Монополия, если она сложилась и ворочает миллиардами, с абсолютной неизбежностью пронизывает собой все стороны общественной жизни страны. Определенной традицией, как уже отмечалось, стали переходы чиновников государства на службу в банки и наоборот. Так, бывший министр экономического развития и торговли Правительства Путина Греф с его одобрения стал руководителем Сбербанка России. Теплые местечки в банках заняли бывшие чиновники государственных учреждений субъектов РФ.
Естественно, если бы капитализм мог развивать сельское хозяйство, деревню, которые теперь страшно отстали от промышленности, если бы он был заинтересован поднять жизненный уровень масс населения, и прежде всего пенсионеров, численность которых в России составляет сегодня около 40 млн. человек, безработных, которые остаются полуголодным и нищенским, – тогда об избытке капитала не могло бы быть и речи. Но тогда капитализм не был бы капитализмом, ибо и неравномерность развития и полуголодный уровень жизни масс есть коренные, неизбежные условия и предпосылки этого способа производства. Пока монополист остается монополистом, избыток капитала обращается не на повышение уровня жизни масс, особенно сельского населения центральных областей России, ибо это было бы понижением прибыли толстосумов, а не повышением доходов путем вывода капитала за границу, и в первую очередь в международные банки, которые расположены в США.
В либеральной экономической литературе и в правительственных кругах продолжают считать, что кризис российской экономики вызван внешними обстоятельствами, привнесен извне в 2008 г. в связи с кризисом финансовой системы США. Более того, пытаются этим самым доказывать правильность проводимых реформ в России и избранного экономического курса, признавая лишь отдельные ошибки в финансово-кредитной политике. Подобный подход не раскрывает истинные причины и последствия кризиса, которые, как становится уже общепризнанным, связаны не с самой по себе финансовой системой, а с англо-саксонской моделью капитализма в целом как системой. В России же мировой кризис вызвал лишь острое проявление системного кризиса, завуалированного до 2008 г. инфляцией нефтедоллара и ростом ВВП за счет нефтегазовой спекулятивной конъюнктуры.
Навязанная России модель, в основе которой исключительно рыночное саморегулирование в наше время никогда на практике не применялось. Это безответственный социальный эксперимент, продиктованный чуждой идеологией, по своему содержанию антисоветской, а потому и антироссийской.
Опыт реформирования, который ввергнул российскую экономику в беспрецедентный системный кризис, обострившийся с середины 2008 г. под влиянием падения экспертно-сырьевой конъюнктуры, давно уже свидетельствует об ошибочности выбранного экономического курса и необходимости его смены. Все ключевые показатели пореформенного периода уступают достижениям советского времени: и количественно, и, главное, качественно.
Так, по масштабам общественного производства в дореформенный период наша страна являлась второй промышленно развитой державой мира и отставала по размеру только от экономики США, В структуре промышленного производства на долю отраслей хозяйств определяющих научно-технический прогресс, машиностроение и металлообработка, приходилось более 28 % – против нынешних 14,7 %; почти в 3 раза, с 18,3 % до 5,6 %, сократилась доля экспорта этой продукции во внешнеторговом обороте страны. В то же время импорт этой продукции в структуре оборота занимал почти 53 %.
К глубокому сожалению, факт есть факт и надо смотреть правде в лицо: пореформенная Россия по сути является сырьевым придатком мировой экономики. Более 75 % экспорта приходится сейчас на минеральные ресурсы, металл, древесину, т. е. на сырье и необработанную первичную продукцию.
Последний мировой экономический кризис вызван дерегулированием воспроизводства в развитых странах, из-за чего движение капитала переместилось из реального сектора экономики в финансовый и кредитно-банковский секторы. Возник гигантский отрыв монетарного от товарного. Объемы фиктивного капитала на финансовом рынке во много раз (в 12–15) превышают реальную стоимость капитала в реальном секторе: объем деривативов оценивается в 750–800 трлн. долл., а мировой ВВП – в 50–55 трлн. долл.
Но в пореформенной России масштабы дерегулирования гораздо шире тех, какие инициировали мировой кризис. Превращение национального промышленного капитала в биржевой и фиктивный, переправляемый за рубеж, практически ничем не ограничено. Поэтому не выдерживают критики объяснения нынешнего экономического кризиса ошибками финансово-кредитной политики. На самом деле Россия так и не вышла из глубокого внутреннего системного кризиса, из состояния деиндустриализации и дезинтеграции двух ключевых секторов производства: добывающего и обрабатывающего. Остальные проблемы – это уже следствия такого кризиса. В их числе, к примеру, ограниченность внутренних источников долгосрочного финансирования и кредитования, изъятие из экономического оборота и выведение за рубеж огромной массы финансовых ресурсов вместо финансирования собственного производства, накопление внешней задолженности банками и компаниями. Только за 2004–2007 гг. из экономики страны выведено и вложено в иностранную валюту и ценные бумаги зарубежных стран почти 700 млрд. долл.; а зарубежные заимствования банков и корпораций в 2008 г. достигли 530 млрд. долл.
Соответственно, в финансово-кредитной сфере превалировали не отдельные, а общесистемные ошибки и просчеты. Так, в кредитно-денежной политике ЦБ РФ не выполнял свои главные функции – кредитора последней инстанции и эмиссионного центра. ЦБ РФ в последние годы в основном только покупал валюту у экспортеров (или иностранных инвесторов), выступая в роли «обменного пункта». Генератором валюты при этом являлись сырьевые экспортеры и они же получатели рублей после продажи валюты. Тем самым формировался дополнительный спрос для остальной экономики, которая вынуждена выполнять их заказы.
Между прочим, к масштабному развалу экономики уже привел первый этап реформ (1990–1998 гг.), который завершился двукратным снижением объемов промышленного и сельскохозяйственного производства, пятикратным – инвестиций и трехкратным – реальных (располагаемых) денежных доходов.
К сожалению, рост ВВП в условиях благоприятной конъюнктуры на мировом рынке нефти, газа и другого сырья не обеспечило в последующие «тучные» годы (2000–2008 гг.) даже достижение уровня 1990 г. Напротив, продолжалась дальнейшая деиндустриализация России, с падением многих видов обрабатывающих производств, старением основных фондов, замораживанием технической и технологической отсталости. Структура промышленного производства стала еще более деформированной, перекошенной в пользу добывающих отраслей с низкой долей добавленной стоимости. В кризисном 2009 г., по данным Росстата, произошло дальнейшее падение экономических показателей, в частности, промышленного производства – на 13 %.
Выход из ситуации общесистемного кризиса общественного воспроизводства стал возможен только при изменении всей экономической системы. Нельзя ограничиваться лишь провозглашением курса на инновационное развитие, хотя отрадно, что пришло, наконец, осознание этой необходимости; следует незамедлительно обеспечить крупномасштабные системные действия государства, поставив целью прогрессивные изменения структуры, организации, регулирования и технологий общественного воспроизводства.
На Западе неслучайно резко возрос сейчас интерес к теории Маркса, поскольку практика вновь подтвердила верность вывода о неизбежности кризисов при капитализме. В теории воспроизводства объяснение кризисов восходит до понимания основного противоречия капитализма – между общественным характером производства, усиливающимся обобществлением растущих производительных сил, и частным присвоением средств производства, в том числе сырьевых, земельных и энергетических ресурсов. Для современного этапа это крайне актуально. Корпоративная форма собственности и хозяйствования, налаживание тройственного «социального партнерства» – наемного труда, капитала и профсоюзов, использование государственного регулирования не устраняют, а переводят основное противоречие капиталистического способа производства в новую форму существования. Уменьшение масштаба кризисного разрушения и его социальных последствий возможно только при укреплении общественных начало экономики как в национальном, так и мировом масштабе.
Отсюда объективная необходимость макроэкономического регулирования, координации главных звеньев воспроизводства, использования природных ресурсов, согласование производства и потребления внутри стран и на мировой арене. Отношения же частнокапиталистической собственности являются главной помехой на этом направлении. Они насаждают анархию в капиталистическом хозяйстве, противостоят обобществлению, централизации и плановым началам, в конечном счете – социально-экономическому развитию.
