Тот почесал за ухом:
— Ну, это было позавчера. Доктор, ваш отец, пошел на обход около полудня. Мне говорили, что в последний раз его видели над обрывом по пути к Брека, к дому иностранца. Когда он к вечеру не вернулся, миссис Тревитик пришла сюда спросить, нет ли его здесь.
— Его искали? — вмешался Брайан.
Краснолицый хозяин потупил взгляд и передернул плечами:
— Был канун Дня Всех Святых, а вы же знаете, какой здесь обычай. Даже рыбаки в этот день в море не выходят. Не к добру оказаться слишком далеко от деревни.
— Проклятие! — воскликнул пораженный Брайан. — А если с ним случилось несчастье и он лежит раненый на пустошах?
— Тогда помоги ему Бог, — отозвался трактирщик.
Элен побледнела от гнева:
— Что я слышу, Ноалль? Верно ли я поняла, что никто не пытался отыскать отца?
— Мисс Элен, вы местная, вы здесь родились… вы знаете нашу деревенскую веру, обычай… знаете, что значит бродить по болотам в такой день?
— Не могу поверить, что вы оставите человека умирать! — воскликнул Брайан.
— Если он уже не умер, — огрызнулся трактирщик и тут же извинился: — Прошу прощения, мисс Элен, но лучше смотреть фактам в лицо.
Элен подавила подступившие к горлу рыдания:
— Не верю, что его оставят умирать, Ноалль. Отец двадцать пять лет прожил в Босбрадо, у скольких он принимал роды, скольких лечил, спасал жизни… и вот как ему отплатили!
— Позвольте мне сейчас же организовать поиски, — вызвался Брайан.
— Нет!
Они обернулись на хриплый голос. Говорил мужчина с обветренным докрасна лицом и копной седых волос. Коренастый, одетый во все черное, он стоял в открытых дверях таверны.
— Я сказал «нет», — повторил он, входя и закрывая дверь.
— А кто вы такой, сэр, что берете на себя смелость распоряжаться? — резко спросил Брайан.
— Брат Вилли Карев, глава нашей Христовой общины, сэр, — ответил тот, — и я воистину боюсь за бессмертные души. Ответственность за них наделяет меня правом приказывать. Ни один житель деревни ни в коем случае не ступит за околицу до завтрашнего утра.
— Значит, пусть человек пропадает где-нибудь в болоте, раз вы слишком трусливы, чтобы его спасти? — презрительно оскалился Брайан.
Глаза священника вспыхнули.
— Трусливы? Нет. Но мы добрые христиане и боимся дьявола и всех его деяний. Эта ночь — древний пир мертвых, когда души навещают свои прежние жилища, когда опасно покидать пределы деревни, потому что мертвые охотятся на живых и, стоит утратить осторожность, отсылают вопящую душу прямо в ад. Люди, как видите, жгут костры, поддерживают огонь от заката до рассвета, защищаясь от дьяволов, рыщущих в ночи в поисках добычи.
Священник повернулся к Элен:
— Я воистину сожалею о нашей потере. Ваш отец был хороший человек, христианин. Дай бог, чтобы утром мы сумели помочь ему.
Элен отвернулась. Священник пожал плечами и вышел. Только тогда девушка разразилась рыданиями.
Брайан взял ее за локоть:
— Я попробую поискать, если эти трусы укажут, куда идти.
Содрогаясь от плача, девушка отчаянно замотала головой:
— Вы здесь чужой, Брайан. Что вы сделаете один в темноте, не зная опасных мест?
Она впервые назвала его просто по имени.
— Но это лучше, чем сидеть без надежды, в бездействии, — настаивал он.
— Нет. Лучше будет дождаться рассвета. Тогда мы, может быть, убедим деревенских нам помочь.
— Этих трусов? — презрительно отозвался Брайан.
— Наверно, их можно понять, Брайан, — с грустью ответила девушка. — Мы, корнуолльцы, странный и суеверный народ. Мы живем слишком близко к природе, к стихиям, к ветру, морю и земле. Поэтому мы суеверны. Мы храним старые мифы, древний фольклор и веру, родившуюся за тысячи лет до Христа. Может быть, мы так и не стали христианами, вопреки всем напыщенным фразам. И потому мы неохотно открываем сердца людям из-за Тамара, нездешним, как мы их называем. Давайте подождем до утра.
Она взяла Брайана за руку:
— Пойдемте в дом отца. Я достаточно окрепла.
Она позволила Брайану проводить себя от таверны по улице, полной отчаянно веселящихся, пляшущих у костров селян, к дому Треваскиса, стоявшему на краю деревни. На властный стук Брайана открыла заплаканная пожилая служанка, всхлипнувшая при виде Элен:
— Ох, мисс Элен, ягненочек мой милый!
Обняв девушку, она увлекла ее в дом.
Тогда Элен, уже не сдерживаясь, разрыдалась на щедрой груди миссис Тревитик. Домоправительница, а таково было ее звание, кудахтавшая как наседка над цыпленком, отвела девушку наверх в спальню. Брайан расположился у очага ждать ее возвращения.
Нерешительный кашель заставил его оглянуться. В дверях мялся худой пожилой мужчина.
— Доброго вечера, сэр. Я Тревитик, муж здешней домоправительницы. Я так понял, вы мисс Элен домой провожали, сэр.
— Совершенно верно, Тревитик, — ответил Брайан. — Я доктор Шоу, новый партнер доктора Треваскиса.
Старик насупился:
— О! Да, доктор вас ждал.
— Хорошо. Кажется, я должен был жить в этом доме?
— Да, сэр… э-э… доктор. Жена вам комнату приготовила, только проветрить надо.
— Хорошо. А теперь не могли бы вы что-нибудь рассказать об этой постыдной истории с исчезновением доктора?
— Боюсь, его уже нет в живых, доктор. Брайан прищурился:
— Это почему же, Тревитик?
— Его последний раз видели, когда он шел вдоль обрыва к дому иностранца.
— Иностранца?
Тем же странным тоном упоминал «иностранца» Ноалль. Тревитик кивнул:
— Там, говорят, странные дела творятся.
— Странные дела? Кто это говорит? И что за иностранец?
Глаза Тревитика забегали.
— Иностранец? Да он…
— Тревитик!
Тощий старик подскочил и виновато обернулся к вошедшей в комнату толстухе-жене.
— Я… я хотел… — забормотал он.
— Знаю, чего ты хотел, — оборвала его жена. — Тебя дела ждут, Тревитик. Ступай займись.
Мужчина чуть слышно вздохнул и, не взглянув больше на Брайана, покинул комнату.
Миссис Тревитик проводила его стальным взглядом.
— А теперь, сэр…
В ее голосе слышался вызов.
— А теперь, миссис Тревитик, как я объяснил вашему мужу, я доктор Шоу, новый партнер доктора Треваскиса. Полагаю, вы меня ждали.
Женщина прикусила губу:
— Понятно… — Она расправила плечи, словно оправляясь от пропущенного удара, и признала: — Доктор Треваскис вас ждал. Если вы не против пройти со мной, я покажу вам вашу комнату, сэр.
— Как мисс Треваскис?
— Ночной сон пойдет ей на пользу.
Взяв свечу, она проводила Брайана наверх, в маленькую спальню. Было холодно, но домоправительница подошла к камину с уже уложенными дровами, и через несколько минут в очаге заплясало яркое пламя.
— Я скоро вернусь, сэр, принесу грелки в постель. Что-нибудь еще?
— Вы могли бы объяснить, почему все смотрят на меня так подозрительно?
Миссис Тревитик громко фыркнула:
— Подозрительно, сэр? Вы в Корнуолле. Мы здесь неохотно принимаем чужаков с их обычаями. Ничего хорошего мы от них не видели. Не могу понять, отчего было доктору Треваскису не шить доброго корнуолльца вместо нездешнего.
Она вылетела из спальни, оставив Брайана размышлять над странностями своего прибытия в Босбрадо.
Глава четвертая
На следующее утро Брайан поднялся до рассвета и, умывшись и одевшись, спустился вниз, пока все еще спали.
Улица была пуста и замусорена остатками вчерашнего пиршества. Брайан заметил, что все ставни и двери домов крепко закрыты. Только бродячая собака рылась в куче объедков.
Пожав плечами, он повернул обратно к дому Треваскисов, пройдя мимо церкви с квадратной башенкой и домиком викария, и уже открывал ворота, когда его окликнули:
— Доброго утра!
Обернувшись, он увидел мужчину среднего роста, который покрасневшими глазами разглядывал его из садика викария. Строгий костюм выдавал в нем духовное лицо, а судя по помятому виду, мужчина не спал всю ночь.
— Доброе утро, мистер?.. — ответил на приветствие Брайан.
— Пенкарро, сэр, Саймон Пенкарро. Я пастырь Христовых овец этого селения, сэр.
Брайан нахмурил брови:
— Простите, мистер Пенкарро, но я думал, брат Вилли Карев…
Пастор рассмеялся, не дослушав:
— Я, сэр, викарий англиканской церкви, вот этой. — Он махнул рукой на церковное здание. — Но, сэр, кто говорит: корнуоллец, говорит: последователь Джона и Чарльза Уэсли. Весь простой народ — методисты, все до одного. Моя паства состоит всего из трех душ, сэр. А вы не методист?
Брайан представился и пожал вялую ладонь пастора.
— Добро пожаловать в мой бедный приход, сэр, добро пожаловать.
— Почему церковь оставляет вас здесь, мистер Пенкарро, если вам некому проповедовать? — поинтересовался Брайан.
