Гулько с таким шумом выбрался из бассейна, словно на берег выбросился кашалот, поднялся во весь рост, оставляя потоки воды.
— Созрел для обеда?
— Смотря что у тебя есть, — промычал я. — У тебя… наверное… и есть нечего…
Он расхохотался:
— Мои красотки готовят на уровне лучших поваров мира!
— Сам программировал?
Он сказал таинственно и чуть понизив голос:
— У меня хорошие контакты с хакерами. Такие вещи, конечно, в продажу не пускаю, но дома у меня немало эксклюзива.
Я поинтересовался:
— А как с доверенными клиентами?
Он сказал еще тише:
— Ну… в порядке исключения… особо близким друзьям… или очень важным персонам… с программой самоуничтожения в случае попытки взлома кода…
Я поднялся, чувствуя себя одновременно и уставшим после сильных рук массажистки, и отдохнувшим. Странная смесь, но у Гулько все здесь странное…
Я привычно направился на кухню, но он придержал за плечо:
— Ты куда? Столовая направо.
— У тебя столовая отдельно?
Он сказал гордо:
— Если могу себе позволить, почему нет?
Стол в старинном стиле длинный и стилизованный под какой-то век, резные ножки и белоснежная скатерть, свернутые в кульки накрахмаленные салфетки торчат на тарелках.
Я опустился на стул с прямой спинкой. Тарас сел напротив, в столовую начали бесшумно входить девушки с блюдами в руках, их было так много, что я спросил заинтересованно:
— Зачем тебе столько?
— Обкатываю, — пояснил он и ухмыльнулся: — Перед тем как отослать клиенту. Я должен быть уверен, что все в порядке. Довольно приятный процесс, я тебе скажу.
Я кивнул понимающе:
— Да, конечно. Приятно знать, что у твоих клиентов куколки, которых ты уже трахал.
Он хохотнул:
— Понимаешь!
Девушки, выстроившись вдоль стены, наблюдали за нашей трапезой с милыми улыбками. Я ожидал, что замрут в неподвижности, но они слегка покачивались, поворачивали головы друг к другу, улыбались, поднимали брови, даже что-то щебетали на своем женском языке.
— В инет выходят? — спросил я.
Он нахмурился, покачал головой:
— Нет, слишком сложные системы. Не хочу, чтобы нашли прорехи в защите и напакостили. Достаточно, что холодильник из инета не вылезает.
Я кивнул, в инет ходят не только холодильники. С прошлого года люди уступили там первенство, теперь в нем обмениваются сообщениями холодильники, стиральные машины, посудомойки, чайники, кофемолки, соковыжималки и прочие-прочие, что скачивают патчи, узнают новые рецепты и способы обработки, сообщают о поломках и заранее требуют замены изношенных частей. Дом или даже квартира способны разорить любого хозяина, если сразу не поставить ограничители: бытовая техника тут же начнет себя улучшать, модернизировать, исправлять, ремонтировать, закупать более совершенное оборудование…
Одна из кукол подошла и произнесла воркующим голосом:
— Не желает ли господин чего-нибудь особого?
— Пока нет, — ответил я, а когда она отошла, спросил у Гулько: — Это что, сексуальные услуги предлагают?
Тот негодующе фыркнул:
— Ну ты прям помешан на сексе! Я нормальный мужик, ты все еще не понял? А нормальный трахает тогда, когда ему захотелось, а не тогда, когда у бабы вдруг зачесалось. Это она спрашивала, не хочешь ли такого, чего нет в программе. Скажем, сока из майских жуков.
— Ага, — сказал я невесело, — вот до чего дошла самостоятельность и независимость. Когда с человеком, надо притираться, приспосабливаться, подстраиваться… а с роботом — никаких проблем! Мы с роботами, женщины с роботами…
Он поморщился:
— Ну, ты же за то, чтобы все больше открытости и прозрачности?
Я отмахнулся:
— Да, но я, как и все, чтобы другие были открытыми, а я единственный… ха-ха!.. закрытый. Слушай, а чего у тебя все бабы стюардессы, медсестры, официантки?
— Не знаю, — ответил он беспечно, хотя мне почудилась некоторая нервозность, — просто захотелось… Возьми кусочек вот этого торта! Мои девочки сами нашли рецепт в инете и сварганили!
— Спасибо, — ответил я и потянулся к торту. Одна из девушек мгновенно оказалась рядом, отрезала увесистый ломоть и бережно опустила мне на тарелку.
Гулько хохотнул:
— Ручаюсь, ты хотел взять кусочек поменьше. Ничего, она не зря в форме медсестры! Наверняка сейчас в инете продолжает просматривать твою медицинскую карточку. Если кладет большой кусок, то для твоего здоровья надо жрать большой. Она уже пересчитала все твои кровяные тельца!
— Жуть какая, — сказал я.
Мелькнула мысль, что к этому обслуживающему персоналу в виде официанток, медсестер и стюардесс хорошо бы хоть одну красотку в стиле бизнес-леди, но, кажется, понимаю проблему Гулько.
Однако это как раз тот случай, когда вообще нельзя показывать, что догадываешься об истинных мотивах. Это хуже, чем калеку назвать калекой, а кому-то в людном месте посочувствовать насчет его импотенции.
Похоже, у Гулько обломов с «приличными» случалось чересчур много, теперь таких сторонится на подсознательном уровне. Казалось бы, наделай себе кукол самого аристократического облика, одень в Версачи и трахай во все щели, отрывайся за все обиды и неудачи, но увы… Наверное, теперь у него даже на куклу эрекция будет слабоватая, если вообще будет.
А стюардессы, медсестры и прочий обслуживающий персонал всегда и у всех пользовались огромным успехом. Над ними не приходится доказывать свое превосходство: куда ни зайди, они подчиненные, обслуживающие, постоянно улыбаются и всем видом показывают, что готовы сделать все, чтобы было хорошо в их гостинице, баре, поликлинике, самолете или где там еще.
Еще до эры кукол пользовались успехом ролевые игры, когда баб одевали этим самым персоналом, отчего у мужчин появлялось больше прыти. Все-таки для мужчины очень важно чувствовать себя орлом, а со стюардессой почти каждый уверен в своих силах, что не пройдет с властной, уверенной и богатой бизнес-леди.
— А почему у тебя всегда толстые бабы?
Он вздохнул:
— Знаешь ли… это что-то древнее во мне просыпается. Еще дочеловеческое.
— Ого!
— Правда-правда. Такое странное ощущение, как вот когда оса откладывает яичко в толстую жирную гусеницу, чтобы вылупившейся личинке было что жрать! Я запускаю своих сперматозоидов, и инстинкт кричит, чтобы не в тощую, а то помрут там, а в толстую и жирную!.. Понимаешь, на работе живу по уму, а когда с бабами или вот сейчас с тобой…
— Ну, спасибо.
— Да не обижайся, — сказал он торопливо, — я имею в виду, что мне с тобой тоже хорошо и спокойно… Хочешь, позову повариху?
— Давай, — сказал я. — В старину после удачного ужина вызывали поваров и награждали аплодисментами!
— Правда? Тем более…
В столовую вошла роскошная блондинка, из одежды только туфли на высоком каблуке и кокетливый передничек на поясе, что не закрывает даже низ живота. Она ступала медленно и плавно, однако ее огромные груди колыхались при каждом шаге не только вверх-вниз, но и в стороны.
— Далила, — сообщил Тарас гордо.
— Это которая поет, — уточнил я, — или что Самсону срезала патлы?
— Которая печет торты, — ответил он. — Петь она тоже умеет, куда там той старой Далиле! И постричь сможет. Хочешь?
— Нет, — сказал я, не в силах оторвать от нее взгляд, она смотрит на меня с двусмысленной улыбкой, от ее ровного глубокого дыхания огромные груди с широкими ареолами колышутся, как буйки на волнах спокойного моря. — Расточительство…
— Весь мир расточителен, — ответил он беспечно. — Теперь всего создается намного больше, чем можем потребить! Ну и что? Ты как, хочешь ее?
Я помедлил, рассматривая роскошную женщину с такой безукоризненной кожей, и уже представил себе, насколько она будет теплая и податливая в моих руках и как послушно будет выполнять все мои фантазии.
— Нет, — ответил я наконец, — как-нибудь в другой раз.
— Уверен?
— Да, — ответил я. — Как-нибудь. Может быть.
Он нахмурился, чуточку уязвленный, это же я отказался не куклу трахать, а низко оценил его усилия по тюнингу, а я, пытаясь понять, почему отказываюсь трахнуть такую сочную и покорную, подумал, что сам по себе секс интересен разве что грузчикам и прочим, кого мы определяем, как не обремененных чрезмерным интеллектом и даже амбициями. У всех остальных с сексом обязательно связано и преодоление, если можно так сказать. Да и тому же грузчику интереснее засадить директрисе, чем вахтерше или уборщице.
Особенно это заметно на самых верхах: то и дело светская хроника сообщает о свадьбе миллиардера на миллиардерше такой-то или о помолвке чемпиона мира по велогонкам с чемпионкой мира по теннису. То есть сливки общества пережениваются в своем кругу, хотя и школьнику понятнее, что в постели одинаковы и бедная студентка, и киноактриса, получившая «Оскара». Но студенткой, даже безумно красивой, не побахвалишься, а вот сумел завалить королеву тусовок или дочь нефтяного магната — ого, молодец!
