то движение. Приглядевшись, Роман увидел контуры лица и внимательно смотревшие на них глаза.
— Здорово, Аксюта, — весело приветствовал этот лик Аристарх. — Чего в темноте прячешься? Всё равно заметно. Тебя вон даже ребятки разглядели.
— Зачем звал? — на лице шевельнулись губы, и эту странную картинку: чёрное на чёрном, стало лучше видно.
— Груб ты Аксюта, — вздохнул с видимым сожалением Аристарх. — А ведь я тебя от беды хочу спасти.
На этот раз незнакомец промолчал, видимо, ожидая разъяснений.
— Это, ребятки, тот, кто гоняется за нашим Романом, — тоном музейного гида произнё Аристарх, поворачиваясь к костям и показывая рукой на экран телевизора. — Очень уважаемый в определённых кругах колдун, или как сейчас говорят маг. Зовут его Аксис, для своих — Аксюта.
Тот, кого хозяин только что представил, по-прежнему терпеливо ждал.
— А теперь, Рома, покажи нам свою левую ногу, — приказал Аристарх.
Пришлось Роману снова разуваться и демонстрировать свою слегка побитую лодыжку.
При виде красных полос, лицо на экране посерело, что у нормального человека назвали бы смертельной бледностью. Потом чёрный цвет восстановился, а уголки губ опустились, выражая презрение.
— Думаешь, туфту подсовываю, — усмехнулся Аристарх. — Но с такими вещами даже я шутить не рискнул бы. А поскольку ты только пятый из одиннадцати, то обязан сообщить по инстанции.
— Четвёртый, — прошелестел голос с экрана.
— Быстро у вас, однако, — удивился Аристарх, — всего-то лет сорок не виделись. Только это ничего не меняет, четвёртый это не первый.
Лицо исчезло с экрана, и по нему снова побежали серые полосы, а через минуту на экране суетился известный шоумен, задавая сидящим перед ним людям коварные вопросы.
— Вот теперь можно и домой, — объявил Аристарх. — Насколько я понимаю, этих ребят вы теперь долго не увидите.
— Что этот тип руководил всем, — Роман кивнул в сторону телевизора, — я понял. Но кто они?
— С Аксисом, думаю, ты ещё встретишься, а те, с кем ты имел дело, просто болваны, где-то подобранные им. О них и думать нечего.
Он прошёл в соседнюю комнату и растолкал сладко посапывающего Южного. Тот вскочил, как ужаленный, и вскоре появился в зале всклокоченный и разрумянившийся ото сна.
— Мне совсем нельзя пить, — с виноватым видом пробормотал он. — Но разве Аристарху откажешь? Может и из дома выгнать.
— Прав Матвейка, — подтвердил его слова хозяин. — Не расстраивайся, ты ничего такого не пропустил. Ответов у меня пока для вас нет. Разве только побеседовали кое с кем, так ребятки тебе об этом расскажут.
Про беседу с Аксисом, Костя рассказал Южному по дороге к машине.
— Эх, жалко, — подосадовал Матвей Семёнович. Много читал о нём и слышал, а вот видеть не приходилось.
— Да мы и сами ничего толком не видели, — успокоил его Костя. — Так, голос из темноты.
Южный с Романом уселись в поджидавший автомобиль, а Костя достал мобильник и кому то позвонил.
— С Глинским говорил, — пояснил он, приоткрыв дверцу, — сопровождение на базу отбывает — я с ними.
— Тогда и я с вами, — засуетился Южный, вылезая из машины.
— Езжай домой, отсыпайся, — сказал Костя брату, потрепав его за плечо, — завтра созвонимся.
Автомобили задним ходом выбрались со двора, до главной магистрали двигались вместе, а уже там разъехались в разные стороны.
Глава 5 Беспокойная ночь
Водитель постарался и, лавирую между припаркованными машинами, довёз прямо до подъезда. У Романа хватило сил не только добраться до квартиры, но даже разложить диван и постелить чистую простынь.
— Интересно, что приснится сегодня? — едва успел он подумать и отключился.
— Всё страньше и страньше! — ничего более подходящего, чем слова Алисы, в голову Роману не пришло, когда он увидел себя со стороны, слегка похрапывающего на диване.
Вот только дальше ему впору было кричать не «прощайте ноги», а прощай тело. Внизу на сбившихся простынях лежал парень, которого Роман неоднократно видел в зеркале. Краски были слегка размыты, как будто выцвели на солнце, но это не мешало рассмотреть всё довольно хорошо.
— А свет-то я выключал. Почему видно? — подумал Роман и, приглядевшись, заметил, что светятся сами предметы.
Даже движение воздуха, вливающегося в открытую форточку, стало заметно из-за слабо мерцающих пылинок, несомых сквозняком. Краски стен и мебели были вообще еле заметны, и их насыщенность таяла по краям, поэтому рассмотреть границу, где кончался предмет, было почти невозможно.
