пристально смотрела на меня.
– Правда, – прошептала она.
– Славно, – сказал Кейз. – Нам все равно уже давно пора встретиться с нашим старым другом.
Кейз выступил вперед, не отрывая глаз от фейри, задержавшись ровно настолько, чтобы провести пальцами по костяшкам моей руки.
– Ты сыграл свою роль, Нидхуг. Считай нашу сделку закрытой.
Впервые за все это время фейри глубоко вздохнул.
– И я могу идти?
– Кричать, бегать, таскать игровые фишки. Мне без разницы.
Я улыбнулась. Ни одна мишень никогда не оказывалась по-настоящему свободна от Повелителя теней.
Фейри поспешил подняться на ноги и шагнул прочь от Кейза. Его пальцы впились в поля его пыльной шляпы, и он все бросал взгляды на меня и на Повелителя теней.
– Я никогда не видел такой магии, что она использовала.
Кейз впился в меня горячим взором, полным невысказанного желания.
– Потому что других таких, как она, нет.
Нидхугу такого ответа хватило, и он быстро начал наращивать расстояние между собой и Повелителем теней.
Кейз заморгал, пока тени не покинули его глаз, и взял меня за руку, ведя обратно к группе. Бард изучал его, пока он приближался.
– Тебе есть что сказать, Бард? – спросил Кейз.
Мой брат покачал головой.
– Нет, просто… пекло, смотреть на тебя тревожно. До маскарада я не знал, что Повелитель теней – это тощий мальчишка из конюшни, а теперь… Боги, иногда ты чертовски вгоняешь в ужас.
Я фыркнула, рассмеявшись, и сжала руку Кейза. Хаген похлопал Барда между лопаток и засмеялся. Тот в ответ выдавил из себя лишь слабую улыбку.
– Кейз! – закричал Исак. Он стискивал руку Фиске, пока голова того была запрокинута, а глаза устремлены к небу.
Мое сердце запрыгнуло в горло. Глаза Фиске подернулись молочной пеленой и дергались.
– Проклятье, – пробормотал Кейз. Он притянул меня к себе. – Готовься. Случится что-то гадкое.
Глава 28. Повелитель теней
Видения Фиске длились считаные мгновения, но всякий раз он в итоге оказывался на коленях, пытаясь отдышаться. Гильдии окружили его к тому моменту, как вернулся карий цвет его глаз. Исак, успокаивая, держал руку на его спине до тех пор, пока он не восстановил дыхание и не заговорил.
– Что ты видел? – спросил я.
Фиске поднял взгляд.
– Такого никогда раньше не было.
– Оно о-о-охватило тебя так быстро, – прошептал Исак, на его лице была написана тревога.
– Что-то случится, если мы поедем в Хемлиг? – спросил Гуннар.
Малин крепко вцепилась в мою руку, впиваясь ногтями в мышцы. Я понимал ее внезапный страх и без месмера. Последнее предчувствие, что Фиске выдал о мрачном будущем, закончилась тем, что я забыл всю свою гильдию и возненавидел женщину, которую любил.
– Фиске, – мой голос прозвучал сиплым и темным. – В чем дело?
– Это было даже не совсем предупреждение о чем-то плохом, что случится, – сказал он. – Скорее предупреждение о… переменах. Предупреждение, что, если мы пойдем по этой тропе, наши жизни уже никогда не будут прежними. Случится что-то, что изменит для Кривов все.
Перемены могли означать тысячу разных вещей. Смерть, войну, открытие. Я взглянул на Малин. Что, если на этот раз видение Фиске означало, что я ее потеряю? Не было перемены хуже, чем потерять Малин.
Она встретилась со мной взглядом, чуть улыбнулась, а затем положила голову на мое плечо. Она стояла рядом, льнула ко мне, словно я – смысл ее жизни, и может, я был эгоистичным, напуганным ублюдком, но я не стану ею рисковать.
Ради кого бы то ни было.
– И что же нам делать? – спросил Гуннар.
Я раскрыл рот, чтобы высказаться против похода за детьми, велеть забыть о них и отдать их судьбу в руки Норн; Дагни придется меня простить.
– Мы едем в Хемлиг, – сказала Малин.
Я выругался себе под нос.
Ее голос был таким уверенным, таким спокойным. Она взглянула на меня.
– Верно же? Так Дагни сможет воссоединиться со своим мальчиком. Я думала, мы не перестаем биться за своих.
Клянусь пеклом, она говорила как треклятая королева.
– Но мы не знаем наверняка, что это ее сын, – возразил я.
Малин прищурилась. Этот взгляд я хорошо знал. Я еще мальчишкой получал его всякий раз, как раздражал ее или говорил что-то, выводящее из себя.
– Мы точно так же не знали и вспомнишь ли ты свое имя, Повелитель теней.
Я ухватил ее за локоть.
– Мне нужно с тобой поговорить.
Прежде чем она начала возмущаться, я выдернул ее в сторонку от остальных. Позади раздались бормотание и несколько смешков. Я был уже не тем мужчиной, как до Маск ав Аска. И уж явно Кривы тоже это понимали. Теперь мои шаги направляли закатные волосы и рот, так любящий спорить.
Оказавшись с ней наедине, я развернул Малин лицом к себе.
– На такое вот так просто не решаются.
– Кажется, ничего сложного.
– Нельзя бросаться в огонь только потому, что в опасности дети. На Востоке это случается сплошь и рядом.
– Разве ты не чувствуешь костями, что именно это и искала Дагни? Шанса исцелиться от своей боли. Не только ради нее самой, но и ради Луки тоже.
– Каждое разбитое сердце нам тоже не залечить.
Малин поджала губы.
– Скажи мне правду, Кейз Эрикссон. Что заставляет тебя медлить? Потому что тот мужчина, которого знаю я, в преисподнюю бы спустился ради своих людей. Я думала, это подразумевают и Даг с Лукой.
Я шумно выдохнул, почти зарычал:
– Так и есть.
– Я понимаю: то, что сказал Фиске, настораживает, но ты никогда не позволял какой-то там тревоге помешать тебе действовать. Пекло, Кейз, да ты в чертовой войне на Севере бился.
– Это ты, – мягко сказал я. – Ты – причина моих колебаний.
Лицо Малин смягчилось. Она ничего не сказала, лишь подошла ближе и прижала теплую ладонь к моей щеке.
Я подался этому прикосновению навстречу. Со мной всегда будет память о том, когда ее рядом не было. Словно выжженная у меня на сердце, боль от разлуки с ней никогда меня не покинет.
– Прошлый раз, когда Фиске посетило столь мощное предчувствие, был канун маскарада. Я не могу… что, если на сей раз это тебя захватят, или поранят, или убьют? Даже мысль об этом наполняет меня таким страхом, что я, кажется, мог бы расколоть землю надвое.
Малин скользнула пальцами мне за шею. Она не стала отрицать мои страхи, говоря, что этого не случится; она не стала давать мне ложных заверений.
– Такова цена любви к кому-то. Однажды ты можешь их потерять, – она прижалась к моим губам нежным поцелуем. – Я не
