обезображено, вот только никто, кроме грифа, не мог этого видеть. И Грот с каждым новым рывком птицы становился все холоднее, а гриф наслаждался: свободой, которой у него так давно не было, силой, которую отобрали очень много лет назад. Он утолял собственную жажду, но желал все больше и больше, понимая, что не сможет, уже никогда не сможет остановиться. Еще один круг. Как не хотелось улетать и снова становиться рабом, исчезать из жизни и нести самое страшное наказание из всех возможных. Катам умирал. Еще немного, еще один раз вкусить такой чистой силы и стать ею, уничтожив ее обладателя. Невыносимый зов, который заставлял голову разрываться на части, все сильнее звучал. Он заставлял вернуться назад, не из-за страха смерти — мог бы гриф умереть, сделал бы это еще давно. Нет, этот зов был его поводком, сковывал тело и не давал забрать больше, чем разрешили. А ведь здесь был еще один… нужный… он нужный… Зов заставил птицу развернуться и вылететь в окно.
— Учитель! — закричал Кипо. — Я позову кого-нибудь! Прошу вас!
Грот оседал в кресле на глазах у своего ученика. Его рука тряслась, и он едва не уронил письмо, но вовремя вложил его в руку Кипо.
— Поздно, — сказал он через силу. — Я… я не могу… Кипо, мальчик мой… прошу тебя продолжить мою работу… и … они будут испытывать тебя… не впускай зло в свою душу… Альтама с тобой.
Грот быстро задышал, затем его голова откинулась назад, и он уже невидящими глазами смотрел прямо на своего ученика. Последний вздох в долгой жизни катама был сделан. Теперь его будут помнить как великого учителя, который всю свою жизнь боролся со злом. Не с тем, о котором пишут в книгах и на которого идут войной, а с тем, которое каждый день пытается захватить сердце любого живущего. Его битва была выиграна.
— Учитель! Учитель! Грот! Прошу вас! Грот!!!
Соединенное королевство Танар. Сивалийская Академия.
Гриф вернулся вечером так же, как и улетел. Магистр не покидал своего места, а Навата, несмотря на свои дела, оставалась рядом с ним. Гриф появился неожиданно, он сел на ветку, которую специально для его чучела привезли из леса Туремо, и сложил крылья.
— Кто?
— Старик, хороший был старик, — усмехнулся гриф, — но уже пожил свое. Ты же помнишь, мне молодые не так интересны. Великая Мать о нем позаботится.
— После тебя не попадают к Альтаме — они навечно прокляты, — ответил магистр, разглядывая птицу. — Кто он?
— Он мешал.
— Кто он?
— Это и есть твой вопрос? — снова усмехнулся гриф, чувствуя свое превосходство.
— Нет, — ответил Эдуард и налил себе настойку троллей. Он был расстроен, но сделанного не вернешь. Неприятный запах заполнил все помещение, и Навата невольно отвернулась. — Что охраняют предметы Гериолтанома? И я хочу получить полный ответ, иначе ты больше никогда не будешь свободен.
Владыки Империи скрывали под масками лица свои от врагов.
Сынов положили в могилы сырые на землях своих от воров.
У них было золото, магия, женщины,
Но злоба засела в их дом.
С тщеславием, завистью, жаждой и грезами
Стала борьба их врагом, — начал декламировать гриф.
— Он разговаривает стихами, — удивилась Навата.
— Это странно, — ответил магистр. — За бесчисленные убийства его казнили, а великий ум было решено не уничтожать, но ответы на вопросы могут быть любыми. Не скажу, что у него очень хорошо получается в стихах.
— Если не нравится, могу и не продолжать, — обиженно сказал гриф.
— Ты обязан, — резко ответил Эдуард. — Но не в стихах.
Гриф откашлялся и продолжил.
— Эх, пусть так. Была давно на западе, где сейчас лес, империя. Она была очень великой, говорили, что там женщины были словно богини, а деньги находились у всех. Империя просто купалась в золоте благодаря ее правителям, которые где-то его доставали. Один из них отправил за море своего второго сына. И все бы хорошо, да вот сынок вернулся не с золотом, а со злобой. Уж не знаю, что там на самом деле произошло, но он всех своих убил и решил один править. Но что-то у него там не получилось, говорят, с самой Альтамой. И вот результат: лес, тени, страх неизвестности. А служители Альтамы этот лес решили охранять, от сынка этого или все остальные земли от леса, тут я уже не знаю. В общем, я тогда совсем маленький был, когда они пришли.
— Кто?
— Маги из леса. Такие как ты, — усмехнулся гриф. — Почти. Так вот, как я понимаю, кроме меня больше никого не осталось, так что вам повезло, что меня казнили.
— Рассказывай дальше, — угрожающим голосом сказал магистр.
— А я и рассказываю. Нашли они мастера, посчитали его лучшим или просто решили, что больше никого не успеют найти, научили его всему, что сами знали, и заставили построить эти охранные предметы.
— Заставили? — удивилась Навата.
— А с чего бы ему хотеть это делать? Он троллем был, они делать что-то для других не любят. Только вот говорили, что он очень изменился — посинел весь. Первой он построил розу — первый круг, самый слабый — охрана самого наследника этой империи. Она должна была держать его в спячке до скончания веков, убить его, по какой-то причине, было просто невозможно. Дальше уже сильнее — драконы. Они должны были охранять его войска, которые способны на многое. Его войны были лучшие в империи, поэтому за ними следило сразу десять глаз драконов со всех уголков. Ну и последнее его творение — панно, очень красивое, где изображены битвы прошлого, там среди остальных была спрятана и битва Эдиара. Она словно застряла во времени и навсегда там сохранена, но как только битва почувствует вкус крови, она продолжится.
— Где находится панно? — магистр вскочил со своего кресла.
— Э нет, я ответил на вопрос. Еще один вопрос — еще одна жертва.
— Навата, вспоминайте, где есть такие картины.
— Эдуард, они везде!
— А где запечатлена самая странная или большая битва?
— Везде, Эдуард! Во всех землях, на всех стенах, в каждом королевском зале! Мы не найдем ее так, это гадание.
— Не найдете, если бы ее было так просто найти, то уже давно открыли бы Эдиар, — сказал гриф, и Навата вновь была уверена, что он улыбнулся. — А мне не нужны молодые, я не люблю глупость.
Граница земель Туремо и Адарийского герцогства
Дорога была сложной. То тут, то там попадались кочки, камни и лужи. Повозку трясло, а Хелена безумно хотела есть. Уже давно настала ночь, на
