совсем!
С громким “а-а-а” Обезьянка опускает плечи и закрывает ладонями лицо, начиная плакать взахлеб. По ее щекам безостановочно текут слезы. Ава шикает на сестру, пытаясь успокоить. Ремизов бледнеет. А мне словно кол в сердце вгоняют. Шипастый. Пару-тройку раз проворачивая. На плечи ложиться груз вины весом в тонну, придавливая всю тихую радость к земле. Твою мать!
— Ну ты чего, малышка? Эй! — срываюсь я с места.
В пару шагов оказываюсь рядом с Царицей, падая на колени перед злосчастным унитазом. Одной рукой притягиваю ее к себе, обхватывая за плечи. Второй зарываюсь в светлых волосах, сжимая затылок. Ее нос утыкается мне в шею. Ее плечи сотрясаются от тихих рыданий. А слезы оставляют влажные следы на моей толстовке. У меня внутри все сжимается от боли. За нее. За ее слезы. За нас. Если бы была такая возможность, я бы без промедления забрал себе все то дерьмо, что так полощет ее изнутри. Если бы только…
Выдыхаю, крепче прижимая свою трусиху к себе. Краем уха слышу, как Ава уводит мужа из ванной, с тихим щелчком прикрывая дверь. Хозяева оставляют нас наедине. Потом нам непременно придется объясниться с четой Ремизовых, но сейчас я молча поглаживаю Царицу по голове, позволяя ей выплакаться. Выпустить со слезами из себя всех демонов сомнения и страха. Прохожу ладонью по спине. Невесомо целую в ушко. Раз, второй. Щекочу носом висок. Шепчу без остановки:
— Мы справимся, Обезьянка… Со всем справимся, малышка… Правда… Я рядом… Мы все решим… Веришь? — обхватываю ладонями ее щеки, заставляя поднять взгляд глаза в глаза. — Чего ты рыдаешь, глупая? Ну?
— Я не х-хочу… — тихим шепотом на надрыве говорит Царица.
— Чего ты не хочешь?
— Ребенка. Я не х-хочу этого реб-бенка, Бессонов…
Глава 49
Karna.val — ЧАСТУШКА
Арсений
Я ловлю секундное замешательство, за которое мое сердце сжимается. Вместе с ним и легкие: не вдохнуть, не выдохнуть. Похоже тараканов в этой милой светлой голове гораздо больше, чем я мог предположить изначально. Возможно, все гораздо серьезней, чем показалось мне на первый взгляд.
— Обезьянка, — стираю подушечками больших пальцев влажные дорожки от слез на ее щеках. — Да брось, — улыбаюсь. — Почему, детка?
— Я не готова, — шепчет, хватая ртом воздух. — Не готова стать матерью, Арс!
Она не готова. Она не хочет ребенка. Нашего ребенка? Или в принципе? В чем причина? Не понимаю. Может быть она не чувствует себя достаточно уверенно рядом со мной? Или не чувствует уверенности в собственных силах? Мы никогда не затрагивали подобные темы и теперь — мать твою, у меня голова кругом! Как-то слишком неожиданно наш легкий роман стал отчаянно серьезным.
— Ладно, ты не готова, — повторяю ее слова. — Но какие у нас варианты?
— Ты и сам знаешь какие. Их тут не много.
— Ты готова избавиться от нашего ребенка только потому что испугалась?
— Я не испугалась. Ты вообще меня слышишь?
— Прекрасно слышу, — развожу руками. — И пока что я вижу только маленькую перепуганную девочку, которая хочет, чтобы ее погладили по головке и успокоили, заверив, что все будет хорошо. Вот я и уверяю тебя — мы со всем справимся. Ну же… — тяну к Марте руки.
Она брыкается, отбивая мою ладонь.
Понял, принял. Поджимаю губы. Я хреново разбираюсь в психологии. Особенно по части женщин. И я, блять, первый раз в жизни в подобной ситуации. Чувствую себя слепым котенком, который не знает, в какой бы приткнуться угол. Нервно провожу ладонью по макушке, ероша. Снова ловлю взгляд Марты. Она опять на грани того, чтобы разрыдаться. И, нет, так дело не пойдет. Надо как-то выводить ее из этого депрессивного тумана. В конце концов, все живы и здоровы.
— Эй, Обезьянка, — щелкаю ее по носу легонько, — хватит лить крокодильи слезы.
— Ты не понимаешь! — взмахивает руками девчонка.
— Отчего же, понимаю. Просто это оказалось неожиданно. Вот и все.
— Просто? Это далеко не просто, Бессонов. Ребенок — это сложно!
— Не спорю. Но так бывает. Так случилось, чего теперь истерить?
— Ты так спокойно говоришь, будто бы совсем не удивлен.
— Я в шоке, в таком же как и ты, но не вижу в этом колоссальной проблемы. К тому же, хоть один из нас должен оставаться хладнокровным, чтобы второй не натворил непоправимых вещей, — подмигиваю, сжимая ладонями коленки Царицы. — Что поделать, если за красоту и разум в нашей паре отвечаю я.
— А лучше бы ты за безопасный секс отвечал, — бурчит моя коза.
Я посмеиваюсь.
— Я старался.
— Старался подсадить в меня человека или старался не подсадить? Ты уточняй, пожалуйста.
— Я работал на два фронта.
— Ненавижу тебя! — в сердцах выдает Обезьянка, а у самой уголки губ подрагивают.
— Любишь, — самодовольно заявляю я. — Еще как любишь!
— Может и люблю. Но это не мешает временами мне еще и тебя ненавидеть.
— Это два противоположных чувства, детка…
— Ни черта подобного!
— Невозможно одновременно: и любить, и ненавидеть.
— Бессонов, не спорь со злой беременной женщиной! Я лучше знаю!
— Ясно, — поднимаю ладони вверх. — Ясно.
На этот раз, переглянувшись, мы с Царицей начинаем в унисон посмеиваться. Остатки слез в ее глазах высыхают, а щечки заливает здоровый нежный румянец. Что не может не радовать. Кажется капец миновал? Или…
— И все-таки, я не уверена, что справлюсь с… этим, — шепчет Марта, нервно теребя пальцами положительный тест.
— Ты, может, и нет, а мы — да. Мы справимся, — накрываю своей ладонью ее. — Вдвоем.
— Еще пару недель назад мы боялись обсуждать даже совместный переезд. А теперь…
— А что теперь? Получается у тебя без вариантов, — пожимаю я радостно плечами.
— Ну знаешь, — фыркает Марта, — а если я не захочу переезжать к тебе?
— Значит я перееду к тебе.
— В глубинку? В квартиру моих родителей? В город, в котором нет даже самой захудалой хоккейной команды из трех калек? Ты, мировая звезда будешь жить с тестем и тещей под одной крышей? Серьезно?
— М-м, тесть и теща? — единственное за что цепляется мой мозг. — Значит и перспективу свадьбы мы уже не исключаем?
— Ну, разумеется, балда! — закатывает глаза Марта. — Если я буду рожать ребенка, то исключительно в полной семье!
— Давай уберем это лишнее “если”.
— Не так быстро, — обрубает Царица. — Я все еще не приняла решение.
— Марта, — вздыхаю я.
— Что Марта, Арс? — подскакивает Обезьянка, прожигая меня взглядом свысока. — Эта новость свалилась на мою голову, как снег в июле. Я вообще собиралась закончить свой век в компании десяти кошек, если тебе интересно. А тут ты! Такой
