продразвёрстки. Ответ держали двое местных активистов из комитета бедноты, Демьян Пантюшев и Иван Каптелин. Остальных участников безобразия сейчас разыскивали, с ними пообщаемся позже. Допрошенные по отдельности комбедовцы обрисовали картину, которая меня крайне заинтересовала. Итак, утром к мельнице прибыл продотряд, о пяти подводах и в сопровождении двух вооруженных бойцов, всем командовал комиссар, Борис Горин. Двое местных подтянулись к самому началу погрузки на подводы муки и зерна, из запасов мельника. Кстати о мельнике, Никита Крапивин, 37 лет, сын Савелий 12 лет, жена Галина, урожденная Горбаченко, ранее ни в чём таком не замечены, хозяйство крепкое, излишки не скрывали, о новой власти отзывались никак. То есть, потенциально безобидные, как бы. Сам мельник родом с Новой Елани, в Слободе обосновался лет восемь назад. Получается, десять человек не смогли справиться с одним мельником и бабой? Не совсем так, но в целом да – не смогли. Там ещё один человек объявился. Кто такой и как оказался рядом никто толком объяснить не смог, все были увлечены процессом, так сказать. Этот человек появился в самый нужный (или не нужный?) момент – когда мельник выстрелил в вооруженного красноармейца. Почему выстрелил и из чего – отдельная тема для разбирательства, это уже вопросы к командованию и охране отряда, которые сейчас слегка мертвы. Ну, да не суть пока, имеем факт: мельник выстрелом в упор убил красноармейца, потом ранил комиссара, а неизвестный, оказавшийся рядом, голыми руками умертвил второго красноармейца и, отобрав у него винтовку, комиссара дострелил. Остальные продотрядовцы и комбедовцы с началом пальбы смело драпанули в разные стороны, и что там происходило дальше наблюдали «
издаля». Собственно, наблюдать особо было не за чем, мельник с семьёй забрали одну подводу, и (внимание) вместе с неизвестным убыли в направлении Карамышева. Итак, убиты: комиссар отряда Горин, два красноармейца Семён Кузин и Егор Цапурин, двое убийц скрылись, семья мельника тоже. Реакция допрашиваемых на приметы Туманова, которые я обрисовал в ходе допроса, была положительной: узнали, хотя долго не решались признаться. Ну, эта особенность местных куркулей мне уже была известна – как обычно, боятся дальнейших жизненных сложностей, поэтому стесняются признавать очевидное. Вот как с такими строить новое, светлое будущее?
Быстро проанализировал информацию: скорее всего мельник действовал самостоятельно, на стрельбу был спровоцирован поведением охраны, а Туманов оказавшийся рядом (случайно или нет), включился в процесс по ходу пьесы, образно говоря. Убыли они вместе с мельником тоже по понятной причине – теперь у них одна дорожка. Кстати, у меня есть вполне логичное объяснение появления Туманова на мельнице: ему необходим фураж для своего обоза, всё пока сходится. Где теперь их искать?
Если бы не семья мельника, то я бы ещё поразмышлял, а сейчас понятно где – в Новой Елани! Там капкан на Туманова, который он сам себе подготовил. Почему капкан? Всё очень просто, мельнику деваться некуда, мимо своей Елани не промахнётся, корни его там. Вот за эти корни мы его и подвесим, а Туманов будет рядом, они отныне одной верёвочкой повязаны. Теперь надо перехватить у него инициативу, загнать в режим жёсткого цейтнота, когда нет времени на тщательное обдумывание ответных шагов, когда обстоятельства вынуждают действовать если не спонтанно, то ожидаемо для противника. Это мы умеем.
До Новой Елани сразу не доехали, остановились отдохнуть в Новотроицком, и уже до рассвета двинулись дальше, прибыв на место утром. В село зашли грамотно, чоновцы охватом взяли его в кольцо и начали сгонять жителей к центру, тем временем я с Чехом и спецы на тачанке направились в сельскую управу. Там обнаружился староста села, с писарем или казначеем, обоих спецы взашей затолкали в тачанку и погнали к родительскому дому Крапивина, приготовив оружие к бою. Тут вышла первая осечка, дом был пуст, хозяева отсутствовали со вчерашнего вечера. Выяснилось, что вчера мельник уже был тут, после чего уехал сам, а родители чуть позже, куда – никто не знал. Мельник был не один, его поджидали баба с мальцом и какой-то мужик. Это нам инициативно доложил сосед Крапивиных, которого спецы склоняли к сотрудничеству, тыкая трёхгранным штыком во всякие мягкие места. С одной стороны было жаль, капкан остался без качественной приманки, ну, а с другой стороны ничего страшного, значит будем брать количеством. Крапивинский дом и двор наскоро обыскали, но ничего не нашли, двумя выстрелами упокоили скотину в сарае и вернулись на майдан, к управе, куда уже собралось изрядное количество жителей. Всего в Елани было около 1200 душ, если не соврал староста, а на майдан согнали примерно 300 человек, в основном старики, бабы да ребятня. Чоновцы окружили площадь, контролируя толпу и тылы с подходами. Я негромко объяснил сидевшему за пулемётом Дымову порядок дальнейших действий и обратился к притихшей толпе.
– В суровой борьбе с мировым империализмом и царским наследием, Советская власть строит светлое будущее народов России. Общими усилиями рабочий класс и крестьянство помогают родной Красной армии бить врага, отдавая для этого свои силы, здоровье и жизни. От вас не требуется и этого, всего-то нужно сдать излишки зерна и хлеба. Но оказалось, что ваше село выставляет Советской власти не хлеб, а лютых врагов. Вчера Крапивин Никита, ваш земляк, подло убил наших товарищей, направленых властью для выполнения задания по сбору продовольствия. Мы его найдём, в этом нет сомнений, но вы все также отвечаете за его проступок. Поэтому, помимо плана продразвёрстки, селу в течении двух суток вменяется поставить две тысячи пудов зерна и десять лошадей. Эта контрибуция должна быть выполнена к третьему дню, я буду принимать её лично. А пока преподам вам небольшой урок коллективной ответственности.
После этого по моему приказу староста и писарь отделили от толпы примерно полсотни жителей, собрав их у крыльца храма. Я незаметно кивнул Дымову, и длинная пулемётная очередь начала рвать в куски стоявших у церкви людей. (Забавный получился контраст – чёткий стук пулемёта оборвал гул толпы и совсем иначе зазвучал в наступившей тишине. Даже лай собак стих, только тук пулемёта, запах пороха и свист крыльев ошалевших птиц, заметавшихся над куполом храма. Потом тишина кончилась, крики, вопли, стоны, топот ног разбегающейся по улицам толпы). У ступенек храма стало нехорошо, тела лежали вповалку, подплывая темной кровью, некоторые подёргивали конечностями, а одно стояло столбом посреди этого безобразия. К нему я и направился. Взял старосту за бороду и очень внятно объяснил, что дарю ему никчёмную жизнь с единственной целью – исполнить в срок наложенную мной контрибуцию, а кроме этого незамедлительно сообщить
