прежде чем спросить: — Ника, ты не можешь уснуть?
В голосе Анны звучали деликатность и нежность, но я не могла позволить этому коснуться меня. Я чувствовала раны там, где она искала мои глаза. Я чувствовала шрамы, которые постоянно кровоточили. Вместо снов я видела кошмары с темными комнатами, запахом кожаных ремней. Я понимала, что должна быть умницей.
Я подняла голову и посмотрела Анне в глаза. Затем растянула губы в синтетической, пластиковой улыбке.
— Анна, все в порядке, не волнуйся. Иногда я правда долго не могу заснуть, но это пустяки, не проблема.
Хорошие дети не плачут. Хорошие дети не болтают. Хорошие дети прячут свои синяки и лгут только тогда, когда их об этом просят.
Я уже давно не ребенок, но живущая во мне девочка по-прежнему лопотала тем писклявым голоском.
Анна погладила меня по голове.
— Ты уверена?
Мысленно я уцепилась за ее жест как за спасательный круг. Этой ласки достаточно, чтобы разорвать меня на куски. Я кивнула, пытаясь улыбнуться естественнее. Анна заварила себе ромашковый чай. Я отказалась, когда она предложила мне чашку. В конце концов я решила пожелать ей спокойной ночи и побрела наверх.
Я добралась до своей комнаты и потянулась к дверной ручке, как вдруг меня остановил голос:
— Я знаю, почему ты не спишь.
Я застыла на месте, уставившись пустыми глазами в дверь. У меня нет сил противостоять ему. Наконец я обернулась и посмотрела на него потухшим взглядом человека, который лично знаком со своими демонами и готов представить их всему миру.
— Ты единственный, кто не знает.
Окутанный тенями Ригель наблюдал за мной, стоя на пороге своей комнаты. Он опустил голову и сказал:
— Ошибаешься.
— Нет, — резко прошептала я.
— Да.
— Тебя она любила! — прохрипела я.
От сухости першило в горле. Вдруг я поняла, что мои кулаки сжаты, а волосы закрывают лицо, видимо, потому что я мотнула головой. Эта реакция испугала меня. Вот до чего дошла моя смиренная душа, поддавшаяся страху.
Проклятые воспоминания. Во всем виновата Она, оставившая трещины в моем детстве и в детстве многих других. Не искалечившая детство только Ригелю, звездному мальчику.
— Ты никогда не мог этого понять.
Мне хотелось возненавидеть себя за то, что я чувствовала с ним связь и позволила ему завладеть своими мыслями. Я желала испытать сладкую агонию ненависти к себе.
Зачем я позволяла ему смотреть на меня, такую хрупкую, покрытую царапинами, скрытыми от посторонних глаз, и пластырями? Нет, ему этого никогда не понять.
Войдя в свою комнату, я закрыла дверь, надеясь оставить снаружи боль. Если бы эта защита сработала!
Я загоняла боль поглубже и не выпускала на поверхность. Закрывалась от нее улыбкой.
Ложилась спать и не знала, что завтра-послезавтра каждый из моих щитов разлетится в щепки.
Глава 21
БЕЗ СЛОВ
Нет средства, которое могло бы залечить рану души.
В тот день шел дождь.Небо казалось листом грязного металла, а абрикосовое дерево в саду источало такой сильный запах, что он проникал даже в дом.
По дому разносился звонкий голос Асии. Далма принесла торт — в благодарность за присланные Анной красивые цветы, а Асия зашла к нам по дороге из университета и теперь болтала со всеми в гостиной. Со мной она даже не поздоровалась.
Асия принесла миндальное печенье, которое любил Норман. Оставив сумку на диване, а куртку на вешалке, Асия вошла в кухню, где мы с Анной готовились к чаепитию.
— Асия! — Анна поцеловала ее в обе щеки. — Как прошел день в универе?
— Скучно, — ответила она, садясь за кухонный стол.
Я опустила руку, поняв, что она не ответит на мое приветствие.
Норман пришел, когда все уже расселись в гостиной. Он остановился, чтобы со всеми поздороваться, пока Анна ставила на поднос дымящийся чайник. В этот момент кто-то позвонил в дверь.
— Ника, отнесешь его на стол? — спросила она, прежде чем пойти открыть дверь.
Далма спросила, ждем ли мы кого-нибудь еще. Я понятия не имела, кто это мог быть. Среди звона чашек и болтовни я услышала мужской голос:
— Миссис Анна Миллиган?
Через пару секунд в прихожей послышались шаги. Незнакомец вошел в дом, и я с удивлением услышала, как Анна заикается в замешательстве. Норман встал из-за стола, и я тоже. В дверном проеме гостиной появился высокий хорошо одетый мужчина с непроницаемым выражением лица. Я никогда не видела его раньше. На нем был пиджак, плотно облегавший его узкие плечи, под ним угадывались подтяжки, галстука не было.
Все вопросительно смотрели на него.
— Извините за вторжение, — сказал он, поняв, что он не единственный гость. — Жаль беспокоить вас в столь приятный момент, но я не отниму у вас много времени.
Судя по первым словам, этот господин пришел к нам не на чай, а по какому-то делу.
— Простите, вы кто?
— Норман, — пробормотала Анна, — это… мистер…
— Вы мистер Миллиган! — догадался мужчина. — Здравствуйте! Сожалею о своем визите, но я к вам ненадолго. Отвлеку буквально на несколько минут.
— Слушаю вас!
— Я хотел бы поговорить не с вами, — сказал мужчина, — у меня есть несколько вопросов к юноше и девушке, которые здесь проживают.
— К кому, простите?
— К вашим будущим приемным детям, мистер Миллиган. — Мужчина окинул взглядом гостиную. — Они дома?
Повисла тяжелая тишина. Затем Асия и Далма повернулись ко мне.
Я стояла в оцепенении и едва дышала.
Глаза мужчины теперь были прикованы ко мне.
— Это она? Девушка, которая здесь живет?
— Но что вам от нее нужно? — спросила Анна, вставая перед ним.
Мужчина проигнорировал ее, продолжая обращаться ко мне.
— Мисс Довер, я хочу задать вам несколько вопросов.
— Итак, — отрезал Норман, — кто вы и что делаете в нашем доме?
Мужчина перевел холодный взгляд с меня на Нормана, потом полез в карман и, вытащив блестящий значок, произнес:
— Детектив Ротвуд, мистер Миллиган, департамент полиции Хьюстона.
Все уставились на него в изумлении. — Чччто? — пробормотал Норман. — Должно быть, произошла какая-то ошибка, — сказала Анна, — зачем задавать вопросы? — Ригель Уайльд и Ника Довер, — прочитал мужчина на бумажке, которую тоже вынул из кармана, — проживают в доме сто двадцать три по Бакери-стрит с Анной и Норманом Миллиганами. Адрес верный. — Детектив Ротвуд убрал бумажку и снова
