вырядили меня, как непонятно кого… — неприязненно поморщился Хафэр.
— Как Императора, мой господин, как Императора.
Хафэр взглянул на Гэо исподлобья:
— Отец никогда так не наряжался. Брюки слишком широкие, рукава слишком пышные, воротник слишком объёмный…
— Каблуки слишком высокие, — посмеиваясь, добавила Тиллери.
— Ещё бы ошейничек повязали, — закончил Хафэр.
— Зря Вы не любите ленты под воротник, Вам бы пошло, — прокомментировал Гэо, принявшись собирать пушистые лёгкие локоны своего господина в аккуратный пучок.
— Ты такой миленький, и не скажешь, что так просто можешь голову с плеч, — заметила Тиллери. — А хотите, я велю слугам приготовить чай и пирожные?
Хафэр кивнул, велел:
— Гэо, сходи, сделай мне чай и пирожные.
Когда Гэо ушёл, Тиллери спросила:
— Чего ты с ним так? Я бы могла попросить служаночек, а то они у меня совсем от рук отобьются. А ты гоняешь по таким пустякам сына знатного рода.
— По-твоему, чай это пустяк? — избалованно уточнил Хафэр.
Тиллери решила не отвечать. Хафэр в затянувшемся молчании непрестанно поглядывал на часы. Не выдержав ожидания, он заговорил:
— Я хотел провести бой до первой крови, потом до первого серьёзного ранения, теперь вот планирую назначить поединок насмерть.
— Ты слишком нетерпелив. Я слышала, что в Империи жизнь идёт размеренно и неспешно, так чего же ты суетишься?
— Меня с детства научили не опаздывать, и урок был довольно жесток. Я не потерплю непунктуальности.
— Бедный, обиженный ребёнок, — вздохнула Тиллери.
Хафэр от неё отмахнулся: назвать правителя Империи «бедным» мог только тот, кто не знал отношения арий к словам. Когда одна маленькая фраза может определить дальнейшую судьбу, обязать к чему-то, а иногда и сделать вечным слугой, начинаешь следить за речью своей и окружающих.
Гэо вернулся скоро, в сопровождении молоденькой служаночки, нёсшей поднос для него и Тиллери, непрестанно хихикавшей, бросавшей на него заговорщические взгляды. Он поставил перед господином кружку, принесённую им лично, и отдельную тарелочку.
Тиллери, отхлебнув чай, попыталась стащить эклер у Хафэра, но наткнулась на неодобрительный взгляд Гэо, тихо спросила:
— А чего наш Император с общего блюда не ест?
Хафэр и Гэо отмолчались.
Когда чаепитие закончилось, наконец, объявился Мана, сопровождаемый неприметным слугой, положил на стол конверт с бумагами, удостоверяющими, что в случае проигрыша, его земли перейдут Империи и, со словами: «Я опоздал, и нет мне за это прощения», попытался поцеловать руку Тиллери, но, услышав: «Прощенья действительно нет», обернулся к Хафэру.
Мана недоверчиво оглядел Императора: низкий худенький мальчишка со смазливым личиком не внушал ни страха, ни даже опасения; перед ним был не воин, а ребёнок, казавшийся беззащитным и слабым. Мана обратил внимание на повреждённую руку в особый перевязи, полностью лишавшей подвижности, проговорил, усмехнувшись:
— Чего же Вы не сказали, что Вас уже кто-то успел ранить. Теперь, если я одержу победу, скажут, что силы были неравны. И мне, похоже, следует убрать одну руку за спину.
Гэо незаметно ухмыльнулся: Книга Судеб предсказывала и это, и дальнейшие слова Императора, и его победу, пусть и с некоторыми сложностями.
Хафэр покачал головой:
— Право, не следует, ведь потом скажут, что это был не честный поединок, а казнь. Ведь я заставил противника сражаться не в полную силу из-за увечья, полученного по моей же неосторожности.
Мана вспыхнул, выхватил меч из ножен, прошипел сквозь сжатые зубы:
— Я хотел, чтобы это был бой до первой серьёзной раны, но я убью Вас. Обещаю!
Тиллери хохотнула: почти то же самое говорил Хафэр совсем недавно.
— Тогда нас рассудит Судьба! Ведь я обещаю проводить Вас до дороги в Миры мёртвых. И раз уж мы договорились, начнём, — совершенно безэмоционально проговорил Хафэр, неспешно опустив руку на рукоять Вихря.
* * *
Гэо, затянув ремешки перевязи, державшей левую руку Хафэра плотно прижатой к телу, вышел за пределы круга, отчерченного для поединка, встал за спиной у леди Тиллери, сидевшей в кресле, возле Слуги господина Маны.
Хафэр исполнил Имперский поклон не до конца. Он был уверен в своей победе, но слабые сомнения не давали покоя. Нельзя было расслабляться, и меч заводить за спину тоже было нельзя.
Мана, не тратя времени на приветственный поклон, стремительно рванул к Хафэру, нацелив клинок ему в грудь. Хафэр сумел уклониться, ускользнуть в бок, и со стороны его движение могло показаться лёгким и даже изящным, но он чуть не потерял равновесие. Поняв, что закончить следует как можно быстрее, ария нанёс ответный удар. Мана умудрился извернуться, выставить меч, защититься.
Раздался звон металла.
Хафэра перекосило. Для него существовало незыблемое правило, рассказанное отцом и вбитое в голову братом. Клинок живой. Заставить его соприкоснуться с чужим оружием, ранить его — было просто непозволительно. Прикрыться им — значило проявить неуважение. Ведь только когда ты сам защищаешь меч и заботишься о нём, он согласится защищать тебя.
Вихрь жаждал крови, голубые линии на лезвии пульсировали. Хафэр приложил немало усилий, чтобы сдержать его. Как бы Императору ни хотелось закончить дело побыстрее, спешить было нельзя. И долго раздумывать тоже нельзя.
В его сторону последовал новый выпад, но не настиг. Потом ещё и ещё, всё мимо. Хафэр не атаковал в ответ, только уклонялся — ждал.
Неожиданно Мана остановился, отскочил назад, замер. Губы его шевелились, он обращался к силам миров.
Чуткий слух Хафэра уловил слова заклинания. Его противник взывал к элементу воздуха.
Дурак…
Хафэр не стал мешать сотворению магии, он просто выставил меч перед собой, по привычке хотел взять обеими руками, но не смог. Умный меч, повинуясь желанию хозяина, незаметно растворил крайний сегмент составного лезвия, одновременно возвращая длину.
Мана вытянул руку, направляя потоки ветра.
Хафэр немного присел. Вихрь завис в воздухе, жадно поглощая энергию. Ария нырнул под поток, схватив меч, материализовавшийся из воздуха, воспользовавшись тем, что Мана был слишком сосредоточен на заклинании, рубанул, рассекая белую рубашку, начавшую намокать от пота, и плоть. Из раны потекла кровь, ярко-голубая.
Мана принялся махать мечом, без цели, без техники, просто выплёскивая злость, бормоча то ли проклятья, то ли новые заклятья, то ли обращение к богам.
Хафэр в несколько шагов оказался на прежнем месте, попытавшись взять второй меч свободной рукой, опомнился, растворил тот Вихрь, что уже держал, схватил висевший в воздухе, слил их воедино. Направил кончик острия в сторону противника, Император отдал приказ: «Буйствуй», Вихрь стал короче, линии засветились, через несколько мгновений меч вновь вернулся в привычную форму. Ману ударил сильный порыв ветра,
