вертел на пальцах керамбит, как будто тот никогда и не покидал его рук.
Многие Фалькины остались с дозором в Фельстаде вместе с Хобом и Инге, в то время как остальные ради этой встречи подошли опасно близко к Черному Дворцу.
– Как тебе это удается, Мал? – прошептала Дагни, пристраиваясь ко мне. – Как ты сохраняешь спокойствие, когда уже теряла свое сердце так же, как и я?
– Я его и не сохраняю. Как ты помнишь, я прокралась в башню скидгардов просто, чтобы его увидеть. А вот ты как?
Она взглянула на небо.
– Я четыре года спала с торговцами в обмен на информацию. Ходили слухи, что Лорд Магнат спрятал все постыдные части линии Гримов, но никто не знал куда. Я себя уничтожила, чтобы найти сына, и все равно сделала бы это снова ради одного лишь шанса обнять его, снова вдохнуть его запах.
Я притянула ее к своему боку, обняв рукой за плечи.
– Даг, ты не уничтожена. Ты – непреклонна. Ты – одна из храбрейших женщин, которых я встречала. Если твой сын там, то мы обязательно найдем его. И я уверена, он точно знает, что ты ради него дошла бы до преисподней и обратно. Он выживет, вырастет и однажды будет рассказывать уже детям своих детей саги о своей матери-воительнице.
Она икнула, вытирая слезы со щек.
– Что за шутки играют боги с нашими жизнями. Ты когда-нибудь думала, что твоя жизнь вот так обернется? Сокрытая королева, полюбившая величайшего врага Черного Дворца?
– Нет, – сказала я, улыбаясь мягкому серому небу. – Я была уверена, что до самой смерти буду куковать на том сеновале в Доме Штромов.
– У меня на мою жизнь тоже были совсем другие надежды. Пусть я и была всего лишь крепостной, но были вещи, приносившие мне такой… свет.
От меня не укрылось, как ее взгляд опустился на сырую траву, и когда она вновь его подняла, ее глаза нашли спину Луки. Он стоял между Фиске и Исаком, пристегивая к поясу меч.
Сжав ее руку, я понизила голос.
– Что у тебя за история с Лукой? Я не могу понять, ты его ненавидишь или же наоборот.
Ее мокрые щеки слегка порозовели.
– Та жизнь, что я себе представляла, те светлые моменты – это все было о нем.
– И что между вами случилось?
Дагни облизнула губы и посмотрела на меня.
– Мой отец был крепостным в Черном Дворце, так же, как и я. Я жила на территории дворца еще до того, как научилась ходить. Будучи почти ровесниками, мы с Лукой росли вместе, а затем к нам присоединились Кейз с Кривами. Лука был добр ко мне, он не обращался со мной как со служанкой и никогда не упоминал мой статус. Я была просто Дагни.
– Однажды, через несколько недель после того, как мой отец ушел в Иной мир, я сильно заболела от горя. Но кому какое дело, если крепостной болеет? Работу все равно нужно выполнять. Лука украл мою иллюзию и сделал так, чтобы казалось, будто я занята, но на самом деле именно он выполнил абсолютно все мои обязанности. А потом он стащил для меня с кухни полдюжины медовых пирожных. Думаю, в этот момент все и изменилось.
– Что изменилось? – спросила я.
Дагни испустила долгий выдох.
– Тогда я начала его любить, – она на несколько вздохов накрыла лицо ладонями, прежде чем продолжить. – Я это, конечно же, держала в тайне. Даже от него. Как могла крепостная даже воображать себе жизнь с наследником Черного Дворца? До тех пор, пока он меня не поцеловал, – уголок ее губ изогнулся в улыбке. – В садах, накануне моего восемнадцатилетия. Я этого не ожидала, а он взял меня за руку и сурово сказал, что я уже слишком долго тяну с тем, чтобы поцеловать его, так что придется ему делать все за меня.
Я фыркнула.
– Да, звучит похоже на Луку. Сперва обвинит тебя, а потом выставит себя героем.
– Я никогда не ощущала себя в большей безопасности, чем в те украденные нами запретные мгновения. Хотя жизнь с ним была невозможна, и мы оба это понимали. Думаю, мы сознательно игнорировали правду. Иногда мы мечтали о том, что сбежим, когда Лука вернется после своего обязательного обучения в Фурене. Я думала, что мы такие умные, раз ни разу не попались, но мы были не такими невидимыми, как мне казалось.
Моя челюсть напряглась.
– Ниалл?
Дагни прикусила нижнюю губу и кивнула.
– В ту ночь, когда Лука отплыл в высшую академию, Ниалл загнал меня в угол. Он сказал, что и не думал, что я с такой радостью готова отдавать свое тело сыновьям Черного Дворца.
Я не могла точно сказать, тряслись ли руки Дагни от гнева или от страха. Я взяла их в свои, пока они не перестали подрагивать, а ее голос не выровнялся.
– Один раз, Мал. Я была с Лукой лишь раз, в ночь накануне его отплытия. Это было… это и сейчас мое самое нежное воспоминание, но Ниалл его осквернил. Мы с Лукой думали, что осторожны, думали, что мы одни. Но очевидно, это было не так, – глаза Дагни вспыхнули ненавистью. – Лука Грим показал мне, каким должен быть настоящий любовник, а Ниалл… он просто брал, ни о чем не заботясь. Затем, несколько недель спустя, когда стало понятно, что я ношу ребенка, Лорд Магнат запер меня в покоях Ниалла. Как вещь, которой тот владел и мог пользоваться, когда пожелает.
– Даг, – мой желудок обожгло тошнотой.
– Я каждый раз думала о Луке. Молилась, чтобы он вернулся. Ниалл, может, и старший брат, но он боится Луки и его силы. Магия Луки, в конце концов, ближе всего к месмеру памяти. Ивар презирает его за это, наверное, потому, что, несмотря на силу месмера Лорда Магната, кольцо его не выбирает. Думаю, Ивар его недостоин.
Но был и его добрый, честный сын. Часть меня подозревала, что, если Лука встанет рядом с кольцом королевы, золотые руны зажгутся на нем так же, как и в моем присутствии. Еще одна причина, по которой у меня не было желания бороться за трон. На эту чертову штуковину и так слишком много претендентов.
– А потом родился Вон, – сказала Дагни. – Боги, он был вылитый Грим.
Я держала ее за руку.
– Ты сказала, что он от Ниалла, но не может ли он быть от Луки?
– Я никогда об этом не думала. Ниалл брал меня больше раз, так что я просто решила… – она закрыла
