коттеджи в частных руках, Уитни, бывший профессор математики, присоединившийся к компании в 1997 году, был возмущен. Он создал веб-сайт в поддержку городского сноса, в то время как Магерман печатал и раздавал наклейки на бампер, на которых было написано: «Снесите лачуги!»
«Это просто неправильно, – настаивал Уитни в столовой, – это общественный парк!»
Мерсер, конечно, занял противоположную позицию.
«Что в этом такого?» – спросил Мерсер, подшучивая над Уитни и другими.
Напряженность росла; в какой-то момент некоторые сотрудники Renaissance не разрешали своим детям играть с детьми Уитни. Казалось, на кону было больше, чем хрупкие коттеджи – Уитни и другие чувствовали, что Renaissance меняется в условиях притока новых сотрудников, становясь менее приветливым и коллегиальным местом. В итоге лачуги снесли, но гнев остался.
В 2002 году Саймонс увеличил размер комиссии для инвесторов Medallion до 36 % от годовой прибыли, что привело к недовольству некоторых клиентов. Чуть позже фирма повысила комиссию до 44 %. Затем, в начале 2003 года, Саймонс начал выгонять всех своих инвесторов из фонда. Он беспокоился, что результативность ухудшится, если Medallion станет слишком большим, и предпочел, чтобы он и его сотрудники сохранили всю прибыль. Однако некоторые инвесторы прошли с Medallion через трудные времена и были раздавлены такой новостью.
Уитни, Магерман и другие выступили против этого шага. Для них это было еще одним свидетельством того, что приоритеты фирмы менялись.
Среди самых амбициозных из новых сотрудников был математик родом из Украины по имени Алексей Кононенко. В возрасте 16 лет Кононенко получил место в Московском государственном университете и переехал в Москву, чтобы изучать математику в знаменитом университете. В 1991 году, прежде чем он смог завершить обучение, Кононенко и его семья покинули СССР, присоединившись к волне эмигрантов, пострадавших от разгула антисемитизма в стране.
В 1996 году Кононенко получил докторскую степень в штате Пенсильвания, где он учился у уважаемого преподавателя геометрии и русского иммигранта Анатолия Катока. Позже Кононенко работал в университете Пенсильвании. Вместе с коллегами он написал дюжину исследовательских работ, некоторые из которых оказались влиятельными, включая одну, посвященную траектории бильярдных шаров.
Уверенному и общительному Кононенко предложили желанную стажировку в Научно-исследовательском институте математических наук, известном учреждении в Беркли, Калифорния. Правда, когда коллега поздравил Кононенко, молодой человек оказался разочарован своей новой должностью.
«Алекс надеялся получить предложение от Принстона, Гарварда или Чикагского университета, что на тот момент было нереально, – вспоминает один из ученых. – Он многого добился, но мог бы иметь больше перспектив и терпения».
Казалось, что Кононенко уделял больше внимания деньгам, чем его сверстники, возможно, потому что он был сосредоточен на достижении финансовой безопасности после тяжелой жизни в Советском Союзе. Никто не удивился, когда Кононенко покинул университет, чтобы присоединиться к Renaissance. Там он быстро поднялся по служебной лестнице, сыграв ключевую роль в различных прорывах в торговле иностранными акциями. К 2002 году Кононенко, всегда бывший худым, чисто выбритым и красивым, с первыми признаками седины в волосах, зарабатывал, по оценкам коллег, более 40 миллионов долларов в год, – примерно половину составляла его зарплата и столько же – прибыль от инвестиций в Medallion. Он использовал часть заработанных денег для создания впечатляющей коллекции произведений искусства.
Несмотря на растущее богатство, Кононенко и некоторые из его новых коллег становились несчастными. Они жаловались на то, что было слишком много «никчемных» сотрудников, которые не справлялись со своими обязанностями и получали слишком большие суммы.
«Какой вклад они вносят?» – спросили однажды новичка о некоторых старших руководителях Renaissance.
Часть сотрудников даже считали Брауна и Мерсера расходным материалом. К тому моменту интенсивный темп работы и непрерывная долбежка по клавиатуре сломили Брауна: он страдал от туннельного синдрома и иногда казался беспомощным из-за того, что не способен был больше отработать столько же времени на своем компьютере, чем более молодые коллеги. Мерсер страдал от болей в суставах и иногда не выходил на работу.
Как вспоминает один из старших сотрудников компании, Кононенко говорил дурно о Брауне и Мерсере. После того как Кононенко обнаружил ошибку в построении портфеля акций, он поднял вопрос о том, должны ли Браун и Мерсер руководить компанией (по словам Брауна, по крайней мере он спросил об этом одного человека). Саймонс защищал руководителей, но начали распространяться слухи о смелости Кононенко.
Появились даже жалобы на самого Саймонса, который проводил меньше времени в офисе, но получал около половины прибыли фирмы.
«Он больше ничего не делает, – высказал Магерману свое мнение один сотрудник, – он наживается на нас».
Магерман не мог поверить в то, что он услышал.
«Он заработал свое право на такую зарплату», – ответил Магерман.
Вскоре Кононенко начал продвигать план по перераспределению доходов от Саймонса и членов старой гвардии к достойным новичкам и другим. Идея разделила фирму, но Саймонс согласился осуществить перераспределение. Однако даже это не подавило недовольство.
Фирма менялась, отчасти потому, что некоторые старые сотрудники уходили. После почти 10-летнего изучения рыночных моделей Ник Паттерсон покинул фонд, чтобы присоединиться к институту в Кембридже, штат Массачусетс, и проанализировать другой вид сложных данных – геном человека – с целью лучше понять его биологию.
Вскоре место стало напоминать собой роман «Повелитель мух»[134]. Старые сотрудники беспокоились о том, что новички выбирают в качестве мишеней тех, кто имеет большую долю в компании, чтобы освободить их деньги для себя. Некоторые сотрудники из Восточной Европы предпочитали задерживаться в офисе допоздна, взымая с компании плату за ужин и при этом обсуждая, почему Саймонсу и другим платили слишком много. На следующий день они собрались, чтобы высмеять то, что было сделано другими в группе по работе с акциями.
Тем временем двое старших исследователей из команды Брауна и Мерсера – Белопольский, бывший руководитель D. E. Shaw и его коллега по имени Павел Вольфбейн – начали тайные разговоры по поводу ухода. Ранее кадровая служба Renaissance допустила серьезную ошибку. Когда Белопольский и Вольфбейн стали руководителями фирмы, им были даны соглашения о неразглашении и о неконкуренции. Однако они не подписали соглашения о неконкуренции, и никто не заметил. Этот факт развязал им руки.
В июле 2003 года Белопольский и Вольфбейн огласили ошеломительную новость: они присоединились к Millennium Management, конкурирующей фирме, управляемой менеджером хедж-фонда миллиардером Израэлем Ингландером, который пообещал дать им шанс заработать еще больше.
Саймонс был охвачен страхом, опасаясь, что у Белопольского и Вольфбейна есть миллионы строк исходного кода Medallion. Саймонс был уверен, что его секреты вот-вот раскроют, нанеся непоправимый ущерб его хедж-фонду.
«Они
