курьезные истории – в этой книге их будет описано немало. Для затравки расскажу о случае судебной экспертизы, когда пациент обвинялся в причинении ущерба имуществу – если точнее, одежде прохожих.
Причуды гениев
Дело было так: находился у нас в больнице хронический больной шизофренией, вторая группа инвалидности. Госпитализировался раз в год как минимум – и каждый раз по одной и той же причине: во время обострений он, пардон, какал в кастрюлю, садился с этой кастрюлей к окну и ложкой метал… гм… гуано в прохожих. На каком-то этапе на него подали в суд за порчу имущества – стало быть, попал в кого-то. Так вот, этот пациент был вице-чемпионом Европы по шахматам. Без шуток и на самом деле. Но двадцать с гаком лет назад. Потом шизофрения разрушила его личность, как это и случается, – в психиатрии это называется «руинирование личности», от слова «руины».
Надо отметить, что жил он с пожилой мамой, которая в нем души не чаяла и каждый раз в приемном покое пыталась уговорить дежурного врача не госпитализировать ее великовозрастное чадо. Причем основным аргументом было: «Ну доктор, ну он же гений, а у гениев бывают некоторые причуды».
Мы на экспертизе тогда долго думали. С одной стороны – ну смешно же, а с другой – получить заряд говна в новое пальто не так уж и весело, можно понять человека. Но экспертиза – дело серьезное, и решать нам нужно было вопрос вменяемости. Так что он, в общем-то, был решен по букве закона: пациента признали невменяемым и лечили с полгода принудительно в закрытом отделении.
«ВООРУЖЕН И ОЧЕНЬ ОПАСЕН»
Была еще одна забавная история, уже с другим больным.
– …Так что не знаю, что делать, Маш Петровна, – сетовала на жизнь, а точнее, на свой вес медсестра Зоя, ни наяву, ни во сне не представляя, как можно за три месяца сбросить пятнадцать килограммов, благоприобретенных за слишком затянувшуюся зиму.
Впереди ясным светом, как маяк в непроглядной тьме, освещал светлое будущее отпуск (первый пенсионный, между прочим). И поскольку на него уже имелись планы благодаря мужу, морю и санаторию в Геленджике, нужно было подготовиться. Желательно срочно. В идеале – прямо сейчас, и в первую очередь – экстренно избавиться от лишних килограммов, которые ужасно душили, особенно когда с трудом застегиваешь медицинский халат прежнего размера.
Мария Петровна, старшая медсестра отделения, Зоина начальница и по совместительству (вне окрашенных стен дурдома) ее подруга, тяжело вздохнула, прокляла ни черта не низкокалорийный майонез и салат оливье, обладавший оным в изобилии, а затем тоже, вслед за Зоей, посмотрела в зеркало. Да, слишком задержалась новогодняя кухня в их рационе в этот раз, это было видно даже при застегнутом на все пуговицы халате, ведь раньше он казался огромным, как чехол для танка, а теперь… Теперь через халат выпирала талия. Точнее, то место, где она когда-то была.
– Знаешь что, Зоя, – Мария Петровна вдруг отвернулась от зеркала, уперлась руками в бока, предварительно выставив ноги в третью позицию, и красиво взмахнула волосами, выбивавшимися из-под чепчика. – Мы прекрасные люди, и все в нас прекрасно.
– Это в Жориньке все прекрасно, – пробурчала медсестра в ответ. – А я толстая-я-я…
А Жоринька тем временем уплетал их любимый оливье в столовой и даже не подозревал, что стал объектом разговора двух терзающихся женских душ.
Так уж случилось, что этот мужчина вошел в дамские сплетни с первого своего появления на пороге психиатрической больницы. Роста он был выдающегося, взгляда серьезного, лицом хорош и в целом выглядел на все сто, если не сказать сто двадцать. Естественно – килограммов, которые в Жоринькиных двух метрах от земли выглядели просто замечательно и придавали мужчине вид могучей глыбы. Но так уж случилось, что этот, по меркам почти всех местных медсестер, красавец и русский богатырь, был нездоров. Шизофрения оставила мерзкий длинный след практически на всей его небогатой на события жизни и периодически вынуждала госпитализироваться в особо тяжелые дни. Ну или по предписанию полиции, что случалось заметно чаще, потому как разного рода дебоши Жоринька не пропускал – благодаря своей немалой силушке любил их горячо и позитивно воспринимал в любое время.
В эту госпитализацию Жоринька вел себя тихо, если не сказать неприметно. Особенным настроением, ни хорошим, ни плохим, не отличался. Регулярно кушал, на радость приглядывавшей за ним Зоеньке, исправно принимал таблетки. Но вот однажды утром, во время завтрака, что-то пошло не так. И от внезапных перемен вздрогнуло все отделение.
– Да пошло оно все на!..
Что может быть хуже с утра, чем полетевшая в вас тарелка манной каши? Только если частью этого утра становится человек-гора, которому что-то сильно пришлось не по душе. То ли внезапный комок в и так не самой любимой каше оказался невкусным, то ли диалог с собой, который он вел каждый раз, садясь за трапезу, не задался. Но Жоринька вдруг вспылил и, одним взмахом руки отшвырнув посуду, в следующую же секунду перевернул стол, за которым сидел. Санитары, пребывавшие в столовой, отреагировали мгновенно. Два дюжих молодца работали в отделении не первый год и по роду деятельности скручивали в бараний рог еще и не таких строптивых личностей. Они быстро направились к Жориньке из противоположных концов столовой. Но тот, увы, не растерялся, отправив в ближайшего человека в халате тот самый упавший стол, прихваченный за хорошо прикрученную ножку. К счастью, ни реакция санитара, ни гравитация не подвели, и этот бросок обошелся без жертв и невинно пострадавших. Чего не скажешь о следующих за этим тридцати секундах: второму подлетевшему санитару прилетело в бок внезапно подхваченным с пола стулом.
На ор и негуманные вопли (преимущественно Жоринькины) начал стягиваться персонал. Новые попытки подобраться к осатаневшему пациенту поодиночке успехом не увенчались, и в ход пошла стратегия. Пока профессионалы набирали в шприц успокоительное, группировались и пытались худо-бедно настичь огромного мужчину, тот перебегал по столовой, растаптывал могучими ножищами мебель. Что не рушилось от пинка, тут же летело в стену и безвозвратно погибало, осыпаясь останками к деревянным плинтусам. То, что на месте столов и стульев могут оказаться чьи-то головы, медработники представляли еще как, а потому бросаться грудью на амбразуру не спешили, выжидали подходящего момента.
– Георгий! Вы ведете себя предосудительно! – попыталась от двери воздействовать Мария Петровна, закрывая собой от бешеного взора Жориньки их главное оружие – молоденького врача с полным шприцем диазепама.
– Пшла ты! – В
