— А кливер у нас есть? — спросил Веник.
— Не знаю. Я его сюда не приделывал. Но между мачтой и носом у настоящих яхт что-то треугольное всегда было. Слушай, доктор Пунцов! Я тебе вовсе не доктор — тут знаю, тут не знаю, а здесь вообще — рыбу заворачивали. Я тебе что? Гайавата?
— Какой Гайавата? — не понял Лёха.
И ножом кору березы
Опоясал Гайавата
Ниже веток, выше корня,
Так, что брызнул сок наружу;
По стволу, с вершины к корню,
Он потом кору разрезал,
Деревянным клином поднял,
Осторожно снял с березы, — продекламировал Димон. — Когда эту хрень приходится слушать от бабули, которая потом даёт бабок на мороженое… ну, ты меня понял.
— Мороженое… — мечтательно закатила глаза Ленка.
— Галс меняй. Не видишь — вода меняет цвет, — одёрнул её Кып.
Все дружно пригнулись, пропуская над головой гик.
* * *
— Приплыли, — констатировал Кып, когда караван вышел из протоки в реку. Метров сто шириной.
«Все меряется на свой опыт, — про себя заключил Веник. — Для Кыпа это, возможно, и большая река. Хотя, для мужиков-оленеводов вполне может быть, что это точно так же».
Провожающие вышли из вагонов… Лёха, Димка и Кып уселись в свою байдарку и, ритмично помахивая вёслами, вернулись в тихую протоку. За неделю дойдут до дому, если не затеют какую-нибудь местную разведку, вроде пройти все правые повороты. С Кыпа станется. Он просто на глазах молодеет. Ну, кто же знал, что перед его обаянием не устоит Виктория — самая крупная девоч… женщина их класса. От неё местные вообще балдеют, а Ленка говорит непонятные слова типа «пятый номер».
Короче, мужик явно оттягивается за тяжело прожитые молодые… и многие другие годы. Бреется, усы отпустил, повязывает голову платком на пиратский манер и такими словечками козыряет…! Редко какую девушку не хлопнет по попке — некоторые, кажется, нарочно подворачиваются ему под руку. Не многие из местных жителей знают слово «азимут», а этот древний человек каждый день берёт их по нескольку десятков. Любит он карты рисовать.
Итак — река. Не особенно большая. Идти же по ней нужно вниз, чтобы попасть в реку побольше — вот и вся логика. Ветер встречный, день хмурый, мужчины неторопливо работают вёслами, женщины достали веретёна, а кое-кто и крючки, или спицы. Прядут, вяжут, детей утихомиривают. С лодки на лодку перекрикиваются. Вечером остановка, стряпня, санитарно-технические вопросы, ночлег в чумах — их быстро собирают из всего готового, да и невелики они. Утром ранний подъём, сворачивание лагеря, завтрак и отплытие.
И так день за днём. Река, текущая в среднем на юг, влилась в другую, направляющуюся на восток. Изгибы русла стали более плавными, а затопленные весенним половодьем берега — обширными. В отдалении можно было видеть и снег, ещё не совсем растаявший. И снова одна и та же картина день за днём. Вскоре у Веника сложилось впечатление, что они попали в Оку. Или что там сейчас на этом месте? Потому что стало заметно отклонение к северу. Ни в какую сторону на берегах не было никаких признаков гор — встречались возвышенные места, но не серьёзные, без заметных скальных выходов. Или за деревьями было не видно? Одним словом — характер течения оставался равнинным. Русло расширялось, вбирая в себя притоки — всё, как по учебнику. Попадались и острова. Ветер почти постоянно был попутным — часто подолгу бежали под парусами. Опомниться не успели, как добежали до ещё более широкой реки — вот тут уж точно — огромный простор. Если это не Волга, то что? А главное — течёт она слева направо.
Тут уже намеренно сместились к левому берегу, чтобы не пропустить впадение Камы. Опять и течение попутное, и ветер благоприятный и дни стали длиннее. Мужчины время от времени брались за вёсла, ускоряя и без того хороший ход. Очень быстро продвигались. И крупную реку не пропустили — она вливала свои воды мощно и величаво. Вот тут и начались сложности. Сильное встречное течение и никакого ветра. Работая в четыре весла, то есть вместе с женщинами, за целый день продвинулись на очень смешное расстояние. А идти в затишной воде у берегов не получалось — разлив. Повсюду торчат затопленные деревья. Добрались до сухого места и разбили капитальный лагерь — имело смысл подождать. Хоть бы и месяц, потому что выгрести невозможно. Или хотя бы дождаться благоприятного ветра.
Немного рыбачили — клевало неважно, а ставить сети не решались. Много охотились. Не особо успешно. Или не слишком старались? Веник-то сам не лучший из охотников, разбирается в этом постольку, поскольку. Они с Ленкой много бродили по окрестностям — места тут всё такие же равнинные, хотя берега выглядят возвышенными — видимо из-за того, что река прорыла глубокое русло.
До Волги оказалось недалеко — полюбовались на необъятные просторы разлива. Всё тут мощно, обширно, бескрайне.
— Лен! А ведь мы по дороге ни разу не встретили людей! И чужих костров не видели. Даже дыма костров.
— Если и живут в этих местах люди, то вряд ли они в период таяния снегов и подъёма воды станут оставаться рядом с рекой, — объяснила Ленка. — Вень, а мы надолго уехали? А то сначала стрелой летели, а тут вдруг застряли.
— Не знаю. Видно будет. Нам ведь нужно добраться до каких-никаких гор. А их пока не видно. Если верить школьным картам и впечатлениям — осталось около тысячи вёрст на восток. Не пешком же через лесные буреломы тащиться! А потом не знаю, сколько времени уйдёт на поиски медной руды. Мне даже признаки её неизвестны. Может быть, придётся задержаться тут на годы. Или весь клан сюда перевезти.
— Тысяча километров — два месяца пешком.
— Если дорога знакома.
— А дома сейчас, наверно, завтрак. Народу там теперь меньше — все едят в одну смену, — мечтательно сказала Ленка. — Никто не подпихивает развитие технического прогресса — люди спокойно делают обычные дела. Ни тебе великих строек, ни массовых десантов. Тихо и уютно.
— Должно же пройти какое-то время, чтобы научиться пользоваться достигнутым. А то мы многое ухватили только по верхушкам. И ничего принципиально нового нам из мела, известняка и болотной руды не сделать. С солью и поставками жира — просто везуха. А она — гостья редкая.
Ленка плотнее прижалась к своему парню: — То есть придётся ставить избу?
— Возможно. Кстати, парни из племени Аона не участвовали в наших стройках. И еще — смотри, какая туча наползает с запада.
— Будет дождь?
— Наверно. И ещё может задуть ветер.
* * *
Дождь был. Он зарядил на несколько дней. А ветра почти не было, если не считать нескольких сильных порывов. Потом ощутимо потянуло с севера. Тучи разошлись, и все дружно погрузились в лодки. Паруса хорошо подгоняли маленькую флотилию, да и гребцы с удовольствием взялись за вёсла — сидение на одном месте ужасно надоело. Хоть и мешало течение, но продвижение всё же было заметным.
— Маленький парус, плохо тянет, — эту мысль вечером выразили практически все.
— Ди Ма боялся, что большой парус перевернёт лодку, — объяснил Аон. Но на самом деле он её почти не наклоняет, хотя всё время дует сбоку. Шеф! нужно приспособить стаксели так же, как и грот. Давайте пристроим сверху над гиком ещё одну палку.
Народ с азартом принялся за дело — Венику и Пыту пришлось разворачивать походную кузницу и сгибать из полосы шарнир для верхнего окончания мачты, чтобы закрепить в нём гафель. А уже к нему вверх ногами прикреплять треугольник полотна, предназначенного для использования при попутном ветре. Швертбот с увеличенным парусом быстро ушёл вперёд — его действительно сильнее тянуло. Следом за одной, переделали и остальные лодки.
— Впереди, между мачтой и носом, тоже есть место, — завел разговор Аон, всё еще недовольный достигнутой скоростью. Женщины сказали, что у них есть немного полотна, и они умеют шить. Шеф! Нужно добавить ещё парусов.
Так появились кливера. Ход снова возрос — это чувствовалось и без приборов. Команды научились быстро пересаживаться с одного борта на другой, если случалась необходимость сменить галс. Иногда в лодки захлёстывало воду, раз даже серьёзно черпанули, но до опрокидывания дело не дошло. Мастерство владения парусом росло на глазах — древние люди могут и не разбираться в теории, но через руки до них всё доходит быстро.
По пути стали попадаться острова — они заметно путали картину, потому что, выбрав неправильный проход, можно было угодить в приток и уйти совсем в другую сторону, а хотелось добраться именно до Уральских гор. Как много проходили в день? Трудно оценить. Но никак не меньше десяти километров относительно берега. Ветер держался устойчиво и был холодным, но река постоянно делала повороты — зевать на руле было некогда.
Однако время для поездки оказалось неподходящим — подниматься навстречу высокой воде идея не из удачных. Ландшафт продолжал оставаться равнинным, а река — широкой. Справа на берегу стали встречаться скалы — обычный камень, не руда. Специально останавливались и проверяли все незнакомые с виду образчики. А тут и встречный ветер — дней десять просидели на берегу, потому что продвигаться на вёслах было мучительно и почти бесполезно.
