– Ты не настоящая колдунья.
– Посмотрим?
Посмотрели, что.
* * *
Вас когда-нибудь били бичом?
Я получила десять ударов.
В первый раз меня били одетую. Понятно, что на мне был отнюдь не скафандр, но минимальную защиту я имела.
Сейчас меня били голую. По незажившим еще ранам от плети.
Я ругалась на всех известных мне языках.
Потом меня отвязали от столба. Идти я не могла. Меня принесли и, раскачав, просто бросили в кучу моих товарищей.
Пошел дождь.
Мои волосы, последние раз мытые пару недель назад, превратились в сальный компресс. Кожа головы под ними была раскаленная. Когда сквозь волосы пробивались дождевые струи, я чуть не вскрикивала от острой, жалящей боли. А тело оледенело и почти уже ничего не чувствовало. Только при попытке шевельнуться меня сотрясало лихорадочными конвульсиями.
Мне стало безразлично, что будет завтра. Тем более – послезавтра, до которого я, наверное, не доживу. Меня не пугала смерть. Смерть – это полное бесчувствие, и ничего больше. Да, в агонии мне будет еще больней, чем сейчас. Зато это всего несколько часов. А потом уже ничего болеть не будет. Никогда.
Стражи столпились, с кем-то переговариваясь. Потом дружно повернулись спиной к нам, а между ними проскольнул Нун. Он бросил нам несколько шкур и две большие баклажки с водой.
– Вот, – шепнул он, – так теплее. Вода хорошая, чистая, из родника.
Мы сбились в кучу, укрывшись толстыми шкурами. Все равно было мокро, но теперь тепло не улетало в атмосферу, и мы согрелись.
Перед рассветом я то ли уснула, то ли впала в забытье.
Очнулась от знакомого звука – воя атмосферных двигателей, переключенных на реверс.
Мне казалось, что это сон. Сон, в котором на Саттанг высаживается наш десант, в котором наши корабли проходят клином над головами, и мне надо только добежать до места их посадки. Ничего больше. Выждать два часа, которые будет остывать почва, и добежать. А потом я проснусь дома.
Дома, на Танире. Разлеплю глаза, спихну с кровати Брюсика, потру спину, подумав: кажется, начались проблемы с микроциркуляцией крови, пора к врачу. Спущусь в кухню, налью себе кофе. Сварю для шефа его любимой каши. Пойду в тренажерку и обнаружу там Августа, с какой-то радости вскочившего ни свет ни заря. Посмотрю в его внимательные холодные глаза – и снова, как все последние годы, почувствую себя защищенной.
Я больше не живу на Танире.
Я на Саттанге, жду казни. Надеюсь, что не дождусь. Мой шеф проживет долгую и счастливую жизнь, среди своих любимых красных машинок, которые он упоенно коллекционирует. Я никогда не смогу посмотреть ему в глаза. И хорошо, потому что мне было бы очень стыдно.
Вой атмосферных двигателей вновь порвал хмурое, беременное мелким дождем небо Саттанга. Прямо над моей головой. На меня сверху посыпались листья.
* * *
Лагерь проснулся. Индейцы стояли, задрав головы в небо.
В двух километрах от нас заходил на посадку небольшой кораблик. Фактически, яхта.
– Спасатели!!! – завопила Ида.
Она прыгала по холму, размахивая руками, ее лицо сияло.
– Они прилетели! Я же говорила! Эй-эй, я тут, куда вы, я тут, спасите меня!
– Я же говорила, что ты настоящая колдунья, – обронила Санта. – Ты сказала – завтра все переменится. Ну вот, уже меняется.
И что тут сказать? Я-то надеялась, что кто-нибудь из вчерашних индейцев донесет царю, Патрик протрезвеет, вспомнит, зачем ему яйца, и приструнит дедушку. А вот этот корветик я не планировала никак.
– Быстро! – Кер вскочил. – Надо спрятать шкуры, а то их увидят и сожгут.
Шкуры унесли в отхожее место и закидали ветками с грязью. Правильно, нам запах уже не важен, а ночью без укрытия совсем худо. Стража делала вид, что ничего не происходит. Санта шепнула, что все слышали мой ответ Хессу. И все задумались. Ты хорошо ответила Хессу. Достойно. И все решили: вдруг ты вправду станешь царицей? Тогда не нужно с тобой ссориться. Им не нравится то, что с нами делают. С пленными никогда так не поступали. Их кормили плохой едой, но каждый день. Даже на колу преступнику дают воду. И одежду не отнимают. Если в яму сажают, там навес от дождя. А если на земле держат, то разводят костер и дают укрытие. С нами очень плохо поступили, все это видят. И все ждут, что твой Дух покарает Хесса.
– Санта, – я скривилась, – покарает – это без сомнения. Слишком много следов мы оставили, чтобы никто не раскрыл его секреты. Но доживем ли мы до этого часа?
– А для народа важно, чтобы кара пришла. Пусть мы и умрем. К тому же помощь уже пришла, – Санта показала на корабль.
– Только это не спасатели, – осторожно заметил Гай Верона. – Это частный корабль. Если не ошибаюсь, корвет. Чья-то яхта.
– Это лучше, чем спасатели, – сказал Макс. – Это Маккинби. Черт, я так и знал, что он свалится на нас в последний момент. Скотина. Совершенно ни к чему было ждать последнего момента.
Яхта села.
* * *
Дождь полил стеной. Сквозь пену брызг к нам пробился давешний индеец, который хотел умилостивить великую колдунью в моем лице. На спине он притащил тюк, быстро скинул его нам за спины и горячо зашептал:
– Я пока один, все побежали глядеть. Ты обещала не убегать. Я принес одежду, простую, но крепкую, для леса, немного еды и чашки, чтобы собрать воду для питья. Скажи потом, что это не я принес, это тебе Духи с неба сбросили, а я скажу, что сам это видел. И вот еще: меня зовут Гдем, это настоящее имя, никому не говори, кроме Той, кому служишь. И те шкуры, какие вчера Нун принес, тоже тебе с неба сбросили. А если их отнимут – мы ночью еще принесем.
Он убежал.
В тюке мы нашли кожаные куртки-безрукавки и штаны до колен, на всех. Еще – два узелка с едой. В большом были несколько кусков каши, лепешки, вареные овощи и поломанная на куски рыба. В маленьком – жареные черви и горсть ягод жи-жи, обильно пересыпанных местными ароматными травами.
Мы моментально выставили под дождь чашки для воды и умяли всю еду. Только потом оделись. Плохо выделанная кожа прилипла к моей спине, я даже подумала, что голышом было лучше. Шкуры мы притащили и уселись на них, потому что под попой было еще хуже, чем над головой. Ливень перешел в морось, а затем и вовсе прекратился. Из травы и с дерева поднялись тучи гнуса. Наша стража еще не вернулась, но с холма отлично было видно, что нам не пробиться к кораблю: лагерь гудел.
У царского шатра расчищали поле. Туда уже вынесли высоченное царское кресло. Гвардия разгоняла зевак. От нашего холма до поля было метров триста, и ветер дул в нашу сторону, так что мы не только видели происходящее, но и частично слышали. Я-то слов не разбирала, а индейцы, у которых слух был как у собаки, многое улавливали.
– Сегодня нас точно не казнят, – сказал Кер. – И завтра тоже. Потому что пришли чужие. Их должны или казнить, или проводить с дарами. Я вижу, там расчищают поле, значит, это гость, а не враг. Значит, будут одаривать. Пока они не уйдут и земля не будет очищена от их следов, других чужаков казнить нельзя, Духи могут вместе с мертвыми взять живых. А вы знаете этого гостя? Он хороший человек?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
