— Смотри, — сказал Андрей. — У них тут что, утреннее свидание?..
Они подходили к вязу. Вяз переливался золотом, золото подёрнуто было красною пеленою. Под вязом беседовали Демуров и мадам Окстри. Великолепнейшая была одета во вчерашнее платье, чего за ней сроду не водилось. Платье было цвета опавших листьев. Гимназисты уставились на преподов во все глаза, мадам повернула к ним голову и ласково улыбнулась.
— Доброе утро, мадам! Доброе утро, господин учитель!
— Прелестное утро, мальчики! Не до учёбы, верно? Гулять по берёзовым рощам, петь… Кипарисы осенью — non comme il faut[15], согласитесь!
Мадам указала на кипарисы, и Андрей шагнул к ней, дабы поднять уроненную перчатку, но на сей раз перчатка владелицу не покинула. Вторично обменявшись поклонами, расстались: преподаватели продолжили идиллическую беседу под кроною роскошествующего вяза, ученики направились в столовую.
В столовой, за угловым столиком, медитировал над булочками мистер Хендридж. "Серьёзная, однако, штука — магическое похмелье", — подумал Андрей, доставая тетрадку по алгебре. Алгебра, правда, была сегодня последней, но её следовало ещё и выучить — вчера-то не до уроков было!
— Дай списать, — сказал он Никите вполголоса.
— Нету, — сказал Никита.
— Да ладно тебе!
— Правда нету. Давай в обед сделаем. Чего-то я вчера… Да вчера никто ничего не делал, по-моему.
— Кондуита не хватит, — вздохнул Андрей. — Всю гимназию-то записать!..
Магический бодун и впрямь был нешуточен: увидев у кабинета словесности Андрееву группу, Хендридж задрал брови и, откашлявшись в бороду, осведомился:
— Господа? Я совершенно уверен, что сегодняшним утром моё время принадлежит четвёртому курсу!
Первокурсники захлопали глазами и вразнобой затвердили, что господин учитель… э-э… мг-м… вероятно, ошибается?.. У нас первой парой литература, господин учитель! Хендридж внимал; на лице у него было явственно написано сомнение в душевном здоровье толпившихся вокруг подростков. То же выражение пребывало и на ученических лицах, хотя сомневаться в адекватности преподавателя было явным нонсенсом!
Скопления учеников с преподавателем в центре наблюдались по всему этажу — и очевидно, что по всему корпусу. Назревал скандал — невозможный и непонятный. За пару минут до звонка в коридоре появился директор, и при виде директора народ утих. Директор был в курсе проблемы и на стороне преподавателей. С ядовитою иронией он объявил, что расписания занятий никто не менял, и поинтересовался, уверены ли господа гимназисты, что не позволили себе ночью неподобающего? После этого вопроса господа гимназисты покорно разошлись по классам, следуя чётким указаниям пришедших в себя преподов. Вид у преподов был гневный.
Звонок застал в коридоре только группу Андрея: растерявшиеся первокурсники не имели ни малейшего представления, куда им податься. Сомнения разрешил куратор, скандал пропустивший. Прошагав мрачною тучей по коридору, он навис над примолкшими воспитанниками и вопросил:
— Что происходит, господа?
Нет ответа.
— Господа!
Собрав остатки мужества, Андрей кинулся в омут:
— Мы не знаем, какой у нас урок, господин учитель.
— Я не ослышался, Карцев?
— Господин учитель…
Демуров глянул на часы, висевшие в простенке, и заявил:
— Оставим разбирательство! На урок — немедля.
— У нас должна быть литература, господин учитель, а мистер…
— Я с удовольствием разрешу вашу проблему! — загремел Демуров. — Сегодня — с полуночи — первое ноября! Понедельник! Ваш первый предмет — алгебра! Будут вопросы, господа? Сны дурные видели? Марш в кабинет!
"Крыша поехала, — думал Андрей, усаживаясь в кабинете математики. — Но у всей гимназии? У всех до единого?.."
— Раскрыли тетради на домашнем задании! — скомандовал Демуров и пошёл по рядам. Первым на его пути был Никита. Демуров заглянул в тетрадку и хмыкнул: — Похвальное рвение, Делик! Решили изучить грядущую тему самостоятельно? А что с минувшей?
Никита взирал на него с ужасом. Демуров, игнорируя его эмоции, перелистнул тетрадь и, явно удовлетворившись, перешёл к следующему столу. К этому моменту сидевший сзади Никиты Андрей успел сориентироваться в происходящем и перевернул страницы назад, мысленно почёсывая в затылке. Куратор посмотрел на вчерашние, второпях списанные примеры и не преминул заметить:
— Помарки, Карцев! Куда торопились? — но отошёл.
Класс спешно зашуршал тетрадками: ежели у дорогого учителя с головой не в порядке, пожалуйста! Вот вам то, что вы вчера проверяли! Никаких проблем, Фёдор Аркадьевич!
Закончив проверку, Демуров оглядел воспитанников. Воспитанники не прятали честных глаз и пребывали в тихом восторге: уроки на сегодня из семи человек сделали от силы двое.
Демуров вызвал Макса и задал вопрос из прошлой темы, тот же самый, что и вчера. Макс начал тихо, закончил уверенно; Демуров стоял с ним рядом и принюхивался. Элегия, имевшая место вчера, сегодня приказала долго жить: раздраконенный странным утренним происшествием, Демуров не стал открывать окно, а принялся злобствовать:
— Ну-с? Что за амбре, сударь, я ощущаю уже в двух шагах от вас?
Макс, воспрявший было духом, побледнел и напрягся.
— Праздновали вчера? Не слышу ответа! Кто ещё праздновал, господа? Вам не кажется, что в классе весьма душно? Не будем отнимать друг у друга время: пусть встанут те, кто вчера употреблял алкоголь.
Исчерпав запас молний, Демуров, дабы времени не терять, с кондуитом заморачиваться не стал (тут гимназистам, как выяснилось впоследствии, крайне повезло!) и объявил новую тему.
Темой были основные геометрические тождества.
Десятиминутная переменка миновала в молчании; первокурсники опасливо пошли на второй предмет по расписанию понедельника: физику. Никакой ошибки — фрау Бэрр их явление не удивило. Повторяя вчерашнее, фрау пренебрегла опросом. Всю пару народ изучал по второму кругу величины, характеризующие колебательное движение.
В молчании прошла физкультура, в недоумении — обед. Ближе к вечеру преподаватели подзабыли утренний скандал и впали в рассеянность. Последняя пара завершилась на полчаса раньше. На ужине преподаватели отсутствовали, зато гимназисты имелись полным составом — все до единого, благо размеры столовой это позволяли. Столовая гудела. Колька-Клаус размахивал руками, требуя внимания, и, наконец, влез на стол. Клауса приветствовали сдержанными аплодисментами.
— Господа! По поводу сегодняшнего дня! У кого есть соображения?
Соображения имелись у всех, и Клаус снова замахал руками:
— Позвольте мне! Господа! И дамы! Сдаётся мне, мы имеем во плоти праздник непослушания! Книжка такая есть — детская! Преподы наши, сдаётся мне, вчера круто перебрали! У них и сегодня — Хэллоуин! Что делать будем, граждане?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
