Как-то к Ване подошли двое, из соседнего корпуса. Этих Климов не знал. Их поставили на обеспечение недавно. Откуда они прибыли, Иван тоже не знал.
— Ты в этом крыле «киндерами» рулишь? — Спросил один из них, сухопарый, длиннорукий увалень.
— Кем? — Не понял Ванька.
Пацаны были старше его, года на два. Примерно, лет тринадцати-четырнадцати. В доме это было основанием причислять себя уже к повзрослевшим, видавшим виды «парням».
— Ты чё, я не понял? — Позёрски крутанулся второй, видимо срисовав с кого-то блатняцкие движения. — Ты чё, лоха из себя строишь?! Старшак, ты здесь?
— Ну, да. Приглядываю за малышнёй…
— Приглядывает он. — Зло сплюнул вертлявый.
Всё лицо его, начиная со лба и кончая подбородком, было усыпано юношескими угрями.
— Где налог с картинок? Почему не отвечаешь за кассу? А?! Старший?
— Какая касса? Что за налог? Какие картинки? — Оторопело произнёс Климов.
Волна нехорошести расходилась от этих старшегодков. Прямую агрессию Ваня ещё не умел считывать. Это было его первый опыт.
— Ты чё здесь «дурку» включаешь?! — Вскинулся ужом угрявый. — В бубен захотел?
Он угрожающе надвинулся на Ивана, но длиннорукий его осадил:
— Подожди, Хвощ, не кипиши… — Он обратился к Ивану. — Я вижу, ты нормальный пацан. Мы здесь недавно… С Маяка нас перевели. Слышал, про такой интернат?
Ваня кивнул. Детский дом имени Маяковского был славен тем, что содержал «трудных» детей. Обращение там к таким было соответствующее, и даже в перестроечные годы, никто из управленцев не пытался замазать действительность. Дом этот называли по разному: «гестапо», «Освенцим» или проще того, «дурдом». Его показывали по телевизору, но порядка от этого, больше там не стало.
— Мы тут зырим, как вы тут живете, и гребу даёмся. Порядка никакого… — Продолжал увалень, панибратски положив Ване на плечо. — Анархия, мля… Салажня старшаков чуть ли, не на хер посылает. Что за дела, братуха?! Тебя, кстати, как обзывать-то?
— Клим… Ваня Климов.
— А я на Дрозда откликаюсь. Это вот, Хвощ… Так я о чём, Клим… Порядка, тута никакого. Никакой системы, каждый сам по себе. Бардак, просто, мля… Что за дела, Клим?
— Какая, должна быть система?
— О-у, как запущено… Система, брат, которая учит уважению и дисциплине. — Улыбнулся Дрозд произнесённым умным словечкам. — Видишь… Кожа на кулаках содрана. А знаешь почему? Объяснял одному тупоголовому барану, что без нужного порядка, он человеком не станет. Не сразу понял… Пришлось, более доходчиво разжевать.
Он опять продемонстрировал содранные фаланги. Угрястый зашёлся глумливым смехом.
— Ну, не понимает человек… — Продолжал улыбаться Дрозд. — А мы с Хвощём любим понятливых. Там на Маяке, Клим, всё расписано чётко и строго. Пока ты салага, — терпи и отдавай! И я был п…дюком, бросал на бочку. Думаешь, мне обидно не было? Было! А что поделаешь, не мы законы придумали, и не нам их отменять. Зато счас моё время — брать, и я возьму, даже, если все грабки разобью. Скоро сюда с Маяка Гнашу переведут… Тюрю… Правильные пацаны. Мы здесь порядочек быстро нарисуем. Да, Хвощ?!
— Базар нужен!
Дрозд со значением выкинул указательный палец.
— Соседний блок уже темой задышал. Тот лоховатый старшак, которому по репе настучал, сразу вдруг всё понял и исправился. Счас складчину малюет… Ноу проблем. А мог ведь сразу въехать и пальцы не гнуть. А, Клим? — Дрозд добродушно приобнял Климова.
— От меня что нужно? — Глухо произнёс Ваня. Он давно всё понял, хоть и отказывался в это верить. Рассказы о том, что где-то старшегодки отбирают всё у маленьких, были чем-то далёким, невероятным, как из другой галактики.
— О-о! — Обрадовался Дрозд. — Вот это уже деловой подход. Видишь, Хвощ… Пацан-то врубалистый. А ты наезжал…
То, что поведал дальше Дрозд, не оставляло никакой надежды на нейтральный исход в конфликте, между добром злом. Ване шёл двенадцатый. У него был мягкий, незлобивый характер, острый ум и цепкий язык. Он понимал, что времена уже не те… Видел, что изо дня в день интернат опускается, но сейчас он просто органически почувствовал, что не сможет противостоять этому… Чужеродному. Наверное, потому что не догадывался, что чужеродное, является по сути, привычно родным, разве что на время забытым. Низвергнутое с пьедестала сильной волей, оно не разбилось и не погибло. Оно, всего лишь отползло в тёмный чулан, где выжидало своего часа. А сейчас стало выползать, обволакивая и пропитывая всё вокруг.
— Всё просто. — Бубнил, объясняя Дрозд. — Старшаки подчиняются «буграм». Выше их для вас никого нет. Воспиталки, педагоги, учителя, тьфу… Всё это шняга. Это не люди. Это мусор. С ними можно огрызаться и плевать им под ноги. Они «вертухаи» и не достойны уважения, запомни! Для вас старшаков, авторитеты только мы — «бугры». Нам — смотреть в рот, слушать и делать, что скажем…
Сказанное никак не вязалось с Ваниными представлениями. Многих из педагогов он уважал, хотя порой, в силу характера, посмеивался и зубоскалил над ними. Правда, сейчас из старой гвардии почти никого не осталось.
— Старшаки берут себе в пристяжь кого захотят, из своей же группы. «Шестерня» помогает им собрать складчину с «молодых и киндеров». Складчина идёт в «общак» к буграм. Те собирают совет, и решают по справедливости, сколько отдать на «возврат». Вроде бы всё… Просёк тему?
— Картинки, — это конфеты и шоколадки?
— Ты быстро схватываешь, старшой. — Похвалил Дрозд.
— Что ещё складывать на совет уважаемых бугров? — С иронией спросил Ваня.
Деловитый Дрозд не заметил издёвки в голосе Климова, и с воодушевлением, продолжил:
— С киндеров только картинки. Если у кого днюха, одну вторую «тортилы» (торта) нам, остальное себе. С «дачками» также. Сам, наверное, знаешь. Бывает, «папики» приезжают на смотрины. Кого забирают, а кого одаривают… Так вот, любые дачки — нам. А совет разберётся…
— Вся власть Советам?
— Чего?
— Ну… Лозунг такой был. У большевиков.
Дрозд с любопытством поглядел на Климова. Лицо того было неизменно серьёзным, и лишь в глазах едва мелькали озорные смешинки.
— Ты, давай, не умничай, старшой! Скоро праздники. Подгонят сладенького… Назначай из группы сборщиков. Складчину — в пакет. С картинками подойдёшь сам. От меня зайдут, проводят… Давай, старшак, не облажайся! Второй раз так, объяснять не буду.
Дрозд хлопнул Климова по плечу и, скособочившись, побрёл по коридору. Вслед двинулся прыщеватый Хвощ, пытаясь походкой произвести впечатление. Похоже, выпендреж компенсировал ему наличие интеллекта. «Две залётные мухи, — думал, глядя на их спины Ваня. — А сколько заразы от них. Может, лучше мухобойкой?» Драться он не умел, да и не учился этому. Ваня всегда считал: мозги плюс, хорошо подвешенный язык, подбирают ключ к любой неразрешимой ситуации. Но тут, похоже, требовались именно кулаки. А что если… Поднять ребят?
До сих пор, он вёл свою группу. Умел и знал, как подойти каждому, что сказать и как всё завертеть. У него получалось, и старшим его выбрали взрослые не просто так. «Сплотить, и всей дружиной выступить против этих двоих. Пусть они старше и сильнее. Но их двое, а нас двадцать, даже если десять откажутся…» Насколько он ошибался, выяснилось позднее. Вечером, в спальнике. Перед сном, как обычно.
— Они не одни, Клим. Дроздов и Ховащевский на Маяке чморями ходили. А здесь подняли голову. Да ещё подмяли под себя целый корпус. А почему, знаешь? — Кричал с соседней койки Мишка Лось.
— Ну и почему?
— Да потому что им физрук подпор даёт. Поддерживает, сука…
— Ашот?
— Ашот уже давно свалил. Он сдал дела. И сдал своему брательнику, который, то ли сидел, то ли привлекался. Но морда ещё та…
В разговор вступило несколько глоток. Спальное помещение наполнилось оживлёнными репликами.
— Сам гадом был, да ещё братца поучает за чаем. Опытом делится…
— Дроздов Димке Шитову губу разбил. Так этот Ашотов приползень Димку в подвал на час закрыл. В наказание.
— Там ещё и Хвощ махался с кем-то. Но их не трогают, а гнобят наших. Кричат: «Не обижайте новеньких!» Суки…
— Тише, пацаны! Не все сразу. — Осёк гул голосов Ваня. — Что будем делать? Оборотку дадим залётным?
— Клим. Ты не всё знаешь. — Подал голос, после некоторого затишья, Мишка. — Маяк весь разворовали. Директор смылся. Остальные под следствием. Тамошних пацанов раскидывают. Часть сюда к нам. А часть, на Лесную.
— Ты хочешь сказать…
— Вот именно. Теперь их будет не двое. И плюс новый физрук с ними. А этот стучит обо всём Лохматому.
— Дерику?
— Кому же ещё. Думаешь, он не знает. Он рад этим порядкам. Сволочь. Вся вонь оттуда…
Неожиданно мнение голосов разделилось.
— А что пацаны, нормальный порядок. Бугры часть возвращают. А потом, и мы скоро… Также будем.
