Некоторые из сидящих за столом неловко обменялись взглядами.
Первым с горящими от возбуждения глазами заговорил немец:
— А что будет, если ошейник повредить или снять?
Драгош усмехнулся, глядя не на немца, а на Охотника:
— Хотите посмотреть, что будет?
Инстинкт самосохранения кричал и требовал, чтобы по территории врага она передвигалась таясь, проявляя максимальную осторожность. Вопреки требованиям инстинкта, Рената шла по коридору так, словно имела на это полное право. Она слышала рокот мужских голосов, доносившийся из большой комнаты, в остальных частях дома было совершенно тихо, пока…
Со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, долетели едва различимые звуки — плакал ребенок.
«Мира!»
Рената побежала по лестнице и дальше по коридору на звук детского плача. Комната была закрыта снаружи, она пошарила рукой по притолоке — ключа не было.
— Черт, — пробормотала Рената, доставая один из висевших на поясе кинжалов.
Втиснула лезвие между дверью и рамой чуть выше замочной скважины и надавила. Дверь скрипнула и чуть-чуть ослабла, еще немного усилий — и ригели замка вышли из пазов. Дрожащими от нетерпения руками Рената открыла дверь.
«Слава богу, Мира в комнате».
Вуали на ней не было, и девочка, завидев вооруженную фигуру в черном, в ужасе забилась в угол.
— Мира, это я, — сказала Рената, поднимая щиток шлема. — Все хорошо, детка, я пришла за тобой.
— Ренни!
Присев, Рената раскрыла объятия. Всхлипывая, Мира бросилась к ней.
— Мой мышонок, — прошептала Рената, прижимая Миру к себе. — Я так за тебя волновалась. Прости, что меня долго не было. С тобой все в порядке, милая?
Мира кивнула, крепко обхватив Ренату за шею:
— Я тоже за тебя волновалась, Ренни. Я боялась, что никогда больше тебя не увижу.
— И я боялась, детка. Я тоже боялась. — Ренате не хотелось разжимать руки и выпускать Миру из своих объятий, но нужно было как можно быстрее выбираться из дома, пока Фабьен со своими дружками их не заметили. Рената выпрямилась, поднимая Миру на руки. — Держись крепко, нам придется быстро бежать.
Рената не успела сделать и двух шагов, как снаружи началась пальба; казалось, дом окружен со всех сторон.
Драгош не успел продемонстрировать технологическое совершенство ошейника Охотника — вокруг дома затрещали выстрелы. Он бросил в сторону Эдгара Фабьена уничтожающий взгляд. Сидевшие за столом в панике повскакали с мест.
— Что за чертовщина там происходит? — в ярости прорычал Драгош. — Еще один подарок?
Фабьен смертельно побледнел:
— Я… я, сир, не знаю. Что бы там ни случилось, я уверен, мои агенты все урегулируют…
— К черту твоих агентов! — заорал Драгош, схватил рацию и приказал немедленно подать катер. Затем он резко развернулся к Охотнику. — Марш из дома! Наведи порядок! Уничтожь всех!
Охотник — солдат, обученный выполнять приказы беспрекословно, — стоял на месте каменным истуканом.
— Пошел вон! Я приказываю тебе!
— Нет.
— Что?! — Драгош не верил своим ушам. Он чувствовал на себе настороженные взгляды сторонников, чувствовал их сомнение и недоверие. Воцарилась пауза, все выжидали. — Охотник, я отдал приказ, выполняй, или я тебя уничтожу прямо на месте.
Раздался новый шквал пальбы. Охотнику хватило дерзости посмотреть в лицо Драгошу и покачать головой:
— В любом случае я мертвец. Если хочешь, чтобы я дрался, спасая твою жизнь, сними ошейник.
— Да как ты смеешь ставить условия…
— Ты теряешь время, — сказал Охотник, очевидно нимало не обеспокоенный воцарившимся вокруг дома хаосом. — Сними ошейник, сукин сын.
В этот момент распахнулась дверь и вбежал незадачливый охранник Фабьена:
— Сир, нас обложили со всех сторон! Похоже, из леса атакует целая армия, среди деревьев не рассмотреть.
— О господи! — засуетился Фабьен. — Боже мой, мы все здесь погибнем!
Драгош в ярости зарычал, утратив последнюю надежду на охрану Фабьена, теперь только от него — лидера революции — все ждали, что он обеспечит им возможность живыми выбраться из ловушки. Спасет их или вместе с ними похоронит обещанное им чудесное будущее.
— Мы закончили здесь, — прорычал Драгош. — Все к черному ходу, оттуда на причал. За мной!
Направившись к двери, Драгош успел бросить взгляд на Охотника. Ни тот ни другой не проронили ни слова, просто обменялись ненавидящими взглядами. Драгош достал из кармана дистанционный пульт и ввел код, отключивший ошейник.
Как только раздался нейтрализующий щелчок, Охотник одним рывком сорвал с себя ошейник. В его глазах отразились недоверие и решимость, он развернулся и пошел к выходу, туда, где гремели выстрелы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Николай улыбнулся про себя — его тактика произвела нужную сумятицу вокруг и внутри дома. Охрана в панике забегала, под перекрестным огнем несколько сразу же выбыли из строя. Подчиняясь его воле, виноградные лозы выпустили усики, которые обвились вокруг спускового крючка последнего из оставшихся у него карабинов.
Лозы удерживали карабин на весу и выбрасывали все больше и больше усиков, которые давили на курок и заставляли его, как и предыдущие, палить без перерыва. Нико тем временем уже бежал к двери черного хода.
Найти Ренату было нетрудно, кровная связь работала как маяк в ночи. И свет этого маяка вел его к лестнице, которая поднималась на второй этаж дома. Рената с Мирой на руках как раз начала спускаться. Они встретились взглядами и застыли молча на целое мгновение. Николаю хотелось сказать ей, что он чувствует себя перед ней страшно виноватым, что он очень рад, что Мира нашлась целой и невредимой.
Он многое хотел ей сказать, и прежде всего то, что любит ее и всегда будет…
— Быстрее, — услышал он собственный голос. — Уходим.
— Стреляют повсюду, — с беспокойством произнесла Рената. — Что там происходит?
— Небольшая хитрость, чтобы открыть коридор и дать вам благополучно уйти отсюда.
Рената посмотрела на него с облегчением, но тут же это выражение сменилось тревогой.
— Фабьен и его сообщники… я слышала, как они покинули дом пару минут назад.
— Я за ними, — сказал Нико. — А вы бегите к машине. Ни при каких обстоятельствах не останавливайтесь. Ребята сейчас подъедут.
— Николай! — Он остановился и посмотрел Ренате в глаза, надеясь услышать извинения, если нет, то, может быть, уверения, что она, вопреки всему, любит его. Рената выдержала его взгляд, между бровей пролегла складочка. — Будь осторожен, — сказала она.
Нико мрачно кивнул, он не чувствовал привычной легкости и азарта, которые возникали у него перед боем от выброса в кровь адреналина. Казалось, давно канули в прошлое те дни, когда для него ничто не было важно, кроме жара схватки и восторга победы.
