ознобом приходит гордость,
а вы и не верили. Пацан погреб голышом, посреди ночи, все ради того, чтоб подрочить в тишине и покое. Полная крейза.
Когда будем завтра поднимать якорь, я ткну пальцем в сторону мыса и расскажу все папе: «Я, кстати, сплавал на веслах и посидел там сегодня ночью, почилил чуток, выпил пивка, надо же пользоваться летними вечерами на полную катушку», а он на это, может, поворчит, мол, «в другой раз скажи, я с тобой прокачусь», а еще, может, достанет карты или предложит посмотреть вместе сериальчик.
Или вовсе не поверит? А оставлю-ка я банку из-под пива и упаковку от чипсов там, у камня, чтобы с воды было видно. Выставлю большой палец, и потом такой: «Ой, это я мусор ночью забыл убрать. – Что-то типа того, нагло так. Ну он и спросит, а я ему: – Да я на веслах сделал кружок, посидел на скалах, почилил маленько».
Лодка подо мной скребет обо что-то – камень. Я оборачиваюсь, из тени выступила серая, изъеденная трещинами скала. Еще пара гребков, теперь опускаю весла и разворачиваюсь, чтобы ухватиться рукой. Чувствую пальцами грубый холодный камень, ощупываю скалу в поисках места, где бы зацепиться. Острый выпирающий край, обхватываю его рукой, держусь крепко. Беру пиво и пакетик чипсов и закидываю в темноту. Потом встаю в лодке на колени, держа в руке веревку, я будто раздвоился: одна моя ипостась правой рукой подтягивается вверх по скале, а потом ловко ставит босую ногу на камень и прыгает в темень, а другая чувствует, как поганая хренова лодка-уродка скользит назад, да так быстро, что тело уводит вперед, и вот оно болтается горизонтально между лодкой и скалой, подобно какому-нибудь герою комикса, это длится жалкую долю секунды, а потом закон тяготения делает свое дело – заручившись поддержкой вялых мышц живота и спины, рука ослабляет хватку, и я плюхаюсь прямо в воду за секунду до того, как тузик переворачивается.
Вода – это унижение, темное затхлое желе, которое просачивается в рот и нос, лезет в глотку. Ноги в чем-то запутались, паника длится секунду или две, наконец я отбрыкиваюсь от лодки и высвобождаю ноги, чтобы вытолкнуть себя вверх, в темноту, я даже не знаю точно, в какой стороне поверхность воды, вокруг меня все кувырком, пузыри, тени, дурные сны. Я фыркаю, харкаю, задыхаюсь, отдуваюсь, колочу руками по воде и где-то далеко-далеко в заливе вижу яхту и фонарь, он одинокой звездочкой мерцает на зеркальной глади, и я слышу, как черные кони несутся галопом, прорываясь сквозь мои голосовые связки вместе с истошным криком «ПАПА».
Суббота, 30 августа
Это лето у меня тоже выдалось хреновое. Вообще-то предполагалось, что я буду работать после школы, ну не то чтоб работать, но Дуглас с Тофе собирались открывать ресторан в Бостаде и еще зимой предложили мне отправиться туда вместе с ними. Пачкать руки не придется, как они поспешили объяснить: работать на кухне и официантами – на эту дрызготню от желающих отбоя нет, Дуглас берет их на себя, а Тофе займется финансами. Так что мне ничего особенного делать не понадобится, так они обещали, буду точить лясы с гостями, стоять у дверей и приветствовать посетителей, а временами, может, и торчать в баре, смешивая коктейли чисто по приколу. Платить мне будут не особо много, зато кеш на руки, еда даром и веселье, жить смогу в доме, который они сняли для себя, с офигенным садиком, в нем мы сможем проводить время днем.
«Будешь, типа, как наше лицо для посетителей», – сказал Дуглас, и я, конечно, понял, о чем он. Папа рано научил меня, что в этом нет ничего постыдного, ничего такого, просто надо принимать как должное. Его лучшая байка о том, как он однажды тусил в Мельбурне через несколько лет после завершения карьеры, у него там, разумеется, были проходки на все матчи Открытого чемпионата Австралии, и к нему подвалила компания каких-то дамочек и позвала на девичник.
«Такие из себя бизнесвумен, настоящие леди, сечешь, шмотки, сумочки, туфельки – в общем, все такое, они собирались устроить вечеринку на вилле у моря, на вилле был собственный «хард», и я должен был прийти с оголенным торсом и шокировать их подружку, запульнуть несколько мячей, how do you like these balls[95], хе-хе».
Дуглас сказал, что достаточно будет, если я каждый вечер буду проводить в ресторане по несколько часов, но важно, чтобы мое имя непременно упоминалось в любом контексте с названием ресторана, было во всех пресс-релизах, чтоб я мелькал на фотографиях и на вечеринках для випов: «Андре Хелл, младший сын легендарного теннисиста Андерса Хелла – совладелец нового городского паба вместе с друзьями Дугласом Меритцем и Кристофером Петреусом».
«Я тогда как раз сошелся с Малин, и она жутко разозлилась, – всякий раз с широкой улыбкой продолжал папа травить эту свою байку. – Вот как, может, они еще захотят, чтобы ты им стриптиз устроил или чего другое? – передразнивает он ее визгливый голос. – Ну и я, понятное дело, сказал: спасибо, не могу. – На этом месте он обычно меняет выражение лица, становится серьезным, чуть ли не угрюмым. – И пропустил все веселье. Шампанское, купание в бассейне, представь, один-единственный парень на девичнике с толпой сексуально оголодавших, разгоряченных несколькими бокалами милфочек из высшего общества? Чего не полакомиться? Коли уж живем один раз?»
С приближением лета Дуглас начал жаловаться, что вокруг ресторана маловато шумихи, до открытия две недели, а многие столики еще не заказаны и, несмотря на то что приглашения на вечеринку для випов и звездные тусовки давным-давно разосланы, ответов все еще негусто, да и то в основном от знакомых, а скоро пора платить рекламному бюро, и ведь арендная плата пока не начала капать, а еще этот красивый дом с офигенным садиком и зарплаты, само собой, пусть даже все наняты на почасовую.
Я ответил, что у меня денег больше нет. Дуглас помолчал немного, а потом сказал: «А твой папаша чего ж, – на что я уклончиво пробурчал что-то про счета, фонды и долгосрочные инвестиции, которые нельзя трогать, но он прервал меня: – Нет-нет, я не про то, я хочу сказать, что, если твой папаша приедет сюда? С парочкой друзей? Помелькает немного? Или хоть с журналистами побеседует?»
Три дня у меня ушло на попытки связаться с отцом – он участвовал в какой-то телепрограмме, где звезды ездили на великах по Австралии от побережья до побережья, и я его поймал где-то посреди пустыни. «Завтра встречаюсь с журналистами в Алис-Спрингс! – написал он. – 200 км пути! Пиарюсь
