Тогда ответь на вопрос.
— Я уже ответил.
Рогнеда вскинулась, осушила кружку и скривила губы.
— То есть дело только в этом? — бросила она разражённо. — Девица в беде? И благородный царевич Дарен-спаситель даже такую сгнивную болотницу как я не мог бросить? Не хотел чувствовать себя мерзко, просыпаясь каждое утро и зная, что, возможно, позволил мне умереть?
— Рогнеда, — Дарен смотрел на неё спокойно и серьёно, без тени злобы. И Рогнеде тут же стало стыдно за свои слова. — Ты же знаешь, что это неправда.
Рогнеда приложила руку к груди, в тщетной попытке успокоить жар под рёбрами.
— Откуда же мне знать? Сначала ты гнал меня со двора, а теперь к нему возвращаешь. Что прикажешь мне думать?
Дарен открыл рот, чтобы ответить, но тут же нахмурился и отвернулся.
— Не смей отворачиваться, — сказала Рогнеда. — Посмотри на меня.
Дарен не послушался, только плечи его едва заметно дрогнули.
— Посмотри на меня. — Потребовала Рогнеда.
Он даже не пошевелился.
— Дарен! Я сказала, посмотри…
— Да не могу я! — Дарен резко повернулся, и взгляд его обжёг гневом и… смятением? — Если я ещё хоть минуту посмотрю на тебя…
Он не договорил и быстрым движением взъерошил волосы.
— То что? — Рогнеда стиснула зубы. — Что? Выйдешь из себя? Ударишь? Может быть…
— Поцелую! — выпалил Дарен на одном дыхании, замер и добавил, уже спокойнее. — Я очень хочу тебя поцеловать.
Рогнеда застыла, захваченная в плен его горящих зелёных глаз.
— Так целуй.
Дарен вымученно улыбнулся, будто Рогнеда предложила ему сделать нечто совершенно невозможное.
— Это очень плохо кончится, — голос его звучал ниже и хрипче. — Если отец…
— Ты просил не вспоминать о нём, — оборвала его Рогнеда, приблизившись. — Так не вспоминай.
— Ты же знаешь…
Рогнеда закрыла глаза и нахмурилась. Знала, знала, она всё прекрасно знала, понимала и не хотела больше об этом думать. Не хотела вспоминать, понимать и бояться. Всё, что она хотела сейчас — Дарен.
«Дарен, Дарен, Дарен», — стучало в голове, готово было сорваться с губ. Только он был важен, только он нужен. И плевать, что будет завтра, через год или тысячу лет. Если за окном нет ничего, кроме дождя, если всё это — только лишь сладкий, туманный сон, то она готова забыться. Сейчас, здесь, хотя бы раз сделать то, чего действительно хочет.
— Дарен, — сказала она, и он её поцеловал.
Быстро и нежно он прильнул к её губам и тут же отпрянул, посмотрел в глаза, будто ожидая удара и бранных слов. Но Рогнеда ничего не сказала, только удивлённо вздохнула, и Дарен, приняв этот вздох за одобрение, поцеловал её снова, и это уже был совершенно другой поцелуй. Искренний, долгий, настойчивый.
Рогнеду накрыло волной нежности и желания. Не прерывая поцелуя, она обхватила Дарена за шею и взобралась к нему на колени, и его руки тут же сомкнулись на её талии.
Рогнеда жадно впитывала тепло Дарена, крала всё новые и новые поцелуи и отчаянно желала большего. Раз, всего один раз, и на завтра они обо всём забудут, сделают вид, что ничего не было, и продолжат путь. Всего одна ночь.
Её дрожащие пальцы скинули с плеч Дарена кафтан, расстегнули ворот рубахи, потянули вверх грубую ткань. Руки Дарена заскользили по её спине, освобождая от оков одежды и последних сомнений.
Лишившись рубах, они замерли на несколько мгновений, глядя друг на друга так удивлённо, пристально и беззастенчиво, будто впервые видели. По-настоящему видели. Грудь Дарена тяжело вздымалась и опускалась, взгляд зелёных глаз скользнул ниже, пальцы ласково коснулись грубого розового шрама на животе.
Он ничего не сказал, но во взгляде его ясно читалось: «Прости, что не смог защитить».
— Всё в порядке, — шепнула Рогнеда, наклоняясь к нему за поцелуем и запуская пальцы в русые кудри. — Это всё уже не важно.
Это и правда было не важно, ничего не было важно, кроме них двоих. Весь её мир сузился до пределов этой комнаты. До горячих и сильных рук, что уложили её на подушки и стянули юбку. До мягких, но настойчивых губ, осыпавших поцелуями её тело. До зелёных глаз, которые смотрели с такой безграничной и всепоглощающей любовью, что впервые в жизни Рогнеде показалось, что и она сама, такая какая есть — нагая, слабая и изувеченная — действительно, что-то значит. И эта мысль, это осознание своей значимости и чужой любви испугали её.
— Я хотела убить тебя, — выдохнула она в попытке поднять назад рухнувший щит, заново отстроить стёртые в порошок границы и...признаться в своей слабости. Да, Дарен всегда был её слабостью, с первой их встречи и до последнего дня, слабостью, которую она не могла принять и потому отчаянно желала уничтожить.
— Всё в порядке, — повторил Дарен её слова, улыбнулся, будто она говорила о сущих пустяках, и поцеловал. — Это всё уже не важно.
И Рогнеда ему поверила, закрыла глаза, отбросила ненужный щит и подалась навстречу. Дарен накрыл её собой, дыхания их смешались, и две тени слились в одну.
Глава 29. Пасть дракона
К утру дождь не прекратился, наоборот, обрушился на терем с новой силой.
— Наверно, дорогу совсем размыло, — слова Дарена защекотали затылок.
Вчера они так и уснули на полу у печи в объятиях друг друга. Рогнеда приоткрыла один глаз и лениво посмотрела в серое, запотевшее окно.
— Значит, мы тут застряли? — пробормотала она, и в голос невольно прокрались радостные нотки.
— Похоже на то. — Дарен поцеловал её волосы, и Рогнеда, по-кошачьи тряхнув головой повернулась на другой бок и уткнулась носом Дарену в шею. Тепло. Тепло и хорошо. Она прильнула губами к тонкой коже, и Дарен шумно выдохнул, прямо ей в макушку. Кожа покрылась мурашками, и Рогнеда засмеялась.
Удивительно, ей совершенно не хотелось сбежать и спрятаться, как это обычно бывало после ночей с Радомиром. Хотелось весь день пролежать на неудобном полу, укрываться плащом и наслаждаться теплом тела Дарена, его руками и поцелуями. И самой целовать, целовать, целовать, пока не заболят губы.
Вот бы дождь не заканчивался. Возможно, они бы даже могли остаться здесь навсегда?
— Я не хочу возвращаться, — сказала Рогнеда.
— Я тоже, — эхом отозвался Дарен.
— Но мы всё равно
