неуловимого, сладкого, откашлялся: «А где..., ее светлость маркиза?»
Элиза помолчала и развела руками:
-Как мы пришли - ее не было, Майкл ставни взломал, очень аккуратно, и мы внутрь залезли.
Пистолеты и порох на месте оказались, а Мадлен нет. И в городе я ее не видела, - девочка
помолчала и горько закончила: «Пропала».
Деметр подошел к ставням, и, распахнув их, посмотрел на двор особняка. Над Ренном сгустились
тучи, дул резкий, зябкий западный ветер.
-Разожги камин в спальне, - не оборачиваясь, приказал он, услышав, как скрипит дверь. «Господи,
тут и лета нет совсем, - мрачно подумал комиссар, - начало мая, а холодно - будто в феврале».
Мадлен поставила на стол горшок с дымящимся супом. Девушка, дрожащим голосом ответила:
«Хорошо».
-Чуть меньше сотни солдат в городе остается, - размышлял Деметр, глядя на редких прохожих за
коваными воротами отеля де Монтреваль. «Ничего, у меня почти тысяча человек по деревням
разослана. Какой-нибудь из отрядов да принесет мне голову де Шаретта. Тем более, за нее
награда полагается. Я велел не церемониться с крестьянами, забирать все припасы, искать в
подполах…, Они тут все волками смотрят, даже дети. Даже эта, - он повернулся к жене. Та стояла,
сложив руки под холщовым передником, опустив непокрытую голову.
Он сразу запретил ей носить чепец. Деметр брезгливо сказал: «Избавляйся от этих
предрассудков». Платье на ней все равно было старомодное, - глухое, закрытое.
-Монашка, - комиссар раздул ноздри. «Так и лежит колодой, в постели ничего не делает. Ладно, -
он бросил взгляд на следы синяка, красовавшегося на бледной щеке Мадлен, - я в нее быстро
разум вобью. Как папаша мой матушку колотил - и ногами, и плетью. Они только побои понимают,
дуры».
-Иди сюда, - велел он.
Мадлен затряслась: «Пожалуйста, я прошу вас..., Ведь день на дворе, так нельзя...»
-Вечер, - поправил ее Деметр. «И я тут решаю, что нельзя, а что можно. Ну? - угрожающе
поинтересовался он. «Долго ты будешь там стоять?».
Она подошла. Деметр, задрав ей юбку, пошарив пальцами между ног, велел: «Наклонись!»
Мадлен опустила голову на холодный, каменный подоконник и тоскливо подумала: «Господи,
сжалься ты над нами. Пусть он отпустит Жюля, и я тогда умру. Я не хочу жить».
Девушка увидела двоих мужчин – они медленно, разглядывая дома вокруг, шли по улице. Шпиль
церкви разрезал хмурое небо, дул ветер. Она ощутила у себя на глазах горячие слезы. Деметр
выдохнул, и отстранился: «Приберешь тут и можешь сама поесть. На кухне, - добавил он, - там
твое место».
Мадлен сглотнула и оправила платье: «Когда мне можно будет увидеться с братом?».
-Когда я захочу, - буркнул Деметр. Развалившись в кресле, комиссар принялся за еду.
-Принеси жаркое, - велел он, вытирая губы застиранной салфеткой, - и займись камином. Что
застыла столбом, - он обгрыз куриную кость, и выплюнул ее на скатерть, - шевелись, дура.
Мадлен спустилась на кухню. Прислонившись к стене, девушка тихо заплакала. На деревянном,
длинном столе лежал нож. Она вспомнила себя, пятилетнюю, - Мадлен стояла коленями на
табурете, облокотившись на этот же стол. Девушка услышала ласковый голос повара: «Очень
хорошо, ваша светлость. Мы уже вымесили тесто, а теперь будем лепить булочки».
Запахло ванилью, пряностями, теплом очага. Рядом зашуршало шелковое платье матери. Мадлен,
сглотнув, всхлипнула.
-Нельзя, нельзя, - напомнила себе Мадлен, - самоубийство - великий грех. Только Господь решает -
кому жить, а кому - умирать. Надо дождаться, пока он освободит Жюля. Бедный мой братик,
совсем один...- Мадлен вздохнула. Подняв ведро с грязной водой , - она мыла пол, девушка
открыла дверь, что вела во двор.
-Что там? - спросил Джон у Питера. Тот лежал на крыше сарая, что выходил на зады отеля де
Монтреваль.
-Служанка, - тот пригляделся, - воду выплеснула. В столовой..., Да, это столовая, - уверенно сказал
Питер, - свечи горят». Он поднял голову: «Видно, там ест кто-то. Девушка появилась, с блюдом.
Пошли, - велел он Джону, что стоял за углом пристройки, - она дверь не закрыла. Спрячемся на
чердаке и будем ждать».
Джон ухватился за сильную руку Питера. Мужчины, оглядевшись, - на заднем дворе никого не
было, караул стоял у парадного входа , - спрыгнули на мощеный двор.
Они прокрались через кухню на черную, узкую лестницу, что вела наверх, в бывшие комнаты слуг.
Джон застыл: «Тихо!»
-Спустись к охране, - донесся до них скрипучий голос, - пусть начальник караула явится ко мне в
кабинет. Потом отправляйся в спальню и жди меня, - мужчина расхохотался. Джон поморщился:
-Вот и комиссар Деметр. Ладно, все понятно. Пошли, - он подтолкнул Питера, - нам надо на
рассвете с ним покончить, и потом присоединиться к людям де Шаретта.
Когда они оказались на пустом, пыльном чердаке, Джон, придвинул к двери какой-то сундук:
«Света зажигать нельзя, да у нас и свечей нет, а покурить можно».
Питер принюхался - даже здесь пахло крепким, грубым табаком. Джон набил трубку.
Прислонившись к стене, герцог чиркнул кресалом. Он курил, глядя куда-то вдаль, на темнеющее в
маленьком окне небо. Потом, Джон горько сказал: «Все это, конечно, обречено на провал. Де
Шаретт, восстание..., Сам видишь, они задыхаются. Мы убьем Деметра, а сюда пришлют
следующего мерзавца».
-Все равно, - Питер закинул руки за голову, - надо выполнять свой долг, юноша. Твой отец бы
поступил точно так же.
-Юноша, - усмехнулся герцог. «Я тебя всего на десять лет младше».
-И на два брака, - Питер зевнул. Джон вспомнил: «Пропала. Она не могла бросить брата, никогда.
А если Жюля уже казнили? Нет, Элиза бы знала. Она тут два дня на рынке отиралась, услышала бы
о таком. Мэри молодец, когда выберемся отсюда, я с ней поговорю».
Он услышал веселый голос Майкла Кроу: «У мисс Мэри не только с навигацией все хорошо, но и с
техникой. Мы с ней вместе бомбы делали».
Мэри развернула план города. «Двенадцать тайников, в каждом - по два фунта пороха. Как только
мы услышим взрыв на реке, я, Майкл и Элиза - приведем в действие запалы. Мы их намеренно так
расположили, Джон. Каждый из нас отвечает за четыре тайника, расположенные рядом. Это
Майкл придумал, - Мэри улыбнулась.
-Мы в шахтах так работаем, - юноша ласково посмотрел на Мэри. «А карту - она рисовала. На что я
хороший чертежник, а Мэри - лучше».
-Меня папа научил, - смуглые щеки покраснели.
Питер устроился на полу, подложив под голову куртку: «Когда все это закончится, я поеду в Бат,
сниму там номер с огромной кроватью, и высплюсь, наконец. Не на земле, не в лесу, и не под
телегой».
-А я, - Джон зевнул, - возьму мальчишек и отправлюсь в Озерный Край. Все равно мне в Вену
только осенью возвращаться. Поохотимся, рыбу половим...
Они помолчали. Питер вдруг спросил: «Как думаешь, тут при нашей жизни восстановят
монархию?».
Джон открыл один глаз:
-Граф Прованский не переживет, если этого не случится. Он и так уже - племянника своего в
могилу свел, в погоне за троном, мерзавец. Но доказательств, что это именно он предал отца и
Марту - у меня нет. К тому же, - мужчина пожал плечами. «Ставь благо государства выше
собственного. Так что пусть становится королем. Лучше, чем эта шайка сумасшедших».
-Их тоже, - Питер зевнул, - скоро свергнут. Читал же ты, что Теодор из Петербурга написал? Об этом
молодом генерале, французском.
-Наполеон Бонапарт, - задумчиво сказал Джон. «Надо подумать, Питер, спасибо тебе. Ну и голова у
тебя все же».
Его собеседник усмехнулся:
-В моем деле, Джон, тоже важно уметь предвидеть. Новые рынки, колебания цен..., Почему я в эту
паровую тележку столько денег вкладываю? Именно поэтому. Когда корабли будут двигаться
силой пара - мои обороты взлетят до небес, - мужчина потянулся: «Тележку мы увидим при нашей
жизни, и прокатимся на ней, обещаю».
-Ну-ну, - хмыкнул Джон, но Питер уже спал.
-Надо и мне, - Джон устало закрыл глаза. Перед ним было озеро - уходящее за горизонт,
подернутое легким туманом. Мадлен стояла на берегу, с распущенными по спине, светло-русыми
волосами, на голове у нее был венок из полевых цветов. Она приподняла подол льняной рубашки.
Зайдя в воду по щиколотку, улыбнувшись, Мадлен протянула к нему руку. Где-то плеснула рыба.
Джон, воткнув удочку в песок, поднявшись, обнял ее. Она вся была, как цветок, - тонкая, гибкая, и
губы ее были свежими, словно вода в роднике.
Он все целовал ее, а потом пообещал себе: «Я найду ее, обязательно найду - где бы она ни была».
Они проснулись на рассвете. Джон посмотрел на свой простой, стальной хронометр:
-Шесть утра. Караул только что отправился спать. Смена придет в четверть седьмого. Спасибо
