виду реальный мир, а не мир фантастики, когда говорю: рано или поздно рядом с нами появятся миллионы таких гибридных существ, живущих одновременно в двух мирах. Попытки определить, «человек» перед нами или «машина», приведут к бесконечным словесным играм. По-настоящему важно вот что: это составное существо (из моих персонажей еще один хороший пример – Палмер Элдрич) –
ведет ли оно себя как человек? Во многих моих историях чисто механические системы – например, таксикебы или тележки на колесиках в конце «Когда настанет прошлый год» – проявляют больше доброты, чем бедные ущербные люди. «Человек» или «человеческое существо» – термины, которые необходимо понимать и использовать правильно: они относятся не к происхождению, не к онтологии, но к способу бытия в мире; если механическая конструкция останавливает свои привычные операции, чтобы оказать нам помощь, вам стоит с благодарностью причислить ее к роду человеческому, не смущаясь ее транзисторами и реле. Ученый, пытающийся разыскать человечность этой машины в цепях проводки, будет подобен нашим многоумным ученым, тщетно искавшим в человеке душу: поскольку особого места или органа для нее не нашлось, они склонились к выводу, что души у нас нет. Что душа для человека, то человек для машины: в терминах функциональной иерархии это дополнительное измерение. Как человек может действиями стать подобен Богу (например, когда отдает незнакомцу свой плащ), так и машина, по собственному рассуждению и решению остановив свой запрограммированный ход, становится подобна человеку.
Однако необходимо понимать: хоть в целом вселенная к нам добра (очевидно, мы ей нравимся, и она нас принимает, иначе нас бы здесь не было, – по выражению Абрахама Маслоу[158], «иначе природа давным-давно с нами бы расправилась»), есть у нее и злобные ухмыляющиеся маски, что выпрыгивают на нас из тумана и могут убить ради собственного удовольствия.
Однако будем внимательны, остережемся путать маску – любую маску – и то, что под ней. Вспомним военную маску, которой прикрывал лицо Перикл: застывшие черты, суровость войны, никакого сострадания – это не настоящее человеческое лицо, в нем нет личности, к которой можно обратиться. Разумеется, в этом и смысл. Допустим, вы даже не поняли, что это маска: Перикл приблизился к вам на рассвете, в предутреннем тумане, и вы подумали, что это его настоящее лицо. Почти так же я описал Палмера Элдрича – его лицо так похоже на военные маски аттической Греции, что это сходство не может быть случайным. Пустые глазницы, механическая стальная рука, зубы из нержавеющей стали, эти ужасные стигматы зла – разве не те же, что видел я в небе над головой одним тревожным днем 1963 года; разве эта военная маска и металлические доспехи – не атрибуты бога войны? Господа Гнева, явившегося мне в ярости своей. Но под этим гневом, под шлемом и металлом, как и у Перикла, – лицо человека доброго и любящего.
Много лет я писал о том, что «у дьявола стальное лицо». Полагаю, теперь пора исправить ошибку. То, что я разглядел и о чем писал, не было лицом; это маска, надетая на лицо. А лицо – всегда противоположность маски. Как же иначе? Нет смысла прикрывать холодным яростным металлом холодный безжалостный металл. Им прикрывают мягкую плоть, затем же, зачем безобидная мошка искусно отпугивает других насекомых фасеточными глазами. Это защитная мера, и, если она сработает, хищник вернется к себе в нору, ворча: «Ох, что за жуткое чудище встретил я сегодня! Как машет крыльями, какие корчит рожи – и какое, должно быть, у него жало, и какой убийственный яд!» Все его родственники слушают и мотают на ус: с таким лучше не связываться! Магия работает.
Я думал, что страшные маски носят только злодеи, но теперь вы понимаете, что я сам подпал под магию маски – ее жуткую, пугающую магию, ее иллюзию. Купился на обман и бросился бежать. Хочу извиниться за то, что проповедовал вам обман как нечто подлинное: вы все сидели вокруг костра с распахнутыми, полными тревоги глазами, а я тешил вас историями об отвратительных монстрах, с которыми повстречался; мое путешествие в неизведанные земли окончилось ужасающими видениями, и, поскорее убежав домой, я принес свои страхи с собой. Но от чего я бежал? От того, что – едва исчезла нужда в маскировке – улыбнулось и показало свою безвредность.
Я не намерен отказываться от противопоставления того, что называю «андроидом», тому, что называю «человеком», или от того, что первый – дешевая и издевательская подделка под последнего, созданная с какими-то низменными целями. Но до сих пор я судил по внешности; чтобы делить мир на категории, нужно больше проницательности. Ибо, если за пугающей маской прячется существо доброе и безвредное, очень может статься, что за маской любви и доброты обнаружится жестокий убийца человеческих душ. Ни в том, ни в другом случае нельзя судить по внешности: мы должны проникнуть в суть дела, в самое сердце.
Возможно, все во вселенной в конечном счете служит ко благу – если иметь в виду цели самой вселенной. Но некоторые ее части или подсистемы могут отнимать жизнь. И нам стоит воспринимать их именно так, не учитывая их роль в структуре в целом.
Каббалистический текст «Сефер йецира» – «Книга созидания», написанная почти две тысячи лет назад, – гласит: «Бог также направил одно против другого: добро против зла и зло против добра; добро порождает добро, а зло порождает зло; добрый очищает злого, а злой доброго; добро сохраняется для добрых, а зло для злых».
За обоими игроками стоит Бог: Он – ни то и ни другое и в то же время оба вместе. Цель игры в том, чтобы очистить обоих. Таков древний еврейский монотеизм, безмерно превосходящий наши нынешние взгляды. Мы участвуем в игре, где наши симпатии и антипатии предрешены заранее – не слепым случаем, а мудрыми внутренними законами игры, которые мы едва способны различить. Если бы мы увидели их ясно, то бросили бы игру. Очевидно, она не служит ничьим интересам. Мы должны довериться этим тропизмам, и в любом случае у нас нет выбора – пока тропизмы с нас не спадут. А такое может случиться – и случается при определенных обстоятельствах. В такие минуты становится ясно многое из того, что прежде намеренно от нас скрывалось.
Но вот что нам необходимо понять: этот обман, это сокрытие истины, словно за завесой – ее еще называют покрывалом Майи, – не конец истории, не знак, что вселенная издевается над нами и дурачит без цели; нет, осознав, что между нами и реальностью лежит плотная завеса
