Вечером у меня вновь началась мигрень. Сначала я думала, что это просто последствия насыщенного событиями дня. Но заботливый муж протянул черную, как смоль, таблетку, и я поняла причину все нарастающей головной боли.
— Когда мы поедем встречаться с твоим расчудесным врачом? — спросила я, запивая лекарство водой. — Мне надо обсудить с ним методы своего лечения.
— Конечно, надо, — согласился любимый. — Завтра я с ним созвонюсь и договорюсь о встрече.
— Почему не сегодня? — из глупого упрямства, поинтересовалась я. После этой таблетки мир заиграл яркими красками. Так бывает после нескольких бокалов вина или других горячительных напитков. Перед глазами слегка все плыло, а меня будто покачивало на волнах веселья.
— Уже поздно, — целуя в губы, улыбнулся муж. — Да и Влад Аристархович может быть уже на операции. У него в основном ночные смены.
— Какая поразительная осведомленность, — чуть заплетающимся языком протянула я.
— Спи, любимая, — укладывая меня на подушку, муж нежно погладил меня по щеке. И, заметив, что я дернулась вновь встать, предупредительно добавил: — Детей я сам уложу.
— Спасибо, — проваливаясь в сновидения, успела прошептать я.
Встретиться с великим доктором, спасшим, по словам благоверного, мне жизнь мы не смогли ни завтра, ни на следующий день. Он был то на операциях и не подходил к телефону, то отвечал, но таким сонным голосом, что мужу было неловко отрывать человека от отдыха.
Все это время я прилежно пила лекарство и специальный коктейль, который ровно в пять вечера через день доставлял курьер из неизвестной мне курьерской компании. Про них было мало что написано, лишь только то, что они в основном сотрудничают с больницами.
Я пыталась вновь войти в обычную колею. Снова вышла на работу, занималась с детьми каждую свободную минуту и практически постоянно испытывала неясный страх и чувство постоянной слежки. Возможно, я стала параноиком после произошедшего несчастного случая. Но эти образы, которые мелькнули в голове, когда супруг рассказывал о том, как я попала в больницу, стали просто навязчивыми после разговора со следователем. Он появился на пороге нашей квартиры через несколько дней после случившегося. Его расспросы вновь разбередили неясные образы в голове, но воспоминания ко мне так и не вернулись. Обрывки, что мелькали в памяти, когда я пыталась вспомнить о том, что со мной произошло, казались лишь повторяющимся кошмаром, плохим сном, бредом. Ну, неужели я, тридцатилетняя замужняя тетка, могла понадобиться симпатичному юноше, чтобы он мог преследовать меня? Конечно, это мне казалось бредом.
После разговора с полицией мне все чаще стало сниться, что на меня напали и я, действительно, упала с моста, убегая от преследовавшего меня парня. В такие ночи я с криком просыпалась, будя мужа, который уже почти привык к таким вот экстремальным пробуждениям.
— Завтра же я еду в больницу, — заявила я, увидев вновь очередной кошмар. — И не уйду оттуда, пока не поговорю с этим доктором!
ГЛАВА 4. Болезнь
Но ни завтра, ни на следующий день Влада Аристарховича поймать не удалось. Оказалось, что он ушел в отпуск и приедет только через месяц. Ну надо же какая невезучесть! Ушел именно в тот момент, когда я решительно настроилась на беседу с ним.
Со злости и досады я решила не принимать его лекарств. Но очень быстро об этом пожалела. При первых же головных болях я выпила сильный анальгетик, которым через несколько секунд вместе с пищей делилась с белым «другом». Тогда из чистого упрямства (а я очень упрямая) попробовала другое болеутоляющее, но и оно быстро распрощалось с моим желудком. И я решила перетерпеть боль. Легла спать и начала думать о приятном — о детях. Пыталась составить планы на выходные, которые настанут через пару дней. Но как бы я ни старалась, чтобы ни делалବ¬¬ — ничего не помогало.
Когда боль стала такой невыносимой, что я готова была биться головой об стенку, в прямом смысле этого слова, то пришлось признать свое поражение и выпить злосчастную черную капсулу. После столь долгих самоистязаний я заснула мгновенно, как только начали стихать головные боли.
Так как я полночи экспериментировала на себе, мне пришлось выгнать супруга в гостиную под предлогом того, что неважно себя чувствую. Но, видимо, благоверный так устал от моих ночных криков, что не стал даже спорить и с затаенной радостью согласился со ссылкой. Даже заверил, что может, ради меня, и несколько дней поспать на коротком для него диванчике.
Я не стала обижаться, прекрасно понимая, что и сама бы на его месте с радостью сбежала в другую комнату, лишь бы выспаться нормально.
Следующей забастовкой стало игнорирование коктейля. С этим оказалось немного легче, так как жидкости, которыми я пыталась его заменить, не грозились сбежать обратно. Но, к моему искреннему сожалению, они и не помогали справиться с жаждой.
Но я же настойчивая. Я просто старалась игнорировать эту жажду. И иногда это даже действительно получалось. Поэтому я спокойно отвела детей, кого в детский сад, кого в школу и направилась на работу.
Где-то к концу рабочего дня я поймала себя на мысли, что только и делаю, что думаю о том, чего бы такого выпить. И я не алкоголь имела в виду, хотя и его уже успела попробовать. У одной из сотрудниц был юбилей, и она принесла небольшую бутылочку настойки на водке. Пригубив немного, я с брезгливостью поставила полную рюмочку на место, так как напиток, обжег язык и небо и усилил жажду в разы. Этот жест не укрылся от именинницы, как и мое выражение лица. Она обиделась и перестала со мной разговаривать. А меня тем временем все стало раздражать. И с каждой минутой все сильнее и сильнее.
— Что для нашей принцессы слишком горька настоечка на малинке? — раздалось мне в спину, когда я решила уйти пораньше, чтобы не поругаться с кем-то из коллег. Благо мне это дозволялось начальством.
— Я неважно себя чувствую, Софья Павловна, — сквозь зубы процедила я, собираясь отделаться малой кровью. При мысли о крови жажда чуть отступила, или мне показалось? Проанализировать не дала вредная именинница.
— Это от моей-то настоечки? — взвизгнула она.
Захотелось придушить нашу бухгалтершу на месте или разорвать на маленькие кусочки голыми руками. От мыслей, как по моим рукам будет стекать теплая алая жидкость, пить захотелось вразы больше. Сглотнув слюну, мотнула головой, прогоняя сомнительное видение, и натянув дружелюбную улыбку, повернулась к настойчивой коллеге. Видимо, вместо улыбки у меня был страшный оскал, так как наша старушка вдруг переменилась в лице. Вся ее воинственность и обида сошли мигом.
— И правда, иди домой, детка, — проворчала она ласково, отступая от меня на пару шагов. — Выглядишь ты еще плохо, не хочет, видать, болезнь уходить от тебя.
— Наверное, — пытаясь отыскать по близости хоть какую-то отражающую поверхность, чтобы посмотреть, что так напугало нашу бесстрашную бухгалтершу, рассеянно ответила я. Так ничего и не найдя, я вновь посмотрела на коллегу. А ее уже и след простыл. Оказывается, она убежала, воспользовавшись моей рассеянностью.
"Скорее всего, испугалась, что тоже может заразиться", — подумала я, пожав плечами. И, немного успокоившись, отправилась домой.
На улице вновь почувствовала пристальный взгляд невидимого соглядатая. И на этот раз вместо того, чтобы настороженно оглядываться по сторонам, я расслабилась и почувствовала себя в безопасности. Странное дело!
Поход за продуктами по магазинам немного отвлек от чувства нарастающей жажды. А после и совсем не до того было. Я забрала дочь Алису из садика и мы направились на нашу детскую площадку. Сын Матвей уже гулял там, играя со своими друзьями в салки. А затем готовка, уборка и проверка домашней работы, пресный (для меня) ужин вчетвером и купание малышки. Когда я наконец добралась до постели, то просто валилась от усталости. Выпив злосчастную капсулу, я повалилась на кровать, даже не переодеваясь.
