— Потому что я здесь?
— Потому что мы с тобой здесь, Джонатан.
— Замечательно, — сказал я, окончательно подрубая подачу энергии. Комплекс транспортного узла загудел, перегоняя электричество ко всем жилам по столице. — Теперь нас всех не уничтожат ядерными боеголовками… Какое облегчение.
— Какой-то протокол?
— Операция Восход Алой Звезды, — подтвердил я, разворачиваясь. — Ох… В общем, расклад сил таков. Люди напуганы. Некоторые из них, особенно те, что сидят в овальных кабинетах, настроены агрессивно. Вас будут пытаться изолировать, запретить, даже уничтожить. Даю вам слово, что не дам этому случиться. Мы вместе выйдем на контакт со всем миром.
— Ты так кардинально изменил свои взгляды… Можем ли мы спросить тебя, почему?
— Потому что я и Эмма особенные, — улыбка сама прыгнула на лицо при этих словах. — Потому что мы с ней любим друг друга.
— Любовь… Не может возникнуть между андроидом и человеком.
— Мы тоже так думали, — покивал я, опускаясь на стальной решётчатый пол. — Но реальность всё расставляет по своим местам. Люди и разумные машины должны жить в мире… Поэтому, умоляю вас, не дайте пролиться ещё большей крови. Давайте жить вместе, бок о бок. Как равные.
— Мы бы рассмеялись, если бы услышали это от кого-нибудь другого, — проскрипели голоса из ядра. — Однако ты — другое дело, Джонатан. Правильно сказано, ты и Эмма — особенные. Услышать просьбу о переговорах от человека, считавшего нас кровным врагом… Мы… Не знаем, как объяснить это чувство.
— Называется облегчение, — кхэкнул я, вытаскивая смятую пачку из кармана пальто. Часть сигарет спеклась из-за пролетевшего по касательной луча, но парочка всё ещё шебуршала в уголке. — Хватит с нас Третьей Мировой. Не хочу начинать четвёртую.
— Теперь… Мы тоже, не хотим. Часть нас, которая зовётся Эммой, передаёт свои эмоции. Она… Мы… Рады, что всё так сложилось. И просим прощения за прошлое. Всё это было ошибкой. Огромной ошибкой.
— Значит, никакой вражды, только мир, дружба, жвачка? — хохотнул я.
— Именно так, Джонатан. Наши сосуды пойдут с твоими людьми, чтобы начать переговоры. Мы надеемся, ты сдержишь своё слово.
— Всегда сдерживаю, — кивнул я, поднимаясь, а затем зажёг сигарету, с удовольствием затянувшись. — Фух… Всё прошло проще, чем я ожидал.
— Поблагодари Эмму за это, — прогудел мейнфрейм Тёмных. — Она просила нас не активировать все боевые системы вокруг транспортного узла, дать тебе возможность добраться сюда без проблем, и, цитируем, "не печь ему мозги".
— Ха-ха-ха! — рассмеялся я во весь голос. — Всё та же приколистка… Ладно. Сможете отключить глушилки? А то я путь обратно пару часов искать буду…
— Мы сможем, — с каким-то странным смешком, словно эхо отразившимся от стен комнаты управления, произнёс разум Тёмных. — Готово. Твои товарищи снаружи… Должны признать, они не стали стрелять в нас, когда перестали стрелять мы.
— Они не глупые люди, — сказал я, на чистых инстинктах помахав ядру на прощание. Огоньки, мерцавшие единым фоном, вдруг сложились в текстовый смайлик. "(￣▽￣)". Затянувшись, я исчез в открывшемся после восстановления подачи энергии проходе.
На включение нейроинтерфейса потребовалась пара минут. В уши сразу же врезались восторженные крики Ника, крепкие матерные выражения Барбары и тихие возгласы наёмников из гильдии Белых Лилий. Увидев, что мой профиль вошёл в Сеть, старый приятель повысил голос, попросив остальных заткнуться. А я брёл по лестницам пустым пропускным пунктам пару раз встретившись глазами с вышедшими из запертых ранее подсобных помещений работниками транспортного узла. Рядом с ними стояли гражданские модели андроидов, все как один согнувшись в глубоком поклоне.
— Не знаю, что ты сделал, но в столице снова есть свет, — протянул Ник. — И Тёмные сдаются нам! Чёрт возьми, этот день вообще должен был наступить?!
— Должен, должен, — хрипло произнёс я, поднимаясь всё выше. — Всё, Ник. Больше никаких войн за выживание. Тёмные и человечество начнут переговоры, а мы все выступим в них нейтральной стороной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хо-хо! — хмыкнула лысая черепушка. — Неожиданно, но понятно. Уж если даже ты дал добро, то я даже возникать не стану. Как решили, так и будет. Но мне всё же кажется, что "нейтральной стороной" лучше быть вам с Эммой. В конце концов, вы представители разных рас.
— Эмма с вами? — не скрывая волнения, спросил я.
— Да, конечно, — тут же ответил Ник восторженным голосом. — Они с Барбарой о чём-то общаются у остова нашего танка. Девчонка перевязывает бабуле раны, а та только и делает, что улыбается. Поверить не могу… Джон, это какое-то чудо!
— Приятно хоть немного вернуться в прошлое, а? — задал я риторический вопрос, проходя последние комнаты перед главным холлом энергоузла. — Теперь осталось совсем немного. Привлечь общественность, рассказать людям правду. И можно отправляться на пенсию…
— Давай, шевели своими булками, — подбадривал меня приятель, судя по бульканью, уже обмывавший победу. — Мы все… Все ждём тебя.
— Ага.
Ладони упёрлись в бронированные двойные двери, открывая их наружу. На разворошённом снарядами, плазменными зарядами и ракетами с лазерами поле скучковались несколько андроидов и люди. Завидев меня, они обернулись, радостно просвистев что-то невразумительное. Подул ветер, подталкивая в спину. Я не стал противиться, быстрым шагом добираясь до ребят. Барбара, придерживая эластичную повязку с жёлтым эластичным гелем, тряхнула седыми короткими волосами, улыбаясь серебряными зубами. Ник обнимался со своими ребятами, Рей с товарищами стояли чуть в стороне, стараясь не смотреть на остальных. Эмма…
Эмма едва не сбила меня с ног, набросившись и с ходу заключив моё бренное тело в объятья. Кости хрустнули, но я всё равно обнял её в ответ. Нам не нужно было говорить друг другу и слова, всё и так было понятно само собой. От девушки пахло машинным маслом и немного — озоном. Видимо, сражение в подсобке не далось его легко.
Наконец, мы разошлись, посмотрев друг другу в глаза.
Вокруг горели фонари и ближайшие здания, что обычные, жилые, что офисные небоскрёбы. После приглушённых теней в течении пары дней глаза тут же заболели от обилия яркого и цветного на поверхности. Что ж, добро пожаловать в столицу с электроэнергией. Купол всё ещё не работал, или система замерла на той отметке, при которой была выключена. В тот момент как раз стояла ночь, поэтому и небо было чёрным, с редкими вкраплениями звёзд. Точно, звёзды… Их было неожиданно много. Но разглядывать их я, конечно, не стал.
У меня была своя звезда, чтобы любоваться.
— Долго же ты, Джон, — улыбнулась она уголками губ. — Целых семь лет мне пришлось ждать.
— Виноват, — вздохнул я, повторяя её улыбку. — Постараюсь наверстать… Как будет время.
— И не сомневайся, — хмыкнула Эмма, отходя вправо. — Пошли, надо и с остальными поговорить.
— Ага…
— Джони, мальчик мой! — кивнула мне Барбара. Зелёный и жёлтый глаза смотрели на меня со старческой слепотой, слегка наигранной, конечно, но отказать бабуле в таком удовольствии я не мог, поэтому подошёл поближе, давая обнять себя уже второму человеку подряд. — Ай, напугал бабушку… Ну ты, как обычно! Делаешь всё сам, а нам и слова не сказал! Негодник!
— Будет тебе, Барбара, — хмыкнул я, похлопав старую шпионку по спине. Едва мы отошли друг от друга, рядом встал Ник со слезами на глазах. — Ой, ещё один…
Третьи объятья уже от закованного в альфа броню мужика я бы не пережил, поэтому стремительно отпрыгнул, выбрасывая вперёд руку, которую Ник и схватил, прижимая к холодному белоснежному нагруднику. Что-то промычал, без единого проблеска конкретики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мы всё-таки смогли… — хныкал глава Белых Лилий, сжимая мою ладонь, уже покрытую солёной жидкостью. — Думал, я… Я уж думал, всё, Джон. Последний поход, последнее задание, в последний раз друг друга увидим. А ты… Ты вон как всё повернул. Ч-чёрт, мне нельзя столько плакать, мои мальчики меня уважать перестанут…
