27: Способы исцеления
Хафэр зашёл в комнату, занимаемую ими с Гэо в Академии, швырнул ножны с Вихрем на кровать.
Навстречу ему поднялась та, кого он меньше всего теперь хотел видеть… — Эмони. Он, прикрыв глаза рукой, проговорил:
— Недобрые боги тебя привели… Уходи.
— Нет. У меня к тебе дело, — возразила девушка, изящно изгибаясь, демонстрируя красоту своей пышной фигуры.
— Я не хочу иметь никаких дел с… — он не стал оскорблять девушку, просто сделал вид, что не замечает её, подойдя к тумбочке, вытащил из неё золотые ленты — бинты, взял из шкафа голубую рубашку, зашёл в ванную.
Замкнув дверь, он тут же опустился на каменный пол. Стянул грязные сапоги.
Вместе с кровью из раны начали вытекать и жизненные силы, пока ещё понемногу, но если не остановить, как можно скорее, может стать слишком поздно.
Прикусив губу, Хафэр осторожно выправил рубашку, резко отодрал присохшую ткань. Рана оказалась совсем не неглубокой, как он надеялся. Лезвие разрезало до каркаса и, наверное, даже помяло его.
Позор…
Он оказался не в силах совладать с собственным оружием, проявил недостаточно мастерства, и скрыть этого, как он надеялся до этого, не выйдет. Теперь придётся идти к лекарю, тот не позволит подниматься с постели несколько дней, а потом ещё несколько десятков ходов придётся ждать пока рубец разгладится…
Оперевшись на тумбу, занятую множеством бутыльков для средств гигиены, поднялся. Что-то задел, что-то разбилось… Пошатываясь подошёл ко встроенному в стену чану для купания, опустился, чуть не поскользнувшись. Кое-как стащив перчатку, нажал на сенсорную панель, полилась прохладная вода. Одежда быстро промокла.
Хафэр, запрокинув голову, закрыл глаза. Ему стало лучше, боль начала отступать, вода смывала грязь и усталость, восстанавливала силы.
Хафэр стащил мокрые брюки, кое-как справился с ремешками, фиксировавшими бесполезную руку, а рубашку он просто порвав, швырнул всё на пол. Проверил, плотно ли прилегает тонкий металлический нарукавник, закрывавший недавно наложенные швы и не позволяющий им разойтись.
Схватив специально предназначенное для этого полотенце, он принялся оттирать всю грязь и кровь, отвратительную, смердящую.
Немного полежав, бессмысленно глядя как кровь, соприкоснувшись с водой, растекалась тонкой золотой плёнкой, завораживающе мерцая в тусклом свете, Хафэр поднялся, небрежно отжал длинные волосы, которые, намокнув, стали ещё более кучерявыми. Вытеревшись, ария присел на борт купальни, прямо напротив зеркала. Забинтовал рану так туго, как только мог, справляясь одной рукой. Потом он со всем разберётся, всё сделает, как надо, но сейчас не было ни времени, ни возможности.
Застегнув длинную, но узкую в туловище, голубую рубашку, сшитую, чтобы надевать под укороченный форменный пиджак, Император надел перевязь под руку, затянув ремешки, вышел, шлёпая босыми ногами по полу.
— Всё нормально? Может, тебе помочь? — спросила Эмони, откладывая прихваченную со стола книгу.
— Не приближайся ко мне, — буркнул Хафэр, вытаскивая из шкафа нижнее бельё, белые брюки, пиджак и поясной корсет.
— Постыдился бы перед дамой в одной рубашке ходить.
— Здесь есть дама? Я вижу только тебя, — проговорил Хафэр, стремясь придать насмешливость голосу, одновременно с этим стираясь не морщится от нестерпимой боли.
— Да как ты смеешь⁈ Постыдился бы! — выпалила Эмони обиженно.
— Мы, несмотря на внешнее сходство с жителями других миров… Мы другие.
Эмони скривилась.
— Что ты вообще здесь делаешь? — сменил тему Хафэр.
Эмони ответила, что единственной её целью была беседа с ним, а на вопрос Хафэра, каким же образом она оказалась в комнате, Эмони, ехидно улыбаясь, проговорила:
— А вот не оставлял бы дверь не запертой.
Хафэр, тяжело вздохнув, проворчал, что пора бы уже отучиться от этой вредной привычки, а то всякая дрянь в дом лезет.
Эмони цокнула:
— Я к тебе по делу.
— Конечно, по делу, иначе вы и не приходите… — всё так же недовольно проворчал Хафэр. — Мать тебя прислала? Вечны её идеи пристроить тебя замуж. Я твоим женихом не буду. Я вообще не очень люблю всё, чем брат пользовался.
Внешнему спокойствию Эмони пришёл конец, она схватила первое, что попалось под руку, швырнула в Хафэра. Ария, поймав, проговорил печально:
— Ну и зачем ты книгами бросаешься? Вещь-то хорошая.
Эмони села в кресло, постаралась изобразить гордую аристократку, сказала:
— Глупость это. Я думала, ты что интересное читаешь, а ты историю какого-то захолустного государства.
Хафэр не стал рассказывать, что всё в мирах циклично, и то, что было у одних, обязательно произойдёт и у других. Рассказывать это Эмони не имело смысла, не поймёт, не будет смотреть на него горящими от интереса глазами, как обычно смотрит Ар, которую теперь зовут Эктори. Эмони интересно выводить из себя, наблюдать за тем, как она, дочь знатного рода, нервничает и злится, но всегда нужно знать предел, и сейчас он уже настал.
Хафэр затянул потуже корсет, пристегнул к поясу ножны, накинул на плечи пиджак, надел новые сапоги на высоком каблуке. Непроизвольно прижимая рукой раненый бок, пошёл к выходу. У него наконец-то появилась возможность повидаться с Эктори.
— Подожди, — затараторила Эмони, — дело действительно серьёзное. Вопрос жизни и смерти. Давай пройдёмся и я всё расскажу.
— А почему я должен тебя слушать? — надменно поинтересовался Хафэр, пусть и глядя на Эмони снизу в верх, но заставляя её ощущать себя низкой.
— Ведь ты же не злодей… Ты же хороший… — почти умоляюще начала Эмони.
Хафэр покачал головой. Ему хотелось высказать всё, что думал. Что он-то не злодей, а она на хорошую совсем не тянет. Но он промолчал. Этими словами он бы ничего не изменил.
— Хочешь, на колени встану? Хочешь, твоей буду? — она действительно стала опускаться на пол. — Что хочешь потом для тебя сделаю, только выслушай.
Хафэр, остановив её, тихо проговорил: «Веди».
Эмони, взглянув на него с некоторым недоверием, открыла дверь, прошла через неё в дугой мир, Хафэр шагнул следом.
Вышли они из дверей небольшого особняка, Эмони, хохотнув, сказала:
— Это мой, мне его маменька на тридцать пятый ход подарила. Здесь только ты да я.
— У всех свои особняки, один я имею только меч, — пробурчал Хафэр, неспешно направился к начавшему зарастать садику.
Эмони поспешила догнать его, пошла рядом.
Хафэр опустился на деревянную скамью у небольшого прудика. Эмони присела рядом, предложила:
— Может, на лодке прокатимся.
— Грести ты будешь? — грубо спросил Хафэр, запрокинув голову к небу и щурясь от ярких лучей дневной звезды. — Говори быстрее.
Эмони вздохнула,
