Обвиняемый обратился за помощью к Пирогову, объяснив ему, что будет разорен уплатой такой неподъемной для его семейства суммы. Войдя в положение крестьянина, Николай Иванович дал понять помещику, что, для того чтобы не привести обвиняемого в отчаяние, а затем и к какому-нибудь худому поступку, лучше будет, если он сделает рассрочку уплаты взыскиваемого долга либо передаст это дело на законном основании полицейскому суду[195].
Пирогов, наделенный полномочиями мирового посредника, не стеснялся принимать строгие меры к должностным лицам за вымогательство и злоупотребление спиртными напитками. Это касалось в первую очередь волостных старост, следователей и судей. Ему приходилось рассматривать многие спорные мелкие вопросы, и это не могло не раздражать. Он старался не слишком часто вмешиваться в дела волостных управлений, предпочитая наладить их правильную работу и следить за правильным исполнением обязанностей.
Поступившее приглашение стать руководителем подготовки молодых ученых за рубежом Николай Иванович принял с радостью и без сожаления уже в мае 1862 г. оставил должность мирового посредника.
* * *
Возвратившись в свое имение в 1866 г. после отставки с должности руководителя зарубежной подготовки молодых ученых, Николай Иванович испытывал неприязнь не только к новому министру народного просвещения Д. А. Толстому, но и к государственным руководителям. Он отклонял предложения своих близких товарищей, предпринимавших попытки снова привлечь Пирогова к государственной службе. В одном из своих писем Пирогов пишет: «Верно, никто не упрекнет меня в равнодушии к общественному делу или в корыстолюбии. Мое прошедшее ответит на этот упрек».
Отвечая на предложения своего старого товарища Ф. Я. Карелля[196], Николай Иванович 2 ноября 1868 г. пишет в своем письме:
«Я жертвовал довольно в моей жизни для так называемого общего блага. Я служил даром и не получал никакого вознаграждения 13 лет консультантом в четырех петербургских госпиталях и служил не для одного только вида. Я сделал экспедицию на Кавказ и прослужил почти целый год под Севастополем. Я променял выгодную практику и обеспеченное существование в имении на попечительство в двух учебных округах и на службу за границею, окончившуюся, наконец, тем, что меня попросту отставили и лишили без всяких объяснений содержания в 2000 р. с., оставив при одной прежней профессорской пенсии… Но остается еще главное – гожусь ли я теперь к занятию в должности? Не обманываешься ли ты по дружбе ко мне? Я сам, по совести, ничего не могу сказать. Замечу только, что я человек не бумажный и бумажность в службе была всегда моею слабою стороною» [171].
Участие в войнах – франко-прусской (1870–1871) и русско-турецкой (1877–1878)
Нежелание Пирогова участвовать в общественной деятельности было непродолжительным. Прошло не так много времени, и когда в Западной Европе вновь не только запахло порохом, но стала проливаться кровь на очередной германской войне, он уже не мог спокойно заниматься сельским хозяйством в своем имении и отказаться от приглашения принять участие в этой войне в качестве представителя Красного Креста от России.
Франко-прусская война, которая завершала объединение Германии под главенством Пруссии, началась в июне 1870 г. Главное управление Русского общества попечения о раненых и больных воинах, входящее в состав Международной организации Красного Креста, решило предложить свою помощь раненым и больным обеих воюющих сторон. Это международное общество, одно из достижений XIX века, было организовано на Женевской конференции в августе 1864 г. Свое первое «боевое крещение» оно получило на полях Шлезвиг-Голштейнской войны в 1864 г., к началу которой Пирогов издал свой знаменитый труд по военно-полевой хирургии на немецком языке.
Россия присоединилась к Женевской конвенции 3 мая 1867 г. Нельзя не напомнить, что инициатива учреждения общества Красного Креста в нашей стране принадлежит фрейлине М. С. Сабининой, к которой присоединились баронесса Фредерикс и лейб-медики – товарищ Пирогова Ф. Я. Карелль и президент Военно-медицинской академии П. А. Наранович. При этом, согласно уставу общества, его цель состояла в том, чтобы «содействовать во время войны военной администрации в уходе за ранеными и больными воинами и доставлять им по мере средств своих как врачебное, так и всякого рода вспомоществование»[197].
Николаю Ивановичу было послано письмо с предложением стать уполномоченным от российского общества в Базеле при агентстве Красного Креста. Однако Пирогов прислал ответ, в котором сообщал, что в силу своего преклонного возраста он не сможет принять на себя должность уполномоченного, но готов отправиться в командировку на театр военных действий на шесть недель. При этом Пирогов напоминал, что для открытия ему доступа к осмотру санитарных учреждений на театре войны он должен быть снабжен доверительными документами от правительства и общества Красного Креста. Должность, на которую предполагалось назначить Пирогова, было поручено исполнять известному по участию в обороне Севастополя профессору Киевского университета Х. Я. Гюббенету.
После получения разрешения от правительства и письма к прусской королеве от великой княгини Елены Павловны с просьбой оказать содействие Пирогову 13 сентября 1870 г. Николай Иванович в сопровождении доктора медицины И. В. Бертенсона выехал за границу. Иосиф Васильевич Бертенсон был известным врачом-гигиенистом и редактором «Вестника Общества попечения о раненых и больных воинах». Он так же, как и Пирогов, был выпускником Дерптского университета, что сразу сблизило их. В дальнейшем они стали близкими товарищами, и впоследствии Бертенсон стал первым биографом Пирогова. Именно Бертенсону по его просьбе 27 декабря 1880 г. (т. е. незадолго до кончины) Николай Иванович написал письмо из «Вишни», где изложил свою автобиографию[198].
Работая напряженно, Пирогов за пять недель смог осмотреть 70 военных лазаретов, развернутых во многих местах Франции и Германии. Он побывал в Саарбрюккене, Понт-а-Муссоне, Ремильи, Корни, Нанси, Страсбурге, Карлсруэ, Швецингене, Мангейме, Гейдельберге, Штутгарте, Дармштадте, Лейпциге, Берлине. При этом Пирогову и его спутнику приходилось испытывать многочисленные неудобства военного времени, пользуясь при передвижении не только вагонами третьего класса, но нередко случайными крестьянскими повозками, и спать в неприспособленных помещениях.
Николай Иванович, как всегда, вникал во все подробности организации лечения раненых и больных, его интересовала организационная деятельность Красного Креста и военно-медицинской администрации. Он с удовлетворением убеждался, что многие его предложения, основанные на опыте лечения раненых в Крымской войне, уже известны немецким врачам и они широко используют их на практике. В частности, показания к ампутациям уменьшились, шире стала применяться для иммобилизации поврежденных конечностей гипсовая повязка.
О большом авторитете, которым пользовался Пирогов, свидетельствует сопровождавший его И. В. Бертенсон: «Врачи всех без исключения национальностей – немцы, англичане, голландцы, швейцарцы – толпились у постели раненых, при которых маститый хирург наш останавливался. Нам, соотечественникам его, отрадно было видеть тот почет и то изысканное внимание, которым повсюду его окружали… Путешествие Н. И. Пирогова было скорее похоже на торжественное шествие по знакомому лагерю, составленному из всех возможных
