Лишь короткий кивок служил ей ответом.
Мол, делай что пожелаешь!
Одобряю. Пока что…
— Где тебе постелить? — уточнила она на всякий случай. — У нас с бабулей или… с Петром Петровичем в соседнем доме?
— Не утруждай Валентину Степановну лишними хлопотами, — отмахнулся Борис с серьезным выражением лица. — Едва ли мы сегодня сомкнем глаз!
— Но...
— Правда, годы свое берут, — усмехнулся вдруг Черчесов. — Если конкретно прижмет, к тебе завалюсь, племяшка. Кемарнуть минут двадцать дашь? Не прогонишь?
Казалось, в тот самый миг к их разговору прислушивался каждый присутствующий здесь человек. Даже друзья притихли и осторожно ближе к ней подошли в качестве группы моральной поддержки.
— Не прогоню! — Лиза робко ему улыбнулась. — Доброй ночи!
— Отдыхай!
Вот и все…
С бешено колотящимся сердцем, с неистово пылающим лицом Лизавета обхватила себя руками и зашагала прочь. Да только не прошла и более трех метров. Остановилась, остро чувствуя горечь разочарования. Обиду.
Не так она представляла себе их первую встречу! Не так!
Словно чужие совсем. И это… слишком неправильно, чтобы быть реальностью.
Она упрямо стиснула кулаки и стремительно развернулась – да столь резко, что закружилась голова. Оказалось, дядя так и продолжал смотреть ей вслед. Провожал взглядом даже не предпринимая попытки остановить.
Ладно… будь что будет!
— Забыла чего?
От нее не укрылось, как он рассеянно шарил по карманам в поисках сигарет. Как тяжело дышал и злился.
Господи, неужели… нервничает? Из-за нее?
— Да, — удерживая его взгляд, выпалила она на выдохе, — спросить!
— Спрашивай, раз так!
— А если я вдруг пойму, что… ну… что хочу тебя обнять… вот прямо сейчас, например…это тоже будет считаться слабостью? Твоей? Моей? Нашей? И как быть, если от этого желания… внутри все полыхает?
Молчание длилось не дольше секунды, но показалось ей целой вечностью. Затем последовал страшный грохот. Прокурор поднялся на ноги и в одно невесомое движение смел со своей части стола всю посуду и еду прямо на землю.
Для чего? Освободил ей место, дабы не пришлось обходить столы вокруг?
Похоже на то, ведь следом Прокурор раскрыл свои объятия в приглашающем жесте и произнес:
— У кого есть право запретить тебе? У меня его точно нет!
Всхлипнув от переизбытка эмоций и напрочь забыв о манерах, Лиза со всех ног ринулась к нему. Проворно на столешницу забралась, игнорируя внезапную острую боль.
Ерунда! Колени, до крови сбитые о грубую древесину, заживут.
А тот миг, когда она наконец в его руках оказалась, когда к широкой родной груди прижалась и в ответ дядю стиснула – он бесценен!
— Вот теперь здравствуй, — она широко улыбнулась, орошая несчастную рубашку Черчесова непрошенными слезами, — дядя!
