“Современник” оставался моею собственностью и чтобы по миновании десяти лет, буде найду необходимым, я снова принялся за редакцию моего журнала»[652].
Сходное дистанцирование от Некрасова, в реальности занявшего самое близкое положение к журналу, прочитывается в письме Плетнева к С. П. Шевыреву от 1 ноября 1846 г.:
«Я был бы бессмыслен, если бы не сдал “Современника” не только многоречивому Никитенке, но даже Некрасову»[653] (курсив мой. – М.Д.)
История передачи журнала подробно освещена в некрасо-воведении и, в частности, в монографии Б. В. Мельгунова[654]. Несомненно, что Плетнев утомился и убедился, что издание его разоряет, тогда как сдача журнала в аренду обещала ему доход. Но сугубо материальная сторона видится недостаточным объяснением. Для Плетнева, человека литературного, вероятно, было тяжело ощущать свою невостребованность и чужеродность в том качестве, в каком он привык существовать в литературе. Кроме того, за упорной неприязнью, отчуждением и подчас принижением, подчас замалчиванием имени Некрасова видится если не признание исторической закономерности, то осознание исторической неотвратимости явления «Некрасов».
Передача журнала в руки новой редакции не означала полного отчуждения Плетнева. Один из примеров его сотрудничества в обновленном «Современнике» рассмотрен в статье Н. Б. Алдониной[655].
При необходимости контактов с редакцией Плетнев, по-видимому, обращался к Панаеву (Грот – Плетнев. II: 381, 407, 411, 424)[656]. Однако Некрасов безусловно существовал для него как деловой партнер (Грот – Плетнев. II: 573, 576, 584). По проекту «обязательного соглашения» – условия Д. В. Григоровича, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, А. Н. Островского с редакцией «Современника» (XIII-2: 241–244), – «в отсутствие» Некрасова «суммы журнала будут храниться у П. А. Плетнева, – и употребляться не иначе как на расходы по журналу чрез лицо, доверенное г. Некрасовым» (XIII-2: 244). Ввиду того, что Некрасов в середине 1850-х пережил тяжелую, долго не диагностируемую болезнь и в 1855 г. составил завещание (XIII-2: 311), можно предполагать, что в случае неблагоприятного для себя исхода обстоятельств Некрасов рассматривал расстановку сил в редакции при долгосрочном участии Плетнева и обсуждал с ним такую возможность (XIV-2: 7). В августе 1862 г. разговор о заведовании редакцией журнала был возобновлен уже по инициативе Плетнева (ЛН. 51–52: 435), оставившего, впрочем, свои планы из-за тяжелой болезни.
§ 14.1856–1859 годы
19 октября 1856 г. вышли «Стихотворения Н. Некрасова» (М., 1856). В его биографии и в литературном процессе XIX века это поворотный момент. Отныне на долгое время имя Некрасова подразумевается в числе первых при разговоре о поэзии, оспариваются ли или подтверждаются его личные поэтические достоинства.
Оценка Плетнева косвенно просматривается в письме к нему А. В. Никитенко от 19 ноября 1856 г. о «Стихотворениях Н. Некрасова»:
«Их разобрали в книжных лавках нарасхват, так что даже мне назначенный экземпляр чуть ли не продан книгопродавцем. Что же это значит? – Спросите вы. Ведь Некрасов не Бог знает какой поэт. Это значит, что поэзия сама по себе, а некоторые современные идеи для многих сами по себе. Много ли от этого выигрывают искусство и истинная образованность – это другой вопрос. Впрочем, Некрасов – человек не без дарования»[657] (курсив мой. – М.Д.)
Если предположительно считать, что фраза: «Что же это значит? Ведь Некрасов не Бог знает какой поэт», – могла бы быть произнесена Плетневым, то за ней стоит все-таки оценка «поэт». Это большой шаг к признанию в сравнении с событиями десятилетней давности.
26 февраля 1859 г. Плетнев письменно обращается к И. И. Панаеву и Некрасову по поводу их просьбы об уменьшении арендной платы за «Современник».
«Я не забываю, и первый готов сказать во всеуслышание, что этим счастием, этою славою и этим могучим влиянием на публику Вы обязаны единственно себе, своим трудам и особенно блестящим талантам своим»[658],
– пишет он обоим издателям. Хотя это признание не дает понять, имеет ли в виду Плетнев «талант» художника, все же «талант» (притом «блестящий») признается в обоих издателях. Едва ли можно приписать его фразу одной форме вежливости. Письмо написано еще из Петербурга, но Плетнев уже болен, и дальнейшие, последние свои пять лет он проживет в Париже. Как представляется, последняя оценка Некрасова как человека, наделенного «талантом», есть признание добросовестным читателем и критиком исторической реальности, мало понятной и мало симпатичной ему лично, но очевидной.
* * *
Кратко подведем итоги. В научный оборот введена рецензия Плетнева на книжку «Баба-Яга, Костяная нога». Анализ отзывов Плетнева о литературной деятельности Некрасова дополняет сложившиеся представления о восприятии Некрасова современниками и о полемике вокруг его художественных и издательских опытов. Дополняет и представление о самом критике, который декларировал отказ от полемики и «тихий тон» беседы, но в полемике вокруг некрасовских произведений высказался принципиально и последовательно. Обращение к оценкам Плетнева с учетом их контекстуальных связей позволяет проследить динамику литературного процесса середины XIX в.
Глава VI
Фельетонная критика коммерческих изданий
1. Актуальные аспекты проблемы
§ 1. Общий характер эмпирического материала
Отдельной главы заслуживает анализ отзывов, принадлежащих О. И. Сенковскому («Библиотека для чтения») и Ф. В. Булгарину («Северная пчела»)[659]. «Северная пчела» была «газета политическая и литературная», а «Библиотека для чтения», которую издавал и редактировал выдающийся филолог и много пишущий журналист О. И. Сенковский, – «журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод». Оба издания имели репутацию коммерческих изданий, а так как «Северная пчела» была проправительственным изданием, которое направлялось III Отделением, то понятие «продажности» в отношении этой популярной ежедневной газеты имело двойной смысл. С другой стороны, борьба за подписчика в принципе неотъемлема от коммерческого интереса (если рассматривать жизнь периодического издания, а не разового благотворительного). Некрасов – лицо, обретающее определенную репутацию в литературном мире, – осознавался Сенковским и Булгариным как конкурент.
Часть выявленных отзывов Сенковского и Булгарина являются выдержками из фельетонов и не содержат аргументированных суждений о художественных достоинствах произведений Некрасова. Но эти отзывы традиционно включались в обзоры библиографии литературы о Некрасове как относящиеся к прижизненной критике. То есть, широкая масса читателей, литераторы, библиографы и историки литературы относили этот историко-литературный материал к области литературной критики, хотя и с оговорками о ее публицистическом, идейно-политическом или коммерческом, развлекательном характере.
Следовательно, представляется актуальным:
Во-первых, прояснить: в какой мере Некрасов-журналист («литературный промышленник») в критических суждениях этого периода вытеснил Некрасова – поэта, драматурга, прозаика, фельетониста и критика; в каких отношениях находились литературная репутация – и эстетическая оценка литературного дарования; проследить, насколько адекватной творческому росту Некрасова была
