мои, и я напрягаюсь. Его вкус ощущается мятным и болезненно знакомым, но мой разум отказывается исследовать его глубже, потому что тело инстинктивно замирает. Мои руки прижимаются к его груди, желая оттолкнуть. Я плотно сжимаю губы и стискиваю бедра. Его губы старательно трудятся, требуя открыться, приказывая подчиниться ему. Его пальцы с такой силой сжимают мои бедра, что мне больно, а его твердый член бесстыдно потирается о мое тело.
С рыком мужчина отрывается, оставляя меня лежать, трястись и тяжело дышать. Из-за своей вынужденной слепоты я внимательно прислушиваюсь к происходящему, но совсем ничего не слышу.
- У меня для тебя небольшой тест, - наконец, произносит он, и его голос раздается на удивление близко ко мне. – Пойдем, - он берет меня за руку и помогает подняться, прежде чем снова провести через дом. Дверь открывается и закрывается позади меня с мягким щелчком. Температура падает, и наши шаги отдаются эхом от стен. По моему телу пробегает нервная дрожь, когда он останавливает меня.
- Садись, - он направляет меня, и я чувствую что-то позади себя, наталкиваясь ногами. Я присаживаюсь, и холодное кожаное сидение неприятно ощущается на моих обнажившихся бедрах, когда платье задирается вверх. - Тест прост. Тебе просто необходимо ответить на мои вопросы. - Я сглатываю и киваю. – Хорошо, - он берет меня за руку и что-то цепляет на запястье, затягивает.
Я слышу скрип стула и догадываюсь, что мужчина тоже сел. Раздается щелчок и низкий гул.
- Элла, скажи мне свое полное имя?
- Элла Тейлор.
- И когда ты родилась?
- Шестого августа 1992 года.
- Ты когда-нибудь кого-то любила?
Я тяжело сглатываю, чувствуя, как капельки пота выступают на задней части моей шеи.
- Да.
- Кем был последний человек, которого ты любила? - он делает небольшую паузу. - И нужно ли мне напоминать, что ты не должна лгать...
Я колеблюсь, ответ крутится на кончике моего языка. Он будет ложью? Я больше не уверена.
- Сойер, - шепчу я, и его имя звучит скорее, как вопрос, чем ответ.
Третий вздыхает. Я слышу, как он чем-то стучит по столу.
- Элла... ты врешь или просто настолько глупая?
- Я... я не знаю. Я нервничаю!
С его губ срывается тихий смешок.
- Ох, этого не может быть... ты влюблена в Тобиаса Бентона?
Мое сердце пропускает удар. Люблю ли его? Нет, я не могу. Он извращенный и испорченный человек, мой мучитель и... мое спасение. Я ненавижу его и в то же время жажду. Можно ли ненавидеть и любить кого-то одновременно? Я не хочу любить его, потому что, безусловно, это делает меня самым слабым из всех существ, кем-то по-настоящему сломленным и жалким.
- Нет, - отвечаю я так тихо, что это слово едва ли громче, чем дыхание.
По комнате эхом раздается тихий рык.
- Элла, ты испытываешь мое терпение. Не ври мне, черт возьми, - он вздыхает. - Ты любишь Тобиаса Бентона?
Любовь и ненависть. Ненависть и любовь. Потребность и безопасность, теплота и удовольствие, и, прежде всего, ощущение правильного среди всего неправильного. Я размышляю о том, как чувствую себя непобедимой в его объятиях, о том, что он заставляет меня чувствовать, когда говорит, что гордится мной. Я думаю о том, как жажду его, будто он является воздухом, который мне необходим, чтобы выжить. О его грубых прикосновениях, его необузданной жестокости, пропитанной самыми сладкими поцелуями.
- Да, - срывается с моих губ одним единственным словом.
Молчание, момент, когда напряжение нарастает настолько интенсивно, что я чувствую, будто не могу сделать ни единого вздоха, а затем бум. Что-то падает на пол. Кресло с царапающим звуком скользит по полу, предполагаю, что Третий резко встал, а потом я чувствую его присутствие прямо перед собой и его горячее дыхание на моем лице.
- Ты любишь его?
Я пытаюсь взять под контроль дыхание, делая вдох и выдох, вдох и выдох.
- Я не хочу.
- Ты не... - он смеется, - ты не хочешь? Почему ты его любишь? Как ты можешь любить его?
- Я не знаю! – вскрикиваю я. И это действительно так. Я не могу это растолковать, не могу найти этому объяснение, но, тем не менее, сложившаяся ситуация и не нуждается в рациональном подходе. Тобиас заключает в себе нечто неповторимое, выступая особой и несокрушимой силой, и мне интересно, действительно ли это игра? Игра чувств, война сердец.
- Ты понимаешь, что проиграла? – спрашивает Третий с рычанием. - Какое у них было правило? Никогда не испытывать глубоких чувств. Ты проиграла, Элла...
Я качаю головой, медленно осознавая происходящее, прежде чем ощущение спокойствия окутывает меня.
- Ты можешь играть в свои игры, манипулировать мной и трахать меня, но сердце невозможно контролировать. Даже мое. Если я проиграла, то пусть так и будет. - От него так и исходит растущее напряжение. Мои слова беспокоят его. Между ним и Тобиасом существует какое-то соперничество, этим я и решаю воспользоваться. Я давлю на него, потому что на данном этапе, полагаю, мне больше нечего терять. - Тобиас выиграл, - говорю я, и улыбка касается моих губ.
- Неужели? - Я чувствую, что он находится вплотную к моему лицу, его губы касаются моих. - Выиграл ли он? Ты понятия не имеешь, что это за игра на самом деле, понятия не имеешь о ставках, не имеешь ни малейшего представления о том, что ты только что проиграла, - он обхватывает мое лицо, с силой впиваясь пальцами.
- Мне нечего было терять, - говорю я, мой голос звучит сильнее. С меня хватит этих мужчин, их игр и тактик.
- У тебя было все, чтобы потерять, ты просто не знала об этом, - он поднимает меня на ноги и выводит из комнаты. Я слышу, как за мной захлопывается дверь. - Если ты проиграешь, проиграю и я, а я не проигрываю, Элла. Мы не будем об этом говорить. Ты не можешь любить его, ты, должно быть, просто запуталась, – в его голосе проскальзывает паническая нотка.- Ты не должна любить его.
Он вновь тащит меня через весь дом, стискивая мое запястье с такой силой, что, должно быть, останутся следы. Я натыкаюсь на него, спотыкаясь и падая, но он не замедляется ни на секунду. Я слышу, как открывается дверь, а затем меня заталкивают в комнату. Мои колени встречаются с мягким ковром.
-
