радио.
Артемьев дернулся в кресле, но пока опять сдержался. Шемякин скрывал одобрительную улыбку, но по его глазам без труда читалось: «Правильно, президент! Бей изменников, интриганов и предателей так, чтоб от них только пух и перья летели!» Чмонин надувал щеки и ждал своего часа.
Сотоцкая вспыхнула и не сумела подавить вызывающего раздражения:
— Я, конечно, не специалист по рекламе, но и Муза Кораблева пришла к нам после кулинарного техникума. Но, правда, потом лет пять растирала краски в мастерской художника. Он рекламные агитки рисовал.
— Лидия Павловна, — легко рассмеялась Даша, — не будем сейчас вспоминать, кто откуда пришел в холдинг. Я уважаю ваше комсомольское прошлое, но еще больше уважаю вашу энергию, деловую хватку и тот опыт, который вы приобрели в холдинге. Под руководством моего брата.
Следует признать, что удар Даша нанесла ниже пояса. Сотоцкая даже в своей анкете не указала, что в молодости довольно долго работала в райкоме комсомола на каких-то предельно незначительных должностях. Потом с большим трудом заочно окончила частное учебное заведение «Финансы», не без взятки получила сертификат, но Владимир Муратов приметил ее и за несколько лет сумел-таки выковать из бывшей пламенной комсомолки ухватистого бизнесмена. Сотоцкая примолкла, а Артемьев наконец выдавил:
— Дарья Дмитриевна, в отношении рекламы для телевидения, то есть об этом рекламном клипе. Он у меня есть. Даже целых три.
— Это как?! — Даша изобразила повышенное удивление.
— Видите, как оно получилось. Один мой родственник год назад окончил институт кино. Проявил себя в провинциальном телевидении, но все они, богема несчастная, конечно же мечтают о работе в Первопрестольной. Переехал сюда, ну и предложил свои услуги.
— Вам?
— Мне.
— А дальше что?
— Я же сказал, он сделал три клипа.
— Кем оплачена работа.
— Я не очень хорошо это знаю. — Артемьев хотя и лгал, но делал это неуверенно, смотрел в сторону и то бледнел, то краснел.
— Простите, Глеб Сергеевич, — с деланным удивлением начала Даша, — такие вещи вы должны были проверить! А вдруг ваш родственник отмывал грязные деньги мафии? Ведь для бедного родственника тридцать — пятьдесят тысяч долларов за клип — это более, чем приличная сумма!
— Я ему немного помог.
— А вот это, Глеб Сергеевич, уже другое дело. Вы перебежали дорогу Музе, а в конечном счете пошли против интересов холдинга «Гиппократ», в правлении которого состоите! Я правильно оцениваю ситуацию? -
— Нет! Я же говорю, это любительская работа. Сделана в частном порядке. Но ее можно продать. Чем и обеспечить рекламу «Афро».
— Запретить частную, любительскую инициативу, Глеб Сергеевич, я, сами понимаете, не могу. Пусть ваш родственник продает клипы куда угодно. Но строго между нами, по секрету, я вам скажу: когда эта история дойдет до Музы Кораблевой, а она обязательно до нее дойдет, то Муза раздавит вашего родственника как клопа. Насколько я знаю, законы и правила борьбы в рекламном бизнесе, да и на телевидении, весьма жестоки.
— Я знаю, — вяло ответил Артемьев. — Он попробует опуститься рангом ниже. Где-нибудь в провинции потолкаться. На кабельном телевидении. Мы сможем ему хоть что-нибудь заплатить?
— Бухгалтер, ваше слово. — Даша улыбнулась Чмонину, а тот ответил решительно:
— Ни копейки! Я слишком люблю и уважаю Музу, чтоб не поддерживать ее конкурентов. Полагаю, что Муза и сама доберется до провинции.
— Вопрос закрыт? — Даша в упор посмотрела на Артемьева.
— Закрыт.
— Вот и прекрасно. Сделаем из происшедшего выводы и перейдем к текущим делам.
Текущие дела были легкоразрешимыми, расправились с ними за полчаса, после чего кабинет опустел, и Даша с облегчением перевела дух. Вот и все. Враги проявили себя. Затаили обиду, и придется приложить немало усилий, чтоб в будущем восстановить добрые отношения. Или готовить им, Сотоцкой и Артемьеву, замену, Легко сказать «менять», но на кого?!
— Она позвонила Дорохову и бегло ввела его в курс событий. В ответ старик тихо рассмеялся и сказал:
— Что тебе сказать, Даша. Видимо, это было неизбежно. Но ты не бойся, до смены этих нечестивцев дело не дойдет.
Почему?
— А потому, что они трусливы. Теперь подожмут хвост и будут по-прежнему работать усердно и даже остервенело.
— Вы так думаете?
— А куда они денутся, Даша?
Найдут какое-нибудь теплое место. Они же заработали у нас приличный авторитет. И связи наверняка есть.
— Ага. Но в другом месте им такой власти и такого жалованья, как у нас, не дадут. Все хлебные места уже давно заняты. А они оба уже не в том возрасте, чтобы все начинать сначала. Нет, Даша, ты просто потерпи, и они сами явятся к тебе с повинной.
— Будем надеяться.
Даша простилась с Дороховым и увидела, что в кабинете уже стоит Сергеев. Ответила на его приветствие и кивнула на кресло.
Сергеев сел и напряженно произнес:
— У меня не очень приятные известия, Дарья Дмитриевна.
— А я от вас иных и не жду.
— Правильно. Уж такая у меня служба.
— Так в чем проблема?
— На той неделе Артемьев и Аркадий Седых летали в Лондон. Встречались с Екатериной Муратовой. Настраивали ее против вас. Полагаю, что провели свою работу с достаточным успехом.
— Есть доказательства? — насторожилась Даша.
— Да. К сожалению. Екатерина Владимировна звонила вчера в Москву, нотариусу. Просила его зачитать текст завещания Владимира Муратова и интересовалась своими правами.
Даша помолчала и спросила лукаво:
— Я думаю, Николай Александрович, что сбор столь объемной информации обходится вам в копеечку?
Сергеев неопределенно пожал плечами:
— Когда как. Иногда подбадриваю информаторов материально, а порой работают по старинке, на советский манер — по своей совести и долгу, как они его понимают. А чаще так просто из интереса. Что уж там скрывать, Дарья Дмитриевна, русский человек любит наябедничать на соседа. Тридцать седьмой год тому яркий пример.
— Грустно это, Николай Александрович.
— Грустно, — кивнул Сергеев. — Но и то приходится признать, что такая деформация натуры человека значительно облегчает успешную работу соответствующих органов. Мою, как вы понимаете, тоже.
— А сколько вообще у вас информаторов?
— А зачем вам это знать?
— Просто интересно.
— Информаторов ровно столько, сколько необходимо для безопасности холдинга.
— Хорошо, Николай Александрович. Работайте так, как считаете нужным. Я вам полностью доверяю.
— Спасибо. — Сергеев поднялся. — И еще кое-какие пустяки, Дарья Дмитриевна. Ваш знакомый, Максим Епишин, с точки зрения вашей безопасности человек безобидный. Привлекался, правда, в юности за хулиганку, но судим не был.
— Да, приходится признать, что вы недаром едите свой хлеб, — засмеялась Даша.
— Стараюсь. Епишин живет со своей сестрой в частном доме на окраине Малаховки. Устроился на работу в той больнице, где сам лежал после аварии.
— После того как мы его сбили, — подхватила Даша. — Назовем вещи
