Он опять выдержал продуманную паузу. И стол тотчас же взорвался возмущенными криками:
— Помним!.. Помним!..
— Перед глазами стоят!..
— И до смерти стоять будут!
— Будут, — убежденно сказал Ярослав. — Будут!.. Немыслимое злодеяние сотворил великий князь Владимир! Он живьем сжег ваших матерей, детей, отцов!.. Какая кара должна его ожидать?
— Смерть!
— Смерть, — негромко, но очень весомо подтвердил сын великого киевского князя.
3
Только переговорив с ополченцами и подготовив дружинников, князь Ярослав потребовал созыва Большого новгородского совета. Он должен был состояться через четыре дня, и эти четыре дня Ярослав провел в своем дворце, основательно продумав не только каждое свое слово, но и каждое — по возможности — слово новгородских властей и представителей свободных граждан Новгорода.
При этом он нашел время поговорить с наблюдательным Звезданом.
— В Киеве тебя никто не знает?
— Никогда в нем не был.
— Это хорошо.
Звездан молча пожал плечами.
— У тебя есть глаза, чтобы остро видеть, уши, чтобы внимательно слушать, и язык, чтобы молчать. Ты будешь смотреть и слушать, а говорить станешь только для того, чтобы ловить слухи. И передавать их мне.
— Я не умею писать.
— Буду высылать тебе связных, которым ты будешь все рассказывать. Что увидел, что услышал, о чем говорят люди. Ты понял меня?
— Да, князь новгородский.
— Подбери себе человек десять — двенадцать. Таких же глазастых и умеющих слушать да помалкивать.
— Понял.
— Ты должен быть очень внимательным и осторожным. Завтра тебя и твоих людей переправят в Киев.
На это «завтра» был назначен и большой новгородский совет под руководством посадника. Совет состоял из древних владык Господина Великого Новгорода, его «Золотых поясов», командиров дружин и ополчения, представителей купцов — в первую очередь тех, кто вел зарубежную торговлю, — а также свободных граждан Новгорода, ремесленников, мелких торговцев и людей именитых, как издревле назывались наиболее состоятельные из мещан.
Новгородский князь чуть опоздал на Совет, что было сделано вполне сознательно. Опоздание наместника великого киевского князя не могло не вызвать удивления у присутствующих. А удивление способно перерасти и в некий зачаток смятения, на что очень надеялся князь Ярослав.
— Можно начинать? — несколько растерянно спросил у него посадник.
«Не зря опаздывал…» — подумал Ярослав и принес свои извинения высокому собранию.
— Прошу, посадник.
— Испросим же благословения церковного владыки…
Сразу вскочили командиры дружин ополчения:
— Нет!
— Долой!
— Вон церковников! Вон!..
— Но как же… — растерянно начал было посадник.
— А надобно просто вспомнить, как вас крестили киевляне, посадник. Путята крестил мечом, а Добрыня — огнем! — громко сказал Ярослав. — Так, дружины?
— Так!..
— Огнем и мечом!
— А сколько погибло женщин, детей, стариков!..
— Начать нужно не с благословения церкви, запятнавшей в Новгороде свое имя, а хотя бы с того, чтобы не выплачивать Киеву ежегодную дань! — предложил новгородский князь.
Закричали не только дружинники, но и купцы, ремесленники, мастера и подмастерья.
— Верно!
— Правильно сказано! Правильно!
— Не давать дани Киеву!
— Посчитаться с ним надо! Посчитаться!..
И вдруг хором:
— Не… давать… дани!..
— Слышишь решение Совета, посадник? — спросил Ярослав. — Так решено: Господин Великий Новгород более не дает ежегодной дани Киеву!
— Великий киевский князь Владимир никогда не простит этого Новгороду, — сказал посадник. — Ты хочешь новых жертв, новых мечей и новых пожаров?
Зашумел Совет. Пока еще негромко.
Ярослав поднял руку. Все смолкли. Все согласные и все несогласные.
— Значит, надо наращивать силу наших дружин. На это нужны деньги. Много денег. Обложи дополнительной данью все состоятельные сословия Новгорода.
Теперь зашумели погромче. В зале собраний не было бедных, и предложенная новгородским князем мера в первую очередь била по карманам присутствующих.
Но тут закричали дружинники:
— Обложить богатеев!
— У нас проржавевшие брони и изношенные мечи!
— Тихо! — крикнул Ярослав. — Не захотят дать миром, возьмем силой!
Примолкли все. И богатеи, и дружинники.
— Я верну Господину Великому Новгороду его былую мощь и мировую славу. Его корабли с новгородскими знаменами над мачтами и с множество товаров в трюмах снова поплывут во все европейские гавани. Они вернут затраты сторицей. Скупость ничего не наживает, наживает только торговля, и я не прошу с протянутой нищенской рукой у вас золота, я одалживаю его под огромные барыши.
— Золото? — переспросил кто-то из «Золотых поясов». — Какое золото?.. У нас нет…
— Потрясем — и зазвякает, — сказал командир первой дружины, и зал засмеялся.
— Да, золото! — громко повторил Ярослав. — Я не хочу, чтобы на мечах киевлян гибли наши братья. Я найму варягов, набивших руку в сражениях, потому что их исстари кормит меч. Варяги проломят брешь в любой киевской дружине, а нашим дружинам останется лишь закончить разгром.
— И это говорит сын великого киевского князя? — выкрикнул кто-то из присутствующих.
— Великий киевский князь убил моего деда и мою бабку после того, как прилюдно надругался над моей матерью. У меня куда больший счет обидам, чем у любого, сидящего в этом зале.
Ярослав замолчал. В зале стояла гробовая тишина.
— Я уничтожу не только князя Владимира, но и сотру с лица земли Киев, — в полной тишине закончил он. — И сделаю Господин Великий Новгород столицей Руси!
Взревел весь Великий совет. Все повскакали с мест, кто-то обнимался с соседом, кто-то плакал, кто-то что-то кричал…
Новгородский князь Ярослав добился своей цели на Большом совете. Ему дали золото для платы варягам, дружины и ополчение были оснащены новым оружием и новой броней, и война с великим киевским князем Владимиром стала уже неизбежной.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
1
В Киев доходили разрозненные слухи о действиях новгородского князя, но… Но его отец, великий князь Владимир полагал, что Ярослав укрепляет свое влияние, а потому и был вполне им доволен. Тем более что слухи доходили до Киева очень медленно.
Наоборот, из Киева в Новгород слухи неслись куда быстрее. И совсем не разрозненные, а весьма определенные и очень содержательные. Точнее, их следовало бы назвать правдивыми, продуманными и приведенными в порядок. Бывший новгородец, а ныне киевлянин Звездан прекрасно справлялся с поручением новгородского князя Ярослава.
«Киевский князь назначил командирами киевских дружин своих сыновей Бориса и Глеба. Стало известно, что дружины им не доверяют, потому что они — княжичи. Сражаться, может быть, и умеют, но командовать людьми в боях доселе им не приходилось».
«У вас осталось несколько человек Ладимира. Их легко выловить: они плохо говорят по-новгородски».
«Великий князь повелел теребить мосты и ладить дорогу на Новгород».
Ярослав получил последнюю депешу, когда в Господин Великий Новгород прибыла первая тысяча варягов. Переговорив с ними, он тридцать варягов отправил к Звездану в сопровождении одного из его людей.
И только после этого начал подтягивать обе новгородские дружины и ополчение к границам новгородского княжества. С повелением пересекать границу только по его личному, княжескому приказу.
Ярослав, как и отец его Владимир Красное Солнышко, все делал, хорошо продумав и взвесив. Вот и раньше он не отослал киевскому князю новгородскую дань совсем не потому, что не было золота. Он прощупывал ответные действия собственного отца. Когда тот строго повелел немедля выслать дань — тотчас же и послал. С извинениями.
Послал и сделал вывод: великий киевский князь уповает на силы. Выяснить, какие…
Тогда и был направлен в киевские земли безотцовщина Звездан со своими помощниками. И очень скоро пришло от него первое известие: «Великий князь послал на черемисов две дружины под командой своих сынов».
Ярослав сразу сообразил, что у великого киевского князя нет более полководцев. А никогда не командовавших доселе дружинами княжат дружинники не примут. Они для них — навсегда княжата.
И нахлестывая коней, помчались к Звездану сменные гонцы: «Перехватывать всех великокняжеских гонцов. Заслать в дружины своих людей. Передать, чтобы слушались только моих повелений».
Князь Владимир узнал через людей Ладимира о недовольстве в дружинах Бориса и Глеба и о тайных, хитрых ходах Ярослава. Весьма этим обеспокоенный, он решил нанести Ярославу упреждающий удар, собрав для этого все наличные силы. Слишком велика была угроза. Он отдал последнее в своей жизни повеление: «Теребить мосты и ладить дорогу на Новгород». И упал. Умер, не приходя в сознание.
