Быстренько нанизав полотно на штык и накинув пиджак обратно, я понял, что успел в самый раз — впереди по направлению нашей «атаки», из окопов стали раздаваться первые выстрелы. Забежав чуть вперед нашей несчастной цепи наступления, я встал и, высоко подняв винтовку с белым полотнищем, принялся им махать так, чтобы это было видно всем вокруг. Мне повезло, что командир был далеко от меня и не пристрелил нового саботажника сразу же. А еще больше повезло, что меня услышали, так как после артподготовки прошло достаточно времени для восстановления слуха.
Пока я размахивал флагом и призывал к себе удивленных бойцов, у меня в голове сам собой выкристаллизовывался план по превращению чистилища в рай. Понятно, что до такой стадии преобразования мне дело не дадут довести, но это было и не важно. Тут нужна была правильная цель и движение к ней. Результат же не должен был соответствовать цели, он заключался в количестве людей, которые смогут вырваться из духовного рабства инферно.
Шерман, сообразив, что я опять затеял какую-то авантюру, спросил:
— Ты уверен, что правильно делаешь?
— Зови народ! Я уверен только в одном: я воевать не буду и другим не позволю!
Друг обреченно согласился и даже вполне бодро стал звать народ ко мне. Я же с ходу начал антивоенную агитацию, забравшись на небольшой отвал земли. Времени было в обрез, но мои слова падали в уши людей, как семена в удобренную хорошим навозом почву:
— Братья по несчастью! Я не стану скрывать, что являюсь светлым ангелом, случайно попавшим сюда, в инферно. Если вы желаете вырваться из ада, я укажу вам единственно правильный путь. (Большинство согласно кивнуло). Я поведу вас против изуверств Извера и Завера! Некоторые из вас живут первый раз в этих мирах и, может, еще не понимают, что с ними произошло. Но может среди вас есть и восходящие из нижних миров, как Шерман? — я указал на приветственно махнувшего всем приятеля. Один дядька кивнул и подошел ближе. Я обрадовано заявил. — Вот два человека, знающих, что такое нижние миры и сделавших что-то доброе, что позволило им подняться оттуда. Если со мной что-то случится, они продолжат вести вас к свободе! А сейчас…
Договорить я не смог, так как послышался вопль:
— Ах ты, гад, сейчас я тебя, именем вождя… — при этих словах подбежавший и размахивающий пистолетом командир растянулся от подставленной кем-то подножки, а его выстрел ушел в небо, как в копеечку. Еще кто-то помог ему быстро освободиться от опасного оружия. Судя по всему, все прибывающий народ меня поддерживал и с ходу включался в нашу небольшую революцию.
Поскольку с линии обороны, куда была направлена наша атака, выстрелы прекратились, я скомандовал основной массе народа:
— Берите начальником этого гарного хлопца, — я указал всем на того мужчину, что назвался восходящим из нижних миров. — И быстро сматывайтесь в лес, пока снова не начали стрелять из пушек.
На самом деле я на ходу прикинул, что пройдет еще минут пять-десять, пока рассеется дым и пыль от выстрелов, да пока начальство поймет, что произошло, и даст артиллерии приказ стрелять. Вдоль передовой до ближайшего леса было метров триста, так что у нас был шанс скрыться из видимости от пушечного огня.
Однако в мои коварные планы не входило поспешное бегство, поэтому я, размахивая белым флагом, побежал к передовым рубежам противника. Что-то мне подсказывало, что там тоже сидели такие же горе-вояки, что и у нас в штрафбате.
Дело революции чуть было бездарно не заглохло, когда я, воодушевленный собственным порывом, выскочил на бруствер передовой линии обороны и громко заорал примерно те же слова, что так хорошо сработали минуту назад. Навстречу мне выскочил злой дядька и, крикнув что-то типа, какое я нехорошее насекомое, выстрелил в меня из пистолета. И опять мне помогла моя дурацкая везучесть: в азарте я гарцевал по брустверу, и в тот момент, когда этот бармалей стрелял, я обернулся на его ругательства. При этом моя нога попала в пустоту окопа, а за ней и я ушел с линии огня командира.
Правда, не совсем, и это «не совсем» сразу же сделало из меня национального героя. Слегка оцарапанный пулей, я снова встал с показательно кровоточащей рукой и продолжил свою агитацию за лучшую жизнь и смерть. Спасибо Шерману — он не бросил меня и в трудный момент обезоружил нападавшего.
Я не ошибся в своих предположениях, и вскоре уже немалая группа вооруженных людей сопровождала нас с Шерманом до опушки леса. Только уже там, в густой темной чаще, до меня стало доходить, что моя совершенно дикая авантюра осуществляется. Первой задачей было увести людей из под огня орудий. Поскольку артиллерия была здесь хилая и примитивная, это было вполне возможно. Я, не останавливаясь, прогнал отряд повстанцев еще с километр и только потом решил остановить марш-бросок, для того чтобы осмыслить ситуацию.
При беглом подсчете выяснилось, что всего беженцев около семидесяти человек. Причем все были вооружены винтовками и некоторым количеством патронов. Каким бы авантюристом я не был, мне было понятно, что всех этих людей нужно кормить, одевать и давать им спать в человеческих условиях. Поэтому я не стал разыгрывать из себя очередного диктатора по типу Робин Гуд — Стенька Разин, а решил посовещаться с народом.
Собрав всех вокруг себя на лесной поляне, я им кратко объяснил, где мы находимся, и что является основной целью. Народ отнесся к моим речам неоднозначно. Большинство явно горело желанием вернуть все свои пламенные чувства обратно диктаторам, и только с десяток человек поняли меня сразу, согласно кивнув на мое предложение заботиться друг о друге и не причинять зла ближнему.
Согласие нашли на том, что надавать по рогам чертям-диктаторам за их издевательства над народом не противоречило делу освобождения душ из плена инферно. Причем делать это надо было немедленно, пока воюющие стороны не сообразили, что их передовые линии не уничтожены врагом, а просто сбежали с поля боя, и пока для нашего отряда еще не стала ребром проблема продовольствия.
Для разработки плана действий я выбрал несколько человек, знакомых с местностью и предположительным нахождением диктаторов. Как выяснилось, насчет Завера данные были самые противоречивые. Поэтому решили разобраться с Извером — благо, среди повстанцев нашелся один репрессированный военачальник этого диктатора.
План был прост, как валенок: мы быстро обходим позиции и ударяем по лагерю диктатора с тыла. По данным нашего осведомителя, военные маневры и построения чертей были до банальности примитивны и однотипны, а главное, без особой организации охраны. Как же мне все это было до боли знакомо — ведь основной их целью было даже не борьба друг с другом за территориальное влияние (хотя и это приветствовалось), а бесконечное издевательство над угодившими под их власть горемыками.
Наш военспец был настолько хорош, что даже здесь, в лесу, мог рассчитать, сколько нужно огибать позиции Извера, чтобы к ночи попробовать захватить лагерь. Единственное, что могло спутать планы — это наступательное продвижение войск. Однако, по словам нашего осведомителя, обычно это делать не спешили, смакуя каждый этап военной жизни.
На мой вопрос, какова в остальном жизнь воюющих государств, повстанцы объяснили, что оружие откуда-то ввозится или покупается, все невоенное население нещадно горбатится на полях, чтобы прокормить армию и полицию. По этим же полям и деревням вечно проходят бои то за освобождение, то за оборону. В общем, чертям удалось создать идеальную обстановку ужасной жизни. Единственным, правда не очень веским, утешением было то, что жизнь, в среднем, была здесь недолгой — но это уже не было для меня новостью после пары посещенных миров.
— А что? — несколько воодушевился я перспективой. — Если Извера спихнуть, то можно вполне республику устроить. Прокормить себя сможете, а армию Завера морально разложите — от него все подданные сами начнут к вам бежать.
И все-таки, заметив, что у части бойцов глаза заблестели нехорошим огнем праведной мести, я снова стал их предупреждать, бубня, как занудный учитель нерадивым ученикам:
— Только учтите: любая агрессия, направленная против людей, месть, зависть, навязывание своей воли и прямое насилие работает на руку тем же Заверам и Изверам! Даже борясь с насилием снаружи, но позволяя ему процветать внутри себя, вы все равно будете проваливаться от раза к разу глубже и глубже в пропасть инферно. Поэтому воспользуйтесь этим случаем, чтобы подарить людям хоть что-то хорошее.
В себя меня привел рывок за оставшийся рукав. Это Шерман решил остановить мои нравоучения, пока они не возымели противоположный эффект на слушателей:
— Слушай, Чегевара местного посола, ты лекции нам до вечера тут читать будешь? И так уже всем ясно, что каждый идет в бой за свою душу!
