И наконец я заметил его: капитан Пирсняк полз вдоль бассейна.
* * *
Вот почему Медведь так охотно стал отвечать на вопросы: они, как и я, под прикрытием разговора решили провернуть кое-что. Капитан — самонадеянный тип, не отдал приказ солдату, сам пополз. Они знали: нас всего трое. Ему достаточно было обогнуть бассейн, подобраться со стороны, откуда мы никого не ждали, и пристрелить одной длинной очередью…
Он приподнял голову, глядя над бортиком в ту сторону, где остались Никита со Шрамом. Воспользовавшись этим, я прополз немного в сторону, оказавшись под прожектором. Дыра в полу была совсем близко: черная и бездонная.
Опустив голову, капитан вновь пополз — теперь нас разделяло лишь несколько метров. На спине его была короткоствольная винтовка неизвестной мне модели, что-то модерновое, навороченное, с рычажками и верньерами. Лежа на боку, лицом к водоему, я застыл, даже моргать перестал. Прожектор гудел над самой головой, направив в сторону лаборатории слепящий белый столб. Тот казался материальным — будто колонна из белоснежного мрамора, опрокинувшаяся на бассейн, дальним концом упирающаяся в борт плавучего сооружения и частично погруженная в серебряную воду. Нож Шрама я сжимал в правой руке. Не армейский — просто большой выкидной нож на пружинке. Кривая рукоять удобно лежала в ладони. Ломик был вдет за ремень на спине, чтоб не звякнул о камни, сейчас его не достать так, чтобы капитан не заметил. Но он и не нужен, хватит ножа: когда Пирсняк будет проползать между мною и бортиком, до которого всего-то полтора метра, выщелкну лезвие и вобью ему между лопаток.
Противник остановился. В обычных условиях он бы давно заметил меня, но прожектор слепил, делая пространство очень контрастным: трудно было понять, что находится вокруг, потому что тени ломали очертания предметов, меняли их.
Мы застыли в метре друг от друга: я лежа на боку лицом к капитану, сжимая нож, он — на животе, подняв голову. Я глядел на него, он — вдоль бортика. Я не дышал и не моргал. Он чуть слышно посапывал, едва заметно раздувая крылья прямого тонкого носа. Я ждал одного — чтобы он пополз дальше. Как только это произойдет, воткну нож ему в спину, главное при этом не попасть по ружейному стволу, который сейчас, когда капитан поднял голову, почти уперся в его затылок. Пирсняк прислушивался к чему-то, не шевелясь. Время остановилось, изломанный черно-белый мир, контрастный и резкий, замер, погруженный, как в соляную кислоту, в инфернальное гудение прожектора.
Клянусь всеми демонами Зоны: я не издал ни звука! Капитан не мог услышать — но он вдруг обернулся и уставился мне в глаза.
И тут же перекатился на бок, подавшись ко мне, выдергивая пистолет из кобуры на поясе. Я вдавил кнопку, замахиваясь. В ноже что-то сорвалось, клацнуло. На переносицу Пирсняка обрушилась зажатая в кулаке рукоять: лезвие не выскочило. Пистолет уже был в его руке, ствол поворачивался ко мне, и я, выпустив нож, вцепился капитану в запястье, дернул изо всех сил и перекатил через себя.
Капитан выстрелил — звук был глухим, потому что ствол оказался зажат между телами. Наши ноги ударили по треноге, одна из опор подогнулась, с хрустом переламываясь в наиболее проржавевшем месте, там, где металл стал спрессованной рыжей трухой.
Оказавшись спиной к бассейну, прямо перед собой я увидел дыру, ведущую будто в лишенный звезд космос или, быть может, за изнанку черно-белого мира. Слишком глубокая, слишком бездонная… Может, она — не провал в пещеру, расположенную ниже, но конец той трубочки, через которую выдули этот пузырь? Пробой, но ведущий не наружу, не в Зону… в какое-тодругое место!
Я толкнул Пирсняка, который очутился между дырой и мною, а он попытался ухватить меня за шиворот. Капитан упал на спину, расставив руки и ноги, упираясь в края дыры. Вырвавшись, я встал на колени и врезал ему кулаком в живот.
Капитан провалился. В последний миг он извернулся, хватаясь за край, но не сумел удержаться и полетел вниз. Еще несколько мгновений его освещал проникающий сквозь дыру свет; Пирсняк летел, как сорвавшийся с трапеции акробат, но глядел он не на меня — повернув голову, смотрел куда-то в первозданную тьму с ужасом на лице, словно видел, как чьи-то когтистые лапы тянутся к нему оттуда, — а потом тело пропало, мрак сомкнулся над ним.
По животу текла кровь: пуля из пистолета прошла вскользь, распоров кожу. Прижав к ране ладонь, я обернулся. Прожектор все это время медленно заваливался вбок, отчего тени удлинялись, меняли очертания, и пространство вокруг будто сдвигалось, ломая структуру, корежась, — а теперь он со звоном упал и перевернулся. Протянувшаяся от него гудящая колонна света качнулась, сначала уперлась в бортик — казалось, сейчас она расплавит камень, — затем сдвинулась, прочертив полосой сияния все пространство между бассейном и стеной пещеры, после чего заскользила кверху и стала вертикальной, соединив дно с далеким сводом.
Мигнула.
И погасла.
На другом конце бассейна два прожектора еще горели, но для меня, ослепленного, мир погрузился во тьму. Не видя ничего, моргая слезящимися глазами, я рванул ремешки на груди, бросил контейнер перед собой, стал отодвигать крышечки, припоминая, где лежит нужный артефакт…
Раздались крики, застучал автомат — и смолк очень быстро, когда последние патроны в рожке исчезли.
Голой рукой, понимая, что это может быть смертельным, я выхватил из ячейки шрапнель. Из другой достал слизь, соединил их, сжал… Сколько у меня времени? Пять секунд, три? Я-то собирался обмотать — шрапнель лозой, слизь прилепить сверху, как-то закрепить на бортике… лоза позволила бы вернуться к напарнику со Шрамом, объяснить им, что сейчас произойдет, приготовиться.
Глаза привыкали к новому освещению, и я различил фигуры, бегущие от насыпи к груде камней. Налепил шрапнель на борт, схватив контейнер, вскочил и ринулся вдоль водоема.
В обычных условиях шрапнель разлетается сотнями колючих комочков, пробивающих сантиметровую доску. Но слизь заморозила реакцию с одной стороны артефакта, переместив вектор приложения сил в противоположное от себя направление, так что когда шрапнель сработала, это напоминало кумулятивный взрыв, направленный в бортик.
Артефакт взорвался, послав в воду и над ее поверхностью фонтан каменных осколков. Успев набросить на плечо ремешок контейнера, я упал, тут же вскочил. Ломик выскользнул из-под ремня, но я подхватил его на лету. По ртутной жидкости пошла волна, ударила в плавучую лабораторию, едва заметно качнув ее, отхлынула…
С шумом вода устремилась наружу, покидая бассейн сквозь широкий пролом, клокоча, развернула прожектор и утянула за собой — поток стал вливаться в дыру, куда провалился капитан Пирсняк.
— Никита, туда! — что было сил заорал я на бегу, тыча рукой в сторону лаборатории. — К ней давай! На палубу, слышишь!!!
Уровень жидкости уменьшился вдвое, вода продолжала стремительно покидать бассейн. Я видел бьющиеся, как рыба в неводе, серебристые тела, видел плот с двумя трупами — качаясь, он плыл мимо…
Раздался пистолетный выстрел, в ответ застучал автомат. Я вскочил на бортик. Дно усеивали трущиеся друг о друга скользкими боками рыбопиявки, безглазые существа с едва заметными тонкими плавниками и узкой пастью, полной мельчайших зубов-игл. Они дергались, извиваясь, — мерзкая осклизлая масса, покрывшая бетонное дно.
Воды почти не осталось. Три или четыре фигуры уже бежали к лаборатории, и вдруг одна из них с воплем упала. Тут же человека накрыла шевелящаяся груда тварей. Выдернув ломик, я прыгнул с борта на плот, прокатился между мертвецами, выпал с другой стороны, барахтаясь среди скользких влажных тел, которые чавкали и лопались подо мной, давя их коленями и локтями, видя зубастые пасти прямо перед лицом, отмахиваясь ломом. Вскочил, рванулся вперед, краем глаза заметив несущегося со всех ног Никиту, оттолкнулся от бетонного дна, чуть ли не взлетев, переставляя согнутые ноги по вертикальному борту, добрался почти до верхнего края и вцепился в стойку ограждения, как раз когда сила тяготения рванула тело вниз.
Я повис на одной руке, сжимая ломик во второй. Напарник еще мчался по шевелящейся массе, скользя, почти падая, а Медведь уже лез по штормтрапу, и позади всех тяжело бежал Уильям Блейк, несущий Марьяну на руках.
Упершись ступнями в борт, я оттолкнулся и перебросил тело через ограждение. И увидел то, что заметил с вершины каменной горы, чего невозможно было разглядеть снизу: на середине палубы стоял пробойник реальности.
Глава 11
Пушка с гусеничной платформы, вроде той, утопленной в болоте посреди базы военных. Значит, на базе они действительно проводили опыты по искривлению пространства или испытывали новые модели глубоковакуумного оружия!
Тогда мне показалось, что пушка куда больше, хотя теперь стало видно, что ее мог бы, пожалуй, поднять один человек. Остатки турели упирались в верхнюю стенку большого фанерного ящика. Ствол, из которого торчал пучок тонких золотистых стержней, был направлен в сторону одной из надстроек, точно на пролом в ее стене. За проломом виднелись оштукатуренные стены, край стола, перевернутый стул, ковер на полу. С задней части пушки свешивался черный кабель, уходящий в дыру, прорубленную позади ящика… Скорее всего, Картограф подсоединил устройство к какому-то трансформатору внутри плавучей лаборатории.
