— Ты возвращаешься во Флиссинген, — сказал Кунц, поглаживая голый подбородок. — Я бы поехал туда сам, но не хочу рисковать быть узнанным в этом вертепе кальвинистов и англичан. Слишком многие еще помнят меня председателем трибунала при диоцезии Утрехта. В замке Соубург допрашивались многие жители Мидделбурга и Флиссингена. Поэтому ты, никому там не известный, проследишь за жителями каменного дома на углу Большого Рынка и улицы Вестпортстраат. Ищи смуглого заметного парня по имени Феликс ван Бролин, ему сейчас должно быть около пятнадцати лет. Если он там, шли мне сразу весть и жди ответного письма, если же нет, разузнай у обитателей дома, где он и что с ним было в последние два года.
— Я же тем временем узнаю, кто ближайшие друзья и родственники этих людей, — Кунц протянул список фамильяру, — где они живут, чем занимаются, каковы их доходы. Особенное внимание уделю мужчинам, поскольку нет у нас поводов думать, будто убийцей была женщина.
— Ван Бролин неспроста в этом списке идет самым первым? — почтительно поинтересовался Отто. — Или нумерация никак не связана со степенью подозрений?
— Плыви во Флиссинген, Отто, — сказал Кунц. — Там, сдается мне, находится кое-кто, способный ответить на твои вопросы.
— Позвольте мне напомнить, что в Зеландии не привечают католиков, — сказал Отто. — Не будет ли мне разрешено для пользы дела изображать из себя реформата?
— Не напрасно я выбрал тебя тогда в Толедо из числа многих, — сказал Кунц, одобрительно кивая. — Ты мыслишь, как деятельный и полезный слуга Святого Официума. От его имени заверяю тебя, что не пожалеешь о службе под моим началом, причем награда ждет тебя не только на небе, но на грешной земле. Ты представляешь себе, сколько золота, драгоценностей и недвижимости изъял священный трибунал у еретиков, колдунов и ведьм? — Кунц рассчитывал на приземленную жадность своего фамильяра, поэтому кивнул, видя, как алчный блеск загорелся в его светлых глазах, тут же прикрытых веками. — Привези мне сведения об этом Феликсе, выдавай себя хоть за магометанина, если это послужит пользе нашего дела, но прояви хватку в расследовании, и моя благодарность не заставит ждать.
Палач, тихо сидевший в уголке все время, пока Отто получал задание, поднялся и приблизился к инквизитору, когда хлопнула нижняя дверь их арендуемого жилья, двух небольших комнат в районе цитадели Антверпена, неподалеку от места гибели Бертрама Роша.
— Думаете, ему можно доверять, святой отец? — спросил палач. — Я бы поостерегся отсылать его вновь к протестантам.
— Я бы послал тебя, или поехал сам, — сказал Кунц Гакке, — но ведь у нас там есть враги, или ты уже забыл, как мы покидали Соубург? Глупо было бы из охотников самим превратиться в дичь, — инквизитор встал и похлопал по плечу верного слугу, который, даже вернувшись домой, пока еще не мог рассчитывать на привычную работу в священном трибунале. — Бери с десятого номера по семнадцатый, выясняй все про близких родственников и друзей мужского пола. Вот тебе тридцать стюйверов, чтобы люди говорили с тобой в охотку.
— Чудно, — сказал палач, задумавшись, не спеша брать со стола замшевый мешочек с серебром, — я-то помню, какие средства применял к каждому и каждой из них, как их кости выворачивались из суставов, как шипела, сгорая, их кожа, как вода заходила им в легкие. И вот теперь я должен за тридцать сребреников искать в их окружении тех, кто, желая отомстить мне или вам, решился на убийство наших бедных друзей по трибуналу.
— Дело обстоит именно так, друг мой, — сказал Кунц, пристально глядя на палача голубыми холодными глазами, — что тебя смущает?
— Возможно, я еще никогда на своей работе не пытался предстать другом испытуемых, — сказал палач. — Это для меня в новинку.
— Самих испытуемых уже нет на свете, — сказал Кунц, — иначе они не попали бы в этот список. Все, что тебе предстоит сделать, это расспросить их соседей, родственников и знакомых, таких же фламандцев, как ты сам, при этом щедро вознаграждая за ответы на простые вопросы. Боишься не справиться с заданием?
— Осмелюсь ли я просить вас поговорить хотя бы с одним из этих людей при мне, чтобы я увидел пример, как действовать в дальнейшем.
Кунцу более всего хотелось выпроводить своих людей на задания и остаться одному, чтобы предаться скорби по убитому другу, как он делал уже почти месяц, едва страшная весть была сообщена им комендантом замка Стэн, лейтенантом Муленсом, прежним сержантом городской стражи. Муленс добавил, что Бертрам Рош в день смерти занимался делом вампира, обнаруженного в городке, расположенном вверх по течению Шельды. На этого вампира Кунц потратил неделю, перекопал целое кладбище, но нашел только мертвяка с деревяшкой в сердце и кирпичом во рту. Не похоже, чтобы смерть компаньона была как-то связана с оборотнями и вампирами. Все свидетели указали на то, что обе жертвы погибли от колотых и резаных ран, причем обоих пытали перед смертью. Преступник хотел поджечь комнату после убийства, простыни и одеяло немного подгорели, но из-за того, что по ним растеклось много крови, пожара не возникло. Много крови растеклось — вампир не был бы таким расточительным, значит, версию кровососа следовало отбросить. Кунц встал, набросил теплый плащ, помнивший Ирландию и Англию. Он сражался там на чужой войне, а самый близкий в его жизни человек уже лежал мертвый в земле. Время убийства совпадало с тем, когда их доставили в Ковентри и определили в армию графа Эссекса. Что бы я делал, если бы знал уже тогда, спрашивал себя Кунц. Не нужно было вообще самому плыть в Испанию. Давно стало понятно, что король не приедет в свои мятежные провинции, а тогда мне, рядовому инквизитору, думалось, что я способен повлиять на историю. От скольких иллюзий мне еще предстоит избавиться?
— Пойдем, Карл, — обратился к палачу, пряча список с именами и адресами в карман. — Разок покажу тебе, как надо работать. Но не жди, что завтра тебе не придется продолжить то, что начнем сегодня.
Глава XXII,
в которой Феликс ван Бролин выдает себя за иезуита, чтобы покинуть Московию и увезти друга, но не обходится без потерь, а Кунц Гакке продолжает неофициальное расследование.
Вечерняя Москва, еще не до конца зализавшая раны пятилетней давности пожара, едва ли была местом, где кто-то мог чувствовать себя в безопасности, выходя со двора. Чем богаче и влиятельнее был человек, тем большая свита его сопровождала, тем больше было факелоносных слуг, холопей, державших лошадей, знакомцев, прихлебал и дальней родни. Ехать одному или малолюдством было порухою чести, и даже обедневшие бояре старались блюсти обычаи старины. Но возвращавшийся домой Андрей Володимерович не был в полном смысле слова боярином, в его крови текла рачительность Генриха из Вестфалии, и оттого сопровождающих было всего трое: слуга с факелом, да холопы, один из которых вел коня под уздцы.
— Андрей Володимерович, дозволь слово молвить, — Феликс пал ниц, чтобы в свете факела не было видно смуглого лица. Вначале он думал заговорить по-немецки, но, боясь, что среди сопровождающих сыщется доносчик, отложил раскрытие инкогнито на момент, когда они останутся с боярином одни.
— Встань, — с досадой сказал Андрей Володимерович, — что хотел?
— Поговорить с глазу на глаз, — отозвался Феликс, не вставая. — Дело великой важности, отошли слуг в дом, я сам заведу коня в стойло, там и назовусь.
— Ты монах? — спросил Андрей Володимерович, продолжая испытывать сомнения.
— Ego sum, qui sum, — едва слышно шепнул Феликс, — in partibus infidelium.[40]
— Передай коня монаху, — скомандовал Андрей слуге после недолгого замешательства. — Заходите, да ворота закройте.
Холопы бросились к створкам ворот, хозяин отобрал факел у одного из них и пошел вглубь двора, освещая путь Феликсу, идущему следом с конем в поводу. Ван Бролин быстро завел жеребца в денник, расседлал его и снял уздечку, вышел, Андрей Володимерович задвинул деревянный засов за его спиной, другой рукой крепко сжимая рукоять кинжала. Просто трусил, или ждал провокации?
— Я служу его величеству императору Священной Римской империи германской нации, — сказал Феликс по-немецки. — Пришел предупредить вас, Генрих, об угрозе. Князю Ивану Московскому ведомо ваше отношение к нему, и для вашего блага следует немедленно покинуть Московию. При дворе его величества Максимилиана ждут верных сведений об этой варварской окраине Европы, и награда за многолетние труды поразит вас щедростью.
— Почему мне следует вам верить? — с сомнением спросил Генрих.
— Я покину вас тотчас же, и вы вовсе не обязаны мне верить, Генрих, — мягко сказал Феликс. — Верьте собственному чувству, которое наверняка уже говорит вам об опасности. Я ваш друг, и мне поручено передать вам, к кому обратиться за покровительством в Нижних Землях, куда вы вскоре приплывете.
