– Ну что ты, маленький? – участливо спросил Моран. – Соус размазался? Не переживай, у меня есть еще.
Он поставил обе руки на стол, наклонился и пустил длинную густую нитку слюны в тарелку Томми. Прямо на горку картошки.
– Приятного аппетита.
– Тише, Томми, тише, – шипела Карла и сжимала колено Томми под столом.
Гвоздь программы – взбешенный Томми, жалкий Томми, Томми в поисках справедливости.
Эти припадки случались с ним все реже, но их по-прежнему напряженно ждали.
Томми терял контроль, вскакивал и начинал метаться от стола к столу, выкрикивая бессвязные воззвания против школьного террора: он срывался в хрипоту, краснел и превращался в загнанное животное, повсюду ища поддержки и повсюду встречая только смеющиеся лица.
– Сиди, Томми, – прошептала Карла.
Томми поднял глаза, увидел устремленные на него взгляды, увидел, что Хогарт тоже смотрит в упор, кусая листочек петрушки.
– Спасибо, Берт, – сказал он.
– Не слышу?
Моран даже ладонь приложил к уху.
– Спасибо за соус, – громче сказал Томми.
Берт снова потрепал его по голове и направился к своему столику.
– Хочешь? – спросила Карла, когда он отошел подальше, и подвинула Томми свою тарелку с брокколи.
Томми мотнул головой, сжимая зубы. Еще немного и польются слезы, а показывать их ни за что нельзя. Карла со своей помощью делает только хуже.
Томми пару раз глубоко вздохнул и улыбнулся занемевшими губами:
– Сама жуй свою траву, – сказал он. – Мне не нужно сидеть на диетах.
– Ах, ты! – возмутилась Карла. – А мне, по-твоему, нужно?
Она тоже улыбалась – кризис миновал, Томми справился.
Мало-помалу от их столика отворачивались. Отвернулись Минди и Стефани, жующие листочки салата, Кирк Макгейл отложил мобильник с включенной камерой, Молли Джонсон послала Морану воздушный поцелуй, и Хогарт тоже принялся за еду.
Хогарт первый и закончил с обедом. На выходе он, почти не глядя, швырнул смятый бумажный пакет в мусорную корзину и попал.
Томми выждал несколько минут.
– Пойду выброшу, – сказал он, взял свою тарелку и пошел между столиков.
– Подожди! – крикнула Карла. – А я?..
Она не закончила и тихонько взвизгнула. Расхохоталась Минди, Макгейл присвистнул, а на другом конце зала кто-то привстал, чтобы лучше видеть, как Берт Моран пытается содрать с головы перевернутую тарелку, а кетчуп ползет по его лицу, смешанный со слюной и кусочками остывшей картошки.
– Томми! – почти простонала Карла.
– Митфорд! – рявкнул Моран, отплевываясь.
Выглядел он отвратительно – на щеках и губах красные комочки, волосы слиплись, картофель повис на плечах и воротнике тенниски.
– Сюда иди!
Томми показалось, что рядом взорвался вулкан, и теперь на него с грохотом несется лавина камней. Моран лез к нему, опрокидывая столы и стулья, и был страшен, как обезумевшая горилла.
Томми повернулся и кинулся бежать. Ему под ноги попался пластиковый стаканчик и хрустнул, разбрызгивая остатки колы. На повороте Томми зацепился за ножку стула, и чуть не упал, но сумел схватиться за чье-то плечо и выскочить из столовой.
Спаси меня, боже, подумал он, выбегая в пустой еще коридор. Где-то вдали брезжил свет – свет в конце тоннеля, открытая дверь, но до нее было слишком далеко. Да и что делать потом? Переходить на домашнее обучение?
Боже ты мой, задыхался Томми, боже ты мой… зачем? Ну зачем…
В пустом коридоре стоял только один человек, и за него Томми и спрятался.
Выпрямился, пригладил волосы и сказал дрожащим голосом:
– Слушай… я забыл свою распечатку… у меня там роль. Не дашь посмотреть?
Хогарт держал распечатку в руках.
– У тебя все в порядке? – спросил он с интересом.
– Все отлично, – заверил Томми и заглянул за его плечо.
В метре от них стоял Берт Моран и вытирал кетчуп со лба.
Кит обернулся и посмотрел на Берта.
Сейчас Кит отойдет в сторону и скажет – он твой, подумал Томми и чуть не задохнулся от ужаса. Сейчас он отойдет в сторону, следом вывалит народ, и все они будут смотреть, как Моран ставит меня раком.
Из дверей столовой уже выглядывали любопытные, и доносился голос Карлы:
– Пропустите меня! Да пропустите же!
Или Моран скажет Хогарту: отойди и дай мне поплясать на костях этого говнюка…
Берт Моран тяжело дышал и все стирал с лица кетчуп.
– Как твоя нога? – спросил у него Кит.
– Нормально, – угрюмо ответил Моран. – Завтра уже буду на тренировке.
– Растяжение, верно?
– Ерунда.
– Хорошо.
Карла наконец-то продралась сквозь толпу.
Обеими руками она придерживала растрепавшиеся волосы.
– Томми! – с такой материнской пронзительностью выкрикнула она, что снова грянул хохот.
– Я на репетицию, Карла! – и Томми кинулся нагонять Хогарта.
Он почти вприпрыжку бежал рядом с ним, боясь обернуться. Сердце стучало отчаянно, волосы на лбу намокли.
Главное, чтобы Кит не отогнал его сейчас, хотя бы до лестницы на второй этаж – это уже будет отличная фора…
Но Кит его не прогнал. Вместе они поднялись на второй этаж, вместе зашли в зал, где уже суетились с декорациями – таскали туда-сюда картонные изображения колонн, разматывали рулоны ткани и резали их, тут же скрепляя булавками. На рампе сидел Макс Айви и пытался ослепить лучом софита Анхелу Бакнер. Анхела злилась и закрывалась руками. Она учила роль – бродила туда-сюда и шевелила губами.
– Кит! – обрадовалась она. – Иди сюда. Айлин снимет мерку. А ты здесь зачем, Попугайчик?
– Я статуя.
– Тогда иди туда же, Айлин подберет тебе простыню… А почему ты один?
– Я с Хогартом…
– Я не об этом! Статуи должно быть две, а ты один!
– Я не могу раздвоиться…
Анхелу чуть не сбили с ног очередным рулоном, и она махнула на Томми рукой.
– Я здесь! – крикнула Айлин, подпрыгивая в нише, где развешены были белые ткани и алые накидки. – Сюда!
Она устроила в маленькой нише настоящую примерочную, отгородив один уголок пыльной шторой. Сама Айлин сидела за столом, полностью заваленным обрезками, лоскутами и какими-то чертежами.
– Раздевайтесь. Да не здесь! За шторой, а то мне здесь не развернуться… медведи.
Впервые Томми причислили к «медведям» – так девушки ласково называли футболистов, отличавшихся крепким сложением.
Ради этого стоило метнуть в Морана тарелку с картошкой.
Томми нырнул за штору, потоптался в нерешительности.
– Футболки! – крикнула Айлин.
Кит поднял руки, уцепился за ворот своей футболки и потянул ее. Томми повторил его движение, и они столкнулись локтями.
Томми первый выпутался из одежды, опустил руки и почувствовал прилив жара. Его организм позорно среагировал на полуобнаженное тело, на запах чужой кожи. До серьезных проблем дело не дошло, но Томми, как и все рыжие, моментально краснел, когда начинал смущаться, и ему пришлось отвернуться.
Кролик Пиппи как-то шутил на тему подростковой сексуальности – в пятнадцать лет встанет даже на застреленного енота, если тот разляжется пулевым отверстием кверху.
Томми про себя проклял прозорливого кролика. Тот, конечно, перебрал с метафорами, но в чем-то был прав.
– Все? – Айлин заглянула за штору. – Сначала Кит.
И Хогарт вышел к ней, мелькнув широкой загорелой спиной.
Томми остался стоять в углу, комкая в руках футболку. Его все никак не отпускало. Слишком интимным было это короткое уединение. Если бы Томми играл в футбольной команде, то наверняка привык бы к такому, да что там – в душ бы ходил вместе с толпой голых парней и легко шутил бы с ними о сиськах Минди, без опасения опозориться.
Но Томми ни в какие раздевалки вхож не был, а перед физкультурой, на которую постоянно опаздывал, переодевался последним.
– Попугайчик!
– Тут.
– Примерь-ка тряпочку…
Томми покрутил в руках ворох складок и ткани, кое-как нашел, куда просунуть голову, и оказался в чем-то, похожем на свадебное платье.
– Господи, – сказала Айлин, прикрывая рукой рот, чтобы не рассмеяться. – Что же это такое…
Томми вышел из-за шторки и развел руками, мол, что дала, то и надел…
Кит стоял напротив и смотрел на него. На нем тоже была белая хламида, но он не выглядел в ней смешно. Скорее – мужественно. Так, как выглядели боги и герои на картинках.
– А можно и мне плащ? – спросил Томми, поняв, в чем разница.
– Нет, статуе плащ не полагается. Снимай, сделаю ее покороче.
– А джинсы останутся на мне? – с надеждой спросил Томми.
– Где ты видел римлян в джинсах, – отозвалась Айлин. – Снимай. У тебя волосы хорошо укладываются?
– Не укладывал.
– Иди к Анхеле, она тебе кудряшки сделает.
Томми снова вспыхнул. Ему было невыносимо стыдно стоять перед Китом в дурацком платье и ожидать бигуди. Хогарт неторопливо выпутывался из хламиды. Из-под пояса джинсов на плоский живот поднималась тонкая дорожка темных волос.
Ему, видимо, было наплевать, что происходит с Томми.
