Renaissance Institutional Equities Fund (RIEF), они дали понять, что фонд не будет напоминать Medallion. Некоторые инвесторы проигнорировали дисклеймер[136], считая это простой формальностью. Те же фирмы, те же исследователи, те же модели риска и торговли, те же самые доходы, – так они полагали. К 2005 году Medallion получил ежегодную доходность в размере 38,4 %, в среднем за предыдущие 15 лет (и это после тех огромных комиссионных), что в обязательном порядке отмечалось в маркетинговых документах RIEF. Инвесторы полагали, что доходность нового фонда должна быть близка к результатам Medallion. Кроме того, RIEF взимал только 1 % комиссионных за управление и 10 % от прибыли, что было очень выгодно по сравнению с процентами Medallion.
RIEF открыл свои двери летом 2005 года. Год спустя, когда новый фонд уже опережал широкий рынок на несколько процентных пунктов, инвесторы начали выстраиваться в очередь, чтобы отдать в него свои деньги. Вскоре они вложили в RIEF 14 миллиардов долларов.
Некоторые потенциальные инвесторы, казалось, были более взволнованны перспективой самой встречи со знаменитым инвестором Саймонсом или его скрытными сотрудниками, которые как будто были наделены магическими способностями к трейдингу.
Когда Дэвид Двайер, старший менеджер по продажам, проводил экскурсии по кампусу Renaissance для потенциальных клиентов, он останавливался и указывал на ученых и математиков, занимавшихся своими повседневными делами, словно это были некие экзотические, редко встречающиеся существа в их естественной среде обитания.
«В этом конференц-зале наши ученые анализируют свои последние предсказательные сигналы».
Ох!
«Вот где происходит важнейший процесс экспертной оценки».
Ах!
«Там Джим Саймонс встречается со своими топ-менеджерами, чтобы выбрать стратегию».
Вау!
Когда посетители проходили мимо кухни, в которой на тот момент находился кто-то из математиков, чтобы перекусить, вызывалось волнение в группе и некоторая тревога у сотрудников, не привыкших видеть посторонних, уставившихся на них.
Затем Двайер вел посетителей дальше, вниз, чтобы показать им группу Renaissance, состоявшую из более чем 30 докторов наук и других специалистов – в том числе граждан Китая и нескольких недавно нанятых женщин-ученых, – которые задумчиво стояли возле досок, заполненных сложными формулами. Задача этих ученых, пояснял Двайер, заключается в том, чтобы брать тысячи внешних потоков данных, непрерывно направляющихся в компанию, и обрабатывать их, устраняя ошибки и нарушения, чтобы математики с верхних этажей могли использовать эту информацию для определения ценовых закономерностей.
Экскурсия Двайера обычно заканчивалась в компьютерном зале Renaissance размером с пару теннисных кортов. Там, в металлических корпусах высотой почти 2,5 метра стояли ряды серверов, связанные между собой, мигая и тихо обрабатывая тысячи сделок в то время, пока гости наблюдали за ними. Воздух в комнате ощущался и даже пах по-другому: он был сухим, и в нем словно можно было почувствовать скачки электрического напряжения. Эта комната помогала подчеркивать послание Двайера: основа фонда – математические модели Renaissance и научный подход.
«Редко кто приходит и не инвестирует», – с уверенностью говорит Двайер.
Иногда Саймонс или Браун присоединялись к презентациям для клиентов, чтобы поздороваться и задать вопросы. Иногда такие встречи приобретали неожиданный поворот. Однажды трейдер RIEF организовал обед в офисе Renaissance на Лонг-Айленде для Robert Wood Johnson Foundation, крупнейшего фонда, специализирующегося на финансировании инициатив в области здравоохранения. Когда инвестиционная команда фонда вошла в большой конференц-зал и пожала руки трейдеров RIEF, они раздали визитные карточки с написанным на них девизом Вуди Джонсона: «Создание культуры здоровья». Обед прошел хорошо, и фонд, казалось, был близок к тому, чтобы выписать большой чек RIEF.
По окончании обеда, в центре стола был размещен большой прохладный ванильный торт. Все смотрели на десерт, готовясь попробовать его на вкус. Как раз в этот момент вошел Саймонс, и комната вспыхнула яркими красками.
«Джим, мы можем сфотографироваться?» – поинтересовался один из сотрудников фонда здравоохранения.
Во время светской беседы Саймонс начал делать странные движения правой рукой. Руководители фонда понятия не имели, что происходит, но сотрудники RIEF знали и занервничали.
Когда Саймонс отчаянно нуждался в сигарете, он трогал свой левый нагрудный карман, где хранил запасы. Однако там Саймонс в этот раз ничего не нашел, поэтому позвонил своему помощнику по внутренней связи и попросил принести ему сигарету.
«Вы не возражаете, если я закурю?» – спросил Саймонс гостей.
Прежде чем они смогли ответить, Саймонс закурил. Вскоре в комнате стало душно от дыма. Представители Robert Wood Johnson Foundation – все еще преданные делу формирования культуры здоровья – были ошеломлены. Саймонс, казалось, ничего не замечал либо просто не обращал на это внимание.
После неловкой болтовни он осмотрелся в поисках места, где он бы мог потушить сигарету, но не нашел пепельницу. Теперь сотрудники RIEF напряглись еще больше – Саймонс, как им было известно, имел привычку тушить сигарету в офисе там, где ему нравилось: даже на столах подчиненных и в их кофейных кружках. Однако Саймонс был в самом шикарном конференц-зале Renaissance и по-прежнему не мог найти подходящую емкость.
Наконец, он заметил глазированный торт. Саймонс встал, протянул руку через стол и затушил сигарету о глазурь. Когда глазурь на торте расплавилась, Саймонс вышел, а гости стояли в недоумении. Специалисты по продажам Renaissance были убеждены, что выгодная сделка сорвана. Однако руководители фонда быстро пришли в себя и даже выписали крупный чек. Очевидно, нужно было нечто большее, чем сигаретный дым и испорченный торт, чтобы удержать их от вложений в новый фонд.
Если не считать подобных промахов, Саймонс был эффективным продавцом, математиком мирового класса с редкой способностью связываться с теми, кто не умел решать стохастические дифференциальные уравнения. Саймонс рассказывал занимательные истории, глупо шутил и интересовался вещами, далекими от науки и зарабатывания денег. Он также демонстрировал необычную лояльность и заботу о других, качества, которые замечали инвесторы.
Однажды Деннис Салливан, вернувшийся в Стоуни-Брук (после двух десятилетий, проведенных во Франции), поехал на стоянку Renaissance, чтобы поговорить с Саймонсом. Они на протяжении нескольких часов беседовали о математических формулах, но Саймонс чувствовал, что Салливан борется с проблемой другого рода. Оказалось, что Салливан, у которого на тот момент было шестеро детей от нескольких браков в течение 40 лет, получал финансовые запросы от своих детей, и ему было трудно решить, как отнестись к каждому справедливо. Саймонс сидел молча, обдумывая эту дилемму, и затем ответил словами Соломона: «В конце концов, все равны».
Ответ удовлетворил Салливана, и тот почувствовал облегчение. Встреча укрепила их дружбу, и они стали больше времени уделять сотрудничеству в научных исследованиях по математике.
Саймонс мог быть откровенным в личных вопросах, что также привлекало к нему внимание инвесторов и друзей.
