роман поэмою…»
(Белинский. VI: 220).
Несмотря на то, что Некрасов начинает «Карпа Пантелеича…», стилизуя его под эпос, он явно ориентируется на другую художественную природу. О Карпе Пантелеиче говорится: «…к несчастью, и слабость ⁄ Также имел он великую: в карты играть был безмерно ⁄ Страстен» (I: 440). Несчастье индийского принца Наля произошло из-за его необузданной страсти к игре в кости; как указывает Э. М. Жилякова, «Жуковский вводит в повесть мотив игры как выражение судьбы человека на весах между человечностью и духовным забвением и мотив судьбы»[628]. У Некрасова тема страсти к картам выглядит пародийным переосмыслением темы эпической поэмы. Вместе с тем, характеристика героя как страстного картежника указывает на гоголевских «Игроков»[629] и на сатирическое переосмысление темы карточной игры, так же как в стихотворении «И скучно, и грустно!»[630] (1844) (I: 409), сатирическом перепеве стихотворения М. Ю. Лермонтова «И скучно и грустно» (1840). В стихотворном произведении, пародирующем эпическую поэму Жуковского, заметны навыки фельетониста и водевилиста, для которого обращение к гекзаметрам всего лишь усиливает комический эффект.
Нетрудно реконструировать точку зрения Плетнева. Выход «Наля и Дамаянти» Жуковского, его опыты переводов и размышления об эпосе были крупными литературными событиями 1840-х гг. Если время для их осмысления еще не настало, то высокая оценка поэтических достоинств была всеобщей. В этом контексте стихотворная пародия журналиста и автора «коммерческих» произведений, чьи первые стихи когда-то получили благословение Жуковского, в глазах Плетнева могла выглядеть отчасти как поделка для любителей невзыскательного юмора, в большей степени – как проявление непонимания значения этой книги и этого поэта, как подражание Белинскому, который, по мнению Плетнева, подходил к художественному произведению с предвзятыми требованиями, как жест неуважения и насмешки.
Отзывов Плетнева на «Карпа Пантелеича…» нет. Логично думать, что этот текст и его автор были ему известны; если и нет, в пародийно-сатирическом, откровенно «легком» произведении Некрасов продемонстрировал именно то, что для Плетнева определенно было «под чертой».
§ 9. «Дедушка Крылов» (1845): умолчание как форма критической оценки
9 ноября 1844 г. умер И. А. Крылов. 13 ноября состоялись многолюдные похороны литератора, любимого всем Петербургом. Очень скоро стали выходить его биографии. Одна из них, сразу сочтенная современниками наиболее авторитетной, принадлежала Плетневу[631].
Еще одна из биографий Крылова, вышедшая без подписи, была написана Д. В. Григоровичем по заказу Некрасова[632]. 31 марта в № 4 «Отечественных записок» (отд. «Библиографическая хроника») была напечатана анонимная заметка Некрасова «Библиографические журнальные известия» информационно-рекламного характера. Заметка извещала о выходе в свет первой части альманаха «Физиология Петербурга» и скором выходе в свет книги «Дедушка Крылов» (XIII-1: 42–43). 12 апреля 1845 г. в № 14 «Литературной газеты» появилась анонимная статья Некрасова «Дедушка Крылов. Книга для подарка детям. С портретом Крылова и картинками, изображающими сцены из его жизни. Картинки рисованы г. Агиным; литографированы во французской литографии Поля Пети. Санкт-Петербург. В типографии К. Крайя. 1845. В 16-ю д. л. 108 стр.» (XI-1: 206). Статья представляла собой саморекламу книги – прекрасного подарка к наступающему празднику Пасхи (пришедшейся в 1845 г. на 15 апреля).
Плетнев, судя по его переписке, знакомился с новыми книгами и статьями, посвященными Крылову. Он писал Гроту:
«Но никто не умел заметить, что только в моей статье Крылов явился живьем, а у других это просто мертвячина» (Грот – Плетнев. II: 455; письмо от 25 апреля); «Конечно, хорошо историку знать непосредственно лица, о коих он писать намерен. И вот почему я считаю за счастие, что знаю Карамзина, Батюшкова, Гнедича, Крылова и прочих современников. Но, признаюсь, теперь это мудрено сделать. Тогда не было ни пьяниц, ни лавочников между литераторами; а теперь как прийти к Кукольнику, Краевскому, Полевому? Да и нужны ли они для истории?» (Грот – Плетнев. II: 462; письмо от 2 мая).
В этих рассуждениях сказались и основные установки Плетнева – критика и биографа (личное знакомство, ориентация на определенный круг литераторов и читателей), и жесткая негативная оценка «торгашеского», «промышленного» направления, к которому Плетнев относил и Некрасова. Не вдаваясь в предположения, читал или нет Плетнев это издание, оперативно выпущенное и рекламированное, констатируем, что выпуск заказной книжки, написанной молодым автором, и рекламная статья в газете могла лишь укрепить Плетнева в оценке Некрасова как малообразованного издателя-«промышленника», ищущего в литературе только свои выгоды.
§ 10. Оценка альманаха «Физиология Петербурга» (1845)
Альманах «Физиология Петербурга» (1845), изданный два года спустя после выхода «Статеек в стихах, без картинок», стал заметным литературным явлением. Он оценивается в истории отечественной литературы как одно из самых замечательных изданий XIX в. и одна из крупных удач Некрасова-издателя. Выход издания был встречен пространными и эмоциональными критическими статьями «Северной пчелы» и «Литературной газеты». Видную роль сыграли критические статьи об альманахе, написанные самим Некрасовым[633] и популяризирующие мысли Белинского.
Рецензия Плетнева на альманах была очень немногословной:
«Книга начинается вступлением, в котором между прочим сказано (стран. 25): “Что касается лично до составителей этой книги – они совершенно чужды всяких притязаний на поэтический талант: цель их была самая скромная — составить книгу в роде тех, которые так часто появляются во французской литературе, и, заняв на время внимание публики, уступают место новым книгам в том же роде”. Названия этих уступчивых статей, написанных с целию столь скромною, суть следующие: 1. Петербург и Москва; 2. Петербургский Дворник; 3. Петербургские Шарманщики; Петербургская Сторона; 5. Петербургские Углы. Под каждою статьею означено имя ея составителя так: 1. В. Белинский; 2. В. Луганский; 3. Д. Григорович; 4. Е. Гребенка; 5. Н. Некрасов. Если и чисто-ученый труд без художнического в литературном отношении таланта редко чего-нибудь стоит; что же без него значит труд чисто-литературный?»[634]
Суждение Плетнева направлено против Белинского, заявляющего о ценности и пользе беллетристики и «обыкновенных талантов». Полемическая заостренность слов Плетнева достаточно явная: Белинский разделяет таланты на великие и «обыкновенные» – Плетнев говорит об отсутствии «поэтического», то есть крупного художественного таланта как отсутствии таланта вообще. Именно эта оценка дана «составителям» книги, перечисленным им. Таким образом, Некрасов, как и другие, выступает в рецензии Плетнева как автор «без художнического в литературном отношении таланта» – за счет полемической заостренности эстетической декларации. И, поскольку Некрасов является редактором альманаха, к нему относится оценка целого труда.
§ 11. Оценка «Петербургского сборника» (1846)
Двойственная оценка Плетнева содержится в его письме к В. А. Жуковскому, написанном в феврале 1846 г. Плетнев пишет:
«Верно вам пришлет Соллогуб “Петербургский сборник”. Там есть Достоевского
