Обведя взглядом собравшихся и не уловив никакого интереса, переключился на другое направление:
— На севере экспедиция дошла до ранее осмотренных мест, навестила знакомых рыбоедов и направилась в сторону предполагаемого моря. Вниз по реке, но та увела их далеко на восток. А потом и на юг повернула. Когда встретили людей, те сказали, что к морю нужно ехать в другую сторону, то есть вверх. А потом идти пешком и лодки нести на руках.
— Волок! — догадалась Светка. — Может, они в Вятку попали?
— Может, — улыбнулся Лёха. — Таблички с указателем нигде не было.
— Жир пришлось брать у тех же рыбоедов по принципу «всё за всё». Они нашим отдали весь жир, за что получили и горшки, и туеса и железные изделия. Соль тоже забрали всю.
— А жира много? — забеспокоилась Наташка.
— Как в прошлый раз, примерно. На весь год свечей не наделаем.
— Подозреваю, что эти старые знакомцы Аона и Кыпа — настоящие торгаши. Они и раньше покупали всё, что притаскивали к ним по тропе. Отдавали рыбу и шкуры, — предположил Лёха. — Я бы поискал волок в обход их и затарился жиром как следует.
— Тогда готовь предложения по новому походу на север. Кып поведёт главные силы на восток. Аон! Ты как, присоединишься к этому мероприятию? Представляешь себе — не на берестянках, а на крепкой лодке с парусом! — посмотрел Веник на вождя «охотников на мамонтов» — как их называли по старой привычке.
— Ты дашь нам большую лодку? — вскинулся Аон. — И вернёшь Кыпа?
— Привет честной компании, — в столовую вошел Кузя, уехавший весной вместе с оленеводами. — Не прогоните душу пропащую? — судя по весёлому виду и румяным щекам, он не голодал.
— Забудешь, тебя, заноза в заднице! — первым обнял друга Пых. Остальные быстро столпились вокруг, и «лекция» сама собой закончилась. Выйдя наружу, Веник увидел привязанного к столбу дровяника верхового оленя. А за рекой на луговине бродило стадо в несколько десятков голов — изгороди из жердей не подпускали их к расставленным тут и там копнам сена. Со стороны моста по тропе мимо мыльни приближалась вереница вьючных животных, шедших степенно и неторопливо следом за всадником, сидящем не просто по-дамски, а даже на неком подобии скамеечки с подножкой. Лицо знакомое. Точно, припоминает он эту девушку в группе Вора. То есть — и тут всё серьёзно.
* * *
— Знаете, ребята! Я там, на севере, почувствовал себя просто каким-то невероятным богатеем, — рассказывал Кузя. — Мы, как вышли из лесов, сразу двинулись прямиком на север, искать море и тех, кто бьёт моржей. То есть, я и Кэт — благословил нас Вор на дело честное. Но он своих так далеко не повёл. Они остановились на отдых, потому что устали пешком. А мы с Кэт верхами да с вьючным караваном быстро шли, тем более, она помнила дорогу. То есть — направление, конечно
Там ещё снега было много, но и места, где можно подкормить оленей, встречались — пришли мы вовремя. Да, большая река в этом месте впадает в море — с юга течет. Местные говорят, что издалека. Несколько островов в устье, ледяные заторы, берега затапливает, а то, как прорвёт — и смывает всё. Поэтому мы поставили чум на высоком месте. Как раз начали подтягиваться и другие. Кто на промысел, кто торговать-меняться. Я кузницу раскочегарил и давай постукивать молотком. Зрителей было — не протолкнуться!
«А вот такой ножик можешь сделать?» «А гарпун?» — Так, слово за слово и контакты наладились. Рыбы натащили, оленины. Мы пир устроили — людям понравилось. Народ в тех краях неторопливый, опять же Кэт старых подруг встретила — почти все горшки раздарила.
Так мы и просидели на одном месте. Перетапливали жир и паковали его в мешки, что тут же и шили из моржовых шкур — за иголки и за ножи нам его приносили много. Ну, когда стали на лодках в море ходить — там ещё льдины плавали, а они прямо между ними. Оленеводы тоже интересовались — отдавали оленей. Пока металл не кончился, так я там и оставался. Потом ещё большую часть наковальни на инструменты извёл. Тут бы и домой возвращаться, но пришлось задержаться — приучал оленей ходить под вьюками. Груза-то набрал ужас как много. А потом уже мы не торопясь кочевали обратно к тропе — откармливали оленей на тамошних травах. И потихоньку, добрались до лесов. Как раз белые мухи залетали, тогда мы и заторопились.
— А хищники? — спросила Галочка.
— В тундростепи волки донимали. С десяток оленей зарезали. А в лесу кто-то вроде тигра утащил четырех важенок и быка. Я тогда сам оленя забил и оставил гостинчик с тем самым порошком. Не знаю, чем дело кончилось, но потом ни одной пропажи больше не случалось.
— Это какое же ты стадо вёл, если после потери полутора десятков голов привел целый табун? — удивился Пых
— Офигительное. Мы с Кэт половину оленей вообще Вору оставили — за такой оравой рогатых попробуй, уследи. Со счёту собьёшься! Говорю же, что был несметно богат. Но всё это досюда дотащить не сумел. Тут в лесу — не там в степи. Даже верхом повсюду не поспеешь. Без фланговых дозоров и авангарда мигом останешься без скота. И стаду в узких местах трудно огородиться стеной рогов — деревья то и дело нарушают строй. Потому-то, я думаю — олени и держатся открытых мест, как раз таких, как тундра, а вовсе не из-за того, что жить не могут без северного мха.
* * *
Стирлинг никак не хотел выходить из состояния опытного образца и становиться настоящей судовой машиной. Обидно — работала техника надёжно, но места занимала столько…. Если разместить на этом пространстве гребцов, то они разгонят лодку намного быстрее. То есть — хорошо работающая игрушка.
Её перенесли в кузницу приводить в движение точило. К этому времени научились спекать вполне приличные точильные камни. Не слишком долговечные, зато правильной формы — не только ножи и топоры точить, но и устранять огрехи, допущенные кузнецом.
Если на своём решающем направлении технический прогресс топтался на одном месте, то в области бытовой подвижек хватало. Дубовые кадушки, в которых засолили много груздей, одни чего стоили. Два сорта квашенных съедобных листочков и три — корешков. В нескольких (много не получилось) стеклянных банках поставили на контрольное хранение тушёнку. Под стеклянными же крышками, которые прижали через кожаные прокладки верёвочной обвязкой.
Из продуктов, выгнанных из древесины, наконец-то сумели выделить смесь, как полагали, ацетона и древесного спирта. Довольно мощный растворитель — даже портил поверхность выделанной кожи. А уж смолу растворял мгновенно.
Сделали бумагу, толстую и не очень прочную. Чернила изобрели, смешав что-то дубовое с окалиной. «Изобрели» берёзовое корытце и отковали сечку — в меню появились котлеты. Потом такое же устройство стали применять для подготовки корма на птичьем дворе, где жили утки с подрезанными крыльями — яйца уходили в тесто. Ткацкий станок, работать на котором приходилось втроём, позволял получать ткань вроде мешковины. Зато прочную. На штаны для мужчин она вполне годилась. И на рабочие рукавицы.
* * *
Веник с берега наблюдал за тем, как освободившийся от неудачного Стирлинга катамаран маневрировал на реке — Лёха с Димкой пробовали, куда понесёт кораблик, если повернуть плоскость паруса то под тем углом к ветру, то под другим. Вообще-то у них неплохо получалось. При последних попытках суденышко ни разу не пошло кормой вперёд. Но внимание отвлекла лодка, мчащаяся от верховий на большой скорости — вот уже удалось рассмотреть Викторию, сидящую на корме. Выбралась, наконец, из своего Рудного.
— Домницу закозлило, — сказала она вместо «Здрасте», едва вышла на причал. — Не знаю, что и делать.
— Закозлило? — не понял Саня, вышедший из кузницы. — Это как?
— Не можем вытащить со дна лепёшку. Шлак образовался слишком крепкий и прилип к стенкам. Такое чувство, что придётся всю печку ломать, причем — разбивать кувалдой в мелкий щебень. А ведь морозы на носу. В общем, металлургия до теплого времени остановлена — я население посёлка эвакуировала.
* * *
Хорошо, что реки ещё не встали. Саня и Веник без приключений прибыли в Рудное при поддержке светила науки — Светки.
— Понимаете, я, время от времени добавляла в руду тех толчёных камней, что вы присылали, — объясняла Вика, показывая своё хозяйство. — Принципиально ничего не менялось. Последнее утверждённое дополнение к составу шихты был речной песок, но это аж в прошлом году. Потом — что ни пробовали, на качестве железа это не отражалось. В последнюю плавку добавили мел. Потом, как обычно, досыпали сверху угля и руды до тех пор, пока лепёшка не начала мешать поступлению воздуха, а потом дали печи остыть. Как всегда, двое суток плавили и сутки остужали.
Начали сверху добираться до лепёшки и наткнулись на сплошной камень. Думаю, эту печь придётся бросить и строить новую, когда наделаем достаточно черепкового кирпича.
