задумала дочь. Хотя сперва был весьма удивлен ее признанием.
Диана, получив распоряжения, скрылась за дверью и скоро вернулась с уставленным чашками и снедью подносом.
Кофе Аверин не захотел, отдал свою чашку Владимиру и принялся наблюдать за собравшимися в кабинете.
Меньшов, как и его дочь, оставался непроницаемо спокойным, Лучков и Сакиркин выглядели удивленными, а Наталья Андреевна заметно нервничала. Ни к кофе, ни к печенью она не притронулась и постоянно поглядывала на настенные часы. Минутная стрелка, судя по расстроенному лицу чародейки, ползла намного медленнее ее ожиданий.
– Нет, я так больше не могу! – не выдержав, Наталья Андреевна поднялась на ноги. – Я должна сделать признание.
– Наташа! – Сакиркин схватил ее за руку.
Но Наталья Андреевна вырвалась и прижала руку к груди:
– Я должна все рассказать. Это… неправильно… Могут пострадать невиновные…
Меньшов повернулся и смерил коллегу весьма заинтересованным взглядом. И в этот момент дверь распахнулась и в кабинет, едва не упав, влетел Матвей. Именно влетел, потому что следом появилась Татьяна Крамцева, которая его и втолкнула.
– Расскажи им все! – срывающимся голосом закричала она. – Давай! Трус несчастный!
– Да расскажу я! – огрызнулся парень и уставился на Меньшова. – Только вы скажите сначала, это вы отправили матери деньги? Она… позвонила сегодня. Их наставница Диана принесла?
Матвей был красен и говорил срывающимся голосом, словно задыхался.
– Да, конечно, – подтвердил Меньшов. – Если бы я сразу узнал о несчастье с вашим отцом, то сделал бы это раньше.
Матвей издал звук, похожий одновременно и на вздох, и на стон, прикусил губу. Его лицо начало белеть.
– Это я убил дедушку, – наконец проговорил он. – Я не хотел! Точнее, хотел, но потом передумал. Но… так получилось.
Юноша всхлипнул, и из его глаз покатились слезы. И тут же за его спиной, словно получив разрешение, зарыдала Татьяна.
– Ну и ну, – только и смог покачать головой Аверин, – сначала пол-Академии кинулось проводить свое расследование, а теперь столько же желающих взять на себя вину. Освободите диван, Евгения Алексеевна, и подойдите, я сниму с вас наручники. А вы, – он обратился к Лучкову, – усадите детей и дайте воды.
Щелкнул ключ, освобождая руки чародейки.
– Надеюсь, теперь вы позволите допросить вашу подопечную? – поинтересовался у нее Аверин.
– Не нужно допроса. Они и сами все расскажут, правда, Танечка?
Из приемной появился Лучков со стаканом воды. Запахло валерьянкой.
– Ну что же, Матвей… – Аверин пристроился возле проректорского стола. – Вы утверждаете, что Ивана Григорьевича убили вы. Можете объяснить зачем? И рассказать, как вы это сделали?
– Да, – Матвей вытер лицо рукавом и повернулся к Татьяне.
– Дай глотнуть, – попросил он. Девочка протянула ему стакан.
Матвей начал пить мелкими глотками, его пальцы подрагивали. Наконец он вернул стакан подруге и тихо проговорил, глядя на свои руки:
– Из-за отца. Мать утром позвонила, рассказала все. Хотя нет, не все. Она его всю ночь искала, понимаете? А его в Шереметьевскую отвезли, у него звезда с собой была и одежда хорошая…
– Вам позвонила мать и рассказала о несчастье с отцом. Что именно она сказала?
– Что он в больнице и что под машину бросился. И что в коме. Рыдала. Полиция с ней говорила. О том, что он сам прыгнул, водитель сказал и свидетели. Я побежал к дедушке, но он отказался меня принять. И вообще весь день избегал. Деньги нужны были срочно! Вы же знаете, сколько стоит лечение в такой дорогой больнице! Я же говорю, колдун и одет хорошо. Куда бы его еще отвезли? А потом мать днем уже позвонила и рассказала, что отец наш дом проиграл. И кому – тоже рассказала, ей папины друзья позвонили. Или она им… неважно, – Матвей мотнул головой, и в его голосе появилась злость.
– Я понял, почему дед не хотел меня принимать. Он был зол на отца. Да и господин проректор, – он указал на Меньшова, – наверняка тоже денег у деда требовал, иначе зачем было выигрывать дом? Мать сказала, что отец калекой станет, а то и вообще овощем. Ну как можно было злиться настолько, чтобы не пожалеть собственного сына? А потом я подумал: а вдруг дед не знает? Ну, про то, что отец в больнице. Мать ему не звонила, это точно, она его жуть как боится… боялась. А Алексей Витальевич мог и не сказать… – Матвей замолчал.
– Я об этом узнал только вчера, – тихо проговорил Меньшов.
– Правда? – совершенно убитым голосом переспросил Матвей.
– Правда… – подтвердил старый колдун, – вы рассказывайте дальше, прошу вас.
– Да, хорошо, – Матвей уже вполне взял себя в руки, – в общем, я решил, что надо встретиться с дедушкой любой ценой. Он по ночам часто в библиотеку ходил, я подумал, что поймаю его по дороге и все расскажу. Ну не может же он быть совсем бессердечным! Но он оказался именно таким.
– Постой, – прервал его Аверин, расскажи подробно, что произошло возле библиотеки.
– Не возле. Там, дальше, у фонтана. Я вылез из корпуса через первый этаж, мы часто так делаем, там задвижка сломана… специально сломали. Ну и стал ждать. А он не идет и не идет. А мне очень было надо! В общем, я замерз, залез в каморку под фонтаном, там тепло, воду же подогревают. Думал, скрип колес его кресла услышу. Ну и задремал, наверное. А потом услышал шаги. Выглянул – а там дед идет, сам. Я удивился, но бросился к нему, схватил за рукав, но он даже шаг не замедлил. Тогда я начал ему рассказывать все. Что отец в больнице, что умирает, ну… понимаете. А он не повернулся даже. Только быстрее пошел. Руку свою вырвал и пошел дальше, представляете? На меня такая ярость напала, я его на месте убить хотел! Даже попытался оружие призвать… и не смог. У меня и так не особо получается, а тогда я вообще себя плохо контролировал… В общем, я развернулся и убежал к себе в комнату. Утром рассказал все Татьяне и Олегу… а тот сказал, что мой отец сам виноват и лучше бы он умер. Ведь мало того, что проиграл все, так и еще и повесил нам с матерью на шею калеку! Я взбесился и вызвал его на дуэль. А потом… потом я понял, что должен сделать.
– Убить?
– Да. Вы поймите: отец в больнице, калека! Если бы дед умер, можно было бы оспорить завещание. Обязательная доля… Я думаю, вы понимаете, что это.
Аверин отлично понимал, поэтому добавил:
– Если наследник нуждается в опеке или содержании, ему положена обязательная доля в наследстве, надеюсь, присутствующие об этом осведомлены?
– Я… не знала, – прошептала
